Вдруг по его телу прошла дрожь, словно на него вылили ведро ледяной воды. Потом он еще раз вздрогнул и, как ни в чем не бывало, пошел дальше.
Я последовал за ним. Он начал подниматься на голый холм с востока и, когда мы дошли примерно до середины склона, остановился и повернулся лицом на запад.
С того места, где мы теперь стояли, вершина холма уже не выглядела такой круглой и гладкой, какой она казалась издалека. Возле самой макушки холма была дыра, похожая на вход в пещеру. Я принялся пристально смотреть на нее, потому что дон Хуан делал то же самое. Налетел еще один сильный порыв ветра, от которого вверх по моему позвоночнику побежал холодок. Дон Хуан повернулся на юг и принялся обшаривать глазами местность.
— Вон там! — шепотом сказал он и указал на что-то, лежавшее на земле.
Я напряг зрение. Метрах в шести от нас что-то лежало на земле. Оно было светло-коричневого цвета. Когда я на него посмотрел, оно задрожало. Я сосредоточил на нем все свое внимание. «Это» было почти круглым, словно кто-то лежал, свернувшись калачиком. Совсем как собака.
— Что это? — шепотом спросил я у дона Хуана.
— Не знаю, — точно так же шепотом ответил он, всматриваясь в «это». — Как ты думаешь, на что оно похоже?
— На собаку.
— Великовато для собаки, — прозаично сказал он.
Я сделал к «этому» пару шагов, но дон Хуан мягко остановил меня. Я снова принялся всматриваться в «это». Определенно — какое-то животное. То ли спит, то ли умерло. Я почти различал голову с торчащими, как у волка, ушами. К тому моменту я уже был в полной уверенности, что перед нами — какое-то животное, которое лежит, свернувшись калачиком. Я решил, что это, возможно, бурый теленок, и шепотом сообщил об этом дону Хуану. Он ответил, что животное слишком невелико для теленка, и, кроме того, у него острые уши.
Животное еще раз вздрогнуло, и я понял, что оно живое. Я видел, как оно дышит, хотя дыхание это не было ритмичным. Оно делало вздохи, скорее походившие на неравномерные спазмы. И тут меня осенило.
— Это животное умирает, — прошептал я дону Хуану.
— Ты прав, — шепотом ответил он. — Но что это за животное?
Я не мог различить никаких характерных признаков. Дон Хуан сделал в направлении него пару осторожных шагов. Я — за ним. Было уже довольно темно, и мы сделали еще два шага, чтобы рассмотреть животное.
— Осторожно! — прошептал дон Хуан мне на ухо. — Если оно умирает, то может броситься на одного из нас из последних сил.
Но зверь, казалось, находился на последнем издыхании. Дыхание его было неравномерным, тело спазматически вздрагивало. Но лежал он по-прежнему свернувшись. Однако в какой-то момент страшный спазм потряс все его тело, буквально подбросив зверя на месте. Я услышал дикий вопль, и зверь вытянул лапы. Его когти были более чем пугающими, они были тошнотворными. Вытянув лапы, зверь завалился набок, а затем опрокинулся на спину.
Я услышал устрашающее рычание зверя и крик дона Хуана:
— Беги! Спасайся!
Что я и исполнил незамедлительно. С невероятной быстротой и ловкостью я кинулся взбираться на макушку холма. На полпути оглянувшись, увидел, что дон Хуан стоит там же, где стоял. Знаком он позвал меня. Я бегом бросился вниз.
— Что случилось? — спросил я, очень тяжело дыша.
— Похоже, зверь умер, — ответил он.
Мы осторожно приблизились к зверю. Он, вытянувшись, лежал на спине. Подойдя поближе, я чуть не заорал от страха. Зверь был еще жив. Тело все еще вздрагивало, торчавшие вверх лапы дико дергались. Это явно была агония.
Я шел впереди дона Хуана. Еще один спазм встряхнул тело зверя, и я увидел его голову. В диком ужасе я оглянулся на дона Хуана. Судя по телу, животное явно было млекопитающим. Но у него был клюв, как у птицы!
Я смотрел на зверя в полнейшем ужасе. Ум отказывался верить тому, что видели глаза. Я был оглушен, подавлен. Я не мог вымолвить ни слова. Никогда в жизни мне не приходилось встречаться ни с чем подобным. Перед моими глазами находилось нечто абсолютно невозможное. Я хотел попросить дона Хуана объяснить мне, что за невероятное явление — этот зверь, но получилось лишь нечленораздельное мычание. Дон Хуан смотрел на меня. Я взглянул на него, потом на зверя, и вдруг что-то во мне привело мир в порядок. Я сразу понял, что это за зверь. Я подошел к нему и подобрал его. Это была большая ветка. Она обгорела, и в ней запуталась сухая трава и всякий мусор, что сделало ее похожей на крупного зверя с округлым телом. На фоне зелени цвет обгоревшего мусора воспринимался как светло-бурый.
Я засмеялся по поводу своего идиотизма и возбужденно объяснил дону Хуану, что ветер шевелил то, что запуталось в этой ветке и что делало ее похожей на живого зверя. Я думал, что ему понравится моя разгадка природы таинственного зверя, но он резко повернулся и пошел к вершине холма. Я последовал за ним. Он заполз в углубление, которое снизу казалось пещерой. Это была всего лишь неглубокая ниша в песчанике.
Дон Хуан набрал мелких веточек и вымел из углубления мусор.
— Нужно избавиться от клещей, — объяснил он.
Знаком он предложил мне сесть и велел устраиваться поудобнее, потому что нам предстояло провести там всю ночь.
Я заговорил было о ветке, но он сделал мне знак замолчать.
— То, что ты сделал, — отнюдь не триумф, — сказал он. — Ты зря растратил прекрасную силу — силу, вдохнувшую жизнь в сухой хворост.
Он сказал, что истинной победой для меня было бы отказаться от сопротивления и следовать за силой до тех пор, пока мир не прекратил бы свое существование. Дон Хуан, похоже, вовсе на меня не сердился и не был расстроен моей неудачей. Он несколько раз повторил, что это — только начало, что нужно время для того, чтобы научиться управлять силой. Он потрепал меня по плечу и пошутил, что еще сегодня я был человеком, знавшим, что реально, а что — нет.
Я был смущен. Я принялся извиняться за свою склонность быть всегда уверенным в правильности своего подхода.
— Брось, — сказал дон Хуан. — Это неважно. Ветка действительно была зверем, реальным зверем, и этот зверь был жив, когда сила коснулась ветки. И поскольку сила делала его живым, весь фокус состоял в том, чтобы, как в сновидении, сохранять образ зверя как можно дольше. Понял?
Я хотел его еще о чем-то спросить, но он снова велел мне молчать. Я должен молчать всю ночь. Но не спать. А говорить сегодня будет только он, и то — недолго.
Дух знает его голос и может оставить нас в покое, если говорить будет только он. Открыться силе — это очень серьезно. Это действие, которое может повлечь за собой далеко идущие последствия. Сила разрушительна, она может легко привести к человеческой смерти, и с ней следует обращаться очень осторожно. Открываться ей следует постепенно, систематически и всегда очень осторожно.
Для этого нужно сделать свое присутствие явным, изображая громкий разговор или делая что-то другое, производящее много шума. А потом нужно долго сохранять полное молчание. Контролируемые вспышки активности и контролируемые периоды тишины являются отличительными чертами воина. Я должен был еще хотя бы некоторое время сохранять образ живого чудовища. Спокойно, полностью себя контролируя, не теряя головы и не сходя с ума от возбуждения и страха, я должен был постараться «остановить мир». После того, как я бежал на холм, искренне веря, что спасаю свою жизнь, состояние мое было идеальным — как раз таким, в котором «останавливают мир». В нем соединились страх, благоговение, сила и смерть. Дон Хуан сказал, что еще раз ввести меня в это состояние будет довольно трудно.
Я прошептал ему в самое ухо:
— Дон Хуан, что ты имеешь в виду, говоря «остановить мир»?
Прежде чем ответить, дон Хуан яростно взглянул на меня. Но потом объяснил, что «остановка мира» — это техника, практикуемая теми, кто охотится за силой. Техника, посредством которой мир, в том виде, каким мы его знаем, рушится.
Глава 11. Настроение воина
В четверг, 31 августа 1961 года, едва я остановился перед домом, дон Хуан заглянул в открытое окно машины и, не дав даже поздороваться, улыбнулся мне и сообщил:
— Мы поедем к месту силы, которое находится довольно далеко. А уже, кстати, почти полдень.
Он открыл дверцу, устроился рядом со мной и велел ехать по шоссе на юг. Километров через сто двадцать он показал мне грунтовую дорогу, на которую нужно было свернуть. Она вела на восток. По ней мы доехали до отрогов гор. Я поставил машину в углублении, которое выбрал дон Хуан. Углубление было довольно большим, и машину в нем не было видно с дороги. Прямо оттуда мы начали подниматься на цепь высоких холмов, пересекавших обширную плоскую пустынную равнину.
Когда стемнело, дон Хуан выбрал место для сна. Он потребовал абсолютного молчания.
На следующий день мы наспех позавтракали и двинулись на восток. Растительность пустыни сменилась сочной зеленью горных кустов и деревьев.
Около полудня мы вскарабкались на вершину гигантского монолитного утеса, склон которого был похож на каменную стену. Дон Хуан сел и знаком велел мне сделать то же самое.
— Это — место силы, — после долгой паузы объяснил дон Хуан. — Когда-то очень давно здесь были захоронены воины.
В это мгновение каркнула пролетавшая над нами ворона. Дон Хуан проводил ее пристальным взглядом.
Я принялся разглядывать скалу и прикидывать, каким образом и где именно в ней могли быть захоронены воины. Дон Хуан с улыбкой похлопал меня по плечу:
— Не здесь, дурень. Там, внизу.
Он указал на поле, которое расстилалось прямо под нами к востоку от подножия утеса. Он объяснил, что на этом поле есть участок, окруженный естественной изгородью из больших валунов. Оттуда, где я сидел, мне был виден этот участок — идеально круглой формы, метров сто в диаметре. Он весь порос густым кустарником, скрывавшим валуны. Я бы даже не заметил, что участок представляет собой идеальный круг, если бы дон Хуан не обратил на это моего внимания.