Когда мы поднялись на вершину холма, я глянул вниз, туда, где метрах в сорока от нас должна была стоять машина. Внутри у меня все оборвалось. Машины не было! Я сбежал с холма. Машины нигде не было видно. Я был полностью сбит с толку.
Приехав рано утром, я поставил машину на этом самом месте. А полчаса назад приходил сюда, чтобы взять чистую пачку писчей бумаги. Я подумал, не оставить ли мне открытыми окна, потому что было очень жарко, но решил не делать этого из-за обилия насекомых, и оставил машину запертой, как обычно.
Я еще раз осмотрел все вокруг. Я не мог поверить в то, что моей машины нет. Я подошел к самому краю свободной от чапараля площадки. Дон Хуан и дон Хенаро ходили вслед за мной и в точности повторяли каждое мое движение, пристально вглядываясь вдаль, чтобы увидеть нет ли в поле зрения машины. На меня вдруг нахлынул короткий приступ эйфории, сменившийся чувством приводящего в замешательство раздражения. Они, похоже, заметили это и принялись ходить вокруг меня, делая руками такие движения, словно месили тесто.
— Слушай, Хенаро, что же все-таки могло случиться с автомобилем? — кротко спросил дон Хуан.
— Как что? Я его угнал! — сказал дон Хенаро и с поразительным сходством изобразил движения человека, который переключает скорости и крутит руль.
Он согнул ноги, как будто сидел на сидении, и оставался в этом положении несколько секунд, удерживая его, очевидно, только с помощью мускулатуры ног. Потом он перенес вес тела на правую ногу, а левую вытянул, как бы нажимая на сцепление. Губами он издал звук работающего мотора и в довершение изобразил, что наткнулся на выбоину и подпрыгнул на сидении, не отрывая рук от руля.
Пантомима дона Хенаро в совершенстве изображала повадки незадачливого водителя-дилетанта и выглядела изумительно. Дон Хуан хохотал, пока не начал задыхаться. Я тоже хотел было присоединиться к их веселью, но не тут-то было. Я не мог расслабиться. Мне было не по себе от ощущения нависшей надо мной неведомой угрозы. Меня охватило совершенно беспрецедентное беспокойство. Я почувствовал, что завожусь, и принялся со злостью пинать мелкие камни. Закончилось это тем, что я окончательно взбесился и начал швырять камни в кусты в дикой неконтролируемой и неописуемой ярости. Было такое ощущение, словно бешенство пришло извне и окутало меня. Потом раздражение исчезло так же внезапно, как появилось. Я глубоко вздохнул. Стало легче.
Я не решался взглянуть на дона Хуана. Буйное проявление приступа гнева смутило меня, но в то же время мне было смешно. Дон Хуан подошел ко мне и похлопал по спине. Дон Хенаро положил мне руку на плечо и сказал:
— Нормально, нормально! Побалуй себя. Теперь самое время заехать кулаком себе в нос, так, чтоб кровь пошла. Потом откроешь рот и булыжником вышибешь все зубы. Вот это кайф! А если и это не поможет, положишь яйца на камень, а вторым зарядишь по ним сверху!
Дон Хуан хихикнул. Я сказал, что вел себя плохо, осознал и стыжусь. Я сообщил им, что в меня словно что-то вселилось, но я не знаю, что. Дон Хуан заявил, что мне отлично известно, в чем дело, но я делаю вид, что ничего не знаю. И взбесился я именно от этого притворства.
Дон Хенаро вдруг в какой-то необычной для себя манере начал меня утешать, ласково похлопывая по спине.
— Это бывает с каждым из нас, — сказал дон Хуан.
— Что ты имеешь в виду, дон Хуан? — спросил дон Хенаро, пародируя мою манеру задавать вопросы.
Дон Хуан изрекать какую-то белиберду типа:
— Когда мир переворачивается вверх ногами, мы находимся в нормальном положении, но когда мир приобретает нормальное положение, мы становимся с ног на голову. Сейчас, когда и мы, и мир находимся в нормальном положении, мы думаем, что мы вверх ногами…
Дон Хуан говорил и говорил, неся какую-то околесицу, а дон Хенаро судорожно писал воображаемой ручкой в воображаемом блокноте, раздув ноздри и выпучив глаза, неподвижный взгляд которых был неотрывно прикован к лицу дона Хуана. Дон Хенаро изображал мои попытки писать, не глядя в блокнот. Я делал это, чтобы не нарушать естественного хода беседы. Пародистом, нужно признать, он был гениальным.
Неожиданно мне стало хорошо и легко. Я был почти счастлив. На миг я отпустил себя и рассмеялся. И тут же на меня накатила новая волна тревоги, недоумения и раздражения. Я подумал, что все это просто невозможно. В самом деле, ситуация казалась совершенно непостижимой с точки зрения здравого смысла и логического мышления, с помощью которого я привык судить о мире. Но объективность моего восприятия вынуждала признать: машина исчезла. Естественно, как и всякий раз, когда дон Хуан сталкивал меня с необъяснимыми феноменами, в голову пришла мысль, что меня попросту водят за нос при помощи самых обычных человеческих средств. Так было всегда — под воздействием стресса, мой разум повторял одну и ту же схему.
Я принялся подсчитывать, сколько помощников понадобилось бы дону Хуану и дону Хенаро для того, чтобы поднять мою машину и на руках унести куда-нибудь с глаз долой. Я был абсолютно уверен в том, что запирал двери. Машина стояла на ручном тормозе. Она была на скорости, а рулевое колесо — заблокировано. Так что сдвинуть машину можно было, только оторвав колеса от земли. Для этого требовалось довольно много работников. Я был уверен, что дону Хуану и дону Хенаро не удалось бы собрать такое количество помощников в одном месте сразу. Оставалась еще одна версия: они подговорили кого-то открыть машину, замкнуть зажигание и угнать ее. Но для осуществления этого требовалась довольно высокая квалификация, которой не могло быть ни у кого из числа их знакомых. Таким образом, само собой напрашивалось единственное правдоподобное объяснение: они меня гипнотизируют. Движения, которые они все время совершали, были для меня настолько новыми и выглядели так подозрительно, что это вывело меня на новый виток соображений рационального характера. Если они меня гипнотизируют, то я должен был находиться в состоянии обостренного осознания. На своем опыте с доном Хуаном я заметил, что в подобных состояниях я был не способен поддерживать последовательную ментальную регистрацию течения времени. Все эти, испытанные мной, состояния необычной реальности не имели последовательного порядка течения времени. Я заключил, что если буду оставаться бдительным, то наступит момент, когда я потеряю порядок последовательного течения времени. Например, я мог смотреть на гору, а в следующий осознаваемый миг — на долину, к которой стоял спиной. Когда и как я повернулся к ней лицом, я не помнил. Я подумал, что если что-то подобное происходит со мной сейчас, то происходящее с моей машиной можно было объяснить, возможно, как случай гипноза. Я решил, что единственно возможным в этой ситуации остается внимательно следить за происходящим, с предельной тщательностью фиксируя каждую деталь.
— Где мой автомобиль? — спросил я, обращаясь к ним обоим.
— Хенаро, где его автомобиль? — с исключительно серьезным видом переадресовал вопрос дон Хуан.
Дон Хенаро начал переворачивать мелкие булыжники и внимательно разглядывать то, что было под ними. Он лихорадочно обшаривал всю площадку, на которой я оставил машину. Он перевернул все камни до единого. Время от времени он изображал раздражение и злобно швырял очередной камень в кусты.
Дон Хуан был в восторге. Он посмеивался, ухмылялся и даже вроде бы забыл о моем присутствии.
Дон Хенаро с притворным разочарованием запустил в кусты очередной камень. Остался только один камень, который он не перевернул — единственный относительно крупный валун на всей площадке. Дон Хенаро, пыхтя и сопя, принялся его переворачивать. Но камень был слишком велик и глубоко врос в землю. Дон Хенаро старался изо всех сил, но тщетно. В конце концов он сел на камень и, обливаясь потом, попросил дона Хуана помочь.
Дон Хуан повернулся ко мне и с лучезарной улыбкой предложил:
— Пойдем — поможем Хенаро.
— А что он делает?
— Он ищет твою машину, — ответил дон Хуан так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
— Ради Бога, дон Хуан! Как он может найти ее под камнями? — протестовал я.
— Ради Бога! Почему нет? — отозвался дон Хенаро и они оба разразились неудержимым хохотом.
Камень не поддавался. Дон Хуан предложил сходить к дому и поискать какую-нибудь толстую жердь, которая могла бы послужить рычагом.
По пути к дому я заявил, что они занимаются каким-то абсурдным делом, и что то, что они со мной делают, чем бы оно ни было — совершенно ни к чему.
Дон Хенаро уставился на меня.
С предельно серьезным выражением лица дон Хуан сообщил:
— Хенаро у нас — педант. Он очень тщателен и дотошен. Совсем как ты. Ведь ты же сам говорил, что во всем любишь доскональность. Вот и он не может ни одного камня оставить не перевернутым.
Дон Хенаро сказал, что ему в самом деле очень хочется быть на меня похожим, и тут дон Хуан попал в точку. Дон Хенаро взглянул на меня, безумно сверкнув глазами и раздув ноздри.
Дон Хуан хлопнул в ладоши и швырнул на землю шляпу. После долгих поисков вокруг дома, дон Хенаро нашел длинное толстое бревно — кусок балки, поддерживавшей когда-то крышу дома. Он взвалил бревно на плечо, и мы отправились обратно к тому месту, где была моя машина.
Когда мы поднимались на холм, меня осенило: нужно увидеть машину раньше, чем ее увидят они! Я рванулся к вершине, но, взглянув вниз, обнаружил, что машина под холмом все равно отсутствует.
Дон Хуан и дон Хенаро, очевидно, поняли, что у меня на уме. Когда я побежал на холм, они с безумным хохотом ринулись следом за мной.
Спустившись с холма, они немедленно принялись за работу. Я некоторое время за ними наблюдал. Их действия были совершенно непостижимы. Они не просто делали вид, что работают, они самым настоящим образом трудились в поте лица, стараясь перевернуть валун, чтобы взглянуть, не находится ли под ним автомобиль. Я не выдержал и присоединился к ним. Они пыхтели, сопели и кричали, а дон Хенаро время от времени взвывал койотом. Они обливались потом. Я обратил внимание на то, как сильны их тела. Особенно тело дона Хуана. По сравнению с ними я выглядел хлипким юношей.