— О, с мисс Квестед все в порядке, — сказал он, — она просто спустилась вниз, чтобы встретить мисс Дерек. Это настоящее везение, чин-чин!
— Да, это везение, но от «чин-чин» я решительно отказываюсь, — смеясь, заявил Филдинг, не терпевший этой фразы. — За Индию!
— Да, за везение и за Англию!
Процессию, спускавшуюся вниз для встречи мисс Дерек, остановил ее шофер, который сказал им, что его хозяйка уехала в Чандрапур вместе с другой молодой леди. Она послала его сказать им об этом.
— Да, это вполне возможно, — сказал Азиз. — Я так и знал, что они поедут покататься.
— В Чандрапур? — переспросил Филдинг. — Не может быть, шофер, наверное, ошибается.
— Нет, почему же? — возразил Азиз. Он, конечно, был немного разочарован, но старался отнестись к этому легко. Конечно же, две молодые леди были большими подругами. Он бы, разумеется, предпочел угостить завтраком всех четверых, но гости должны делать то, что им угодно, в противном случае они превращаются в пленников. Он бодро зашагал назад, чтобы проверить готовность каши и льда.
— Что случилось? — спросил Филдинг, сразу заподозривший неладное. Всю дорогу мисс Дерек без умолку говорила только о пикнике, называла это неожиданной удачей и говорила, что предпочитает индийцев, которые не приглашают ее на свои развлечения, индийцам, которые это делают. Миссис Мур с мрачным отрешенным видом качала ногой, сидя в шезлонге.
— Мисс Дерек очень суетлива и беспокойна, вечно она куда-то спешит, вечно ей нужно что-то новое; она сделает все, что угодно, но ни за что не вернется к индийской леди, которая платит ей деньги.
Филдинг, не испытывавший никакой антипатии к мисс Дерек, ответил:
— Она никуда не спешила, когда я оставил ее в машине. Не было даже речи о возвращении в Чандрапур. Мне кажется, что на этот раз спешила мисс Квестед.
— Адела? Она никогда в жизни никуда не спешила, — резко произнесла она.
— Уехать в Чандрапур было желанием мисс Квестед. Я в этом уверен, — упрямо повторил ректор. Он был сильно раздражен, но злился в основном на себя. Все началось с опоздания на поезд — он никогда в жизни никуда не опаздывал, а теперь, приехав, он стал невольным виновником второго фиаско. Кто-то должен был разделить с ним вину, и он нахмурился, как недовольный судья. — Азиз — чудесный парень.
— Я знаю, — зевнув, согласилась с ним миссис Мур.
— Он так старался наилучшим образом устроить этот пикник.
Филдинг и миссис Мур плохо знали друг друга и испытывали неловкость от того, что их свел индиец. Расовая проблема может принимать очень тонкие формы. В данном случае сыграла свою роль своеобразная ревность, взаимные подозрения. Филдинг попытался расшевелить ее, но она отвечала скупо и неохотно. Азиз позвал их к завтраку.
— Это вполне естественно со стороны мисс Квестед, — заговорил Азиз. Он обдумал происшествие, чтобы избавиться от впечатления его недопустимой грубости. — Мы как раз разговаривали с проводником, когда подъехала машина, и мисс Квестед решила спуститься вниз к подруге.
Это была недопустимая неточность, но Азиз уже и сам был уверен, что все происходило именно так. Он был неточен из-за своей впечатлительности. Ему не хотелось вспоминать реплику мисс Квестед о многоженстве, потому что эта реплика была недостойна гостя, и он выбросил эту реплику из головы вместе с воспоминанием о том, как спрятался в пещеру, чтобы отделаться от мисс Квестед. Он был неточен, чтобы выгородить ее — и причесал факты, касавшиеся мисс Квестед, как разравнивают поле после прополки. До окончания завтрака Азиз нагромоздил изрядно лжи.
— Она побежала к своему другу, а я — к своему, — закончил он, улыбаясь. — Теперь я — с моими друзьями, а они — со мной и друг с другом, а это и есть счастье.
Любя их обоих, он был уверен, что и они так же любят друг друга, но они этого не желали. Филдинг был полон мрачных враждебных предчувствий: «Я знаю, что эти женщины причинят массу неприятностей», а миссис Мур думала: «Он опоздал на поезд, а теперь пытается обвинить в этом нас». Однако мысли ее были шаткими и хрупкими. После приступа дурноты в пещере она впала в апатию и цинизм. Прекрасная Индия первых недель с ее прохладными ночами и осязаемой бескрайностью бесследно исчезла.
Филдинг сбегал в одну пещеру, и она его не впечатлила. Потом все забрались на слониху, и экспедиция двинулась из коридора между камнями, выбралась на дорогу у крутого склона и направилась к станции, подгоняемая порывами раскаленного ветра. Они приблизились к месту, где Филдинг оставил машину. Тревожная мысль кольнула Филдинга, и он сказал:
— Азиз, где и как вы расстались с мисс Квестед?
— Там, наверху. — Азиз беспечно махнул рукой в направлении Кава Дола.
— Но как… — Долина, точнее, расщелина, поросшая кактусами, виднелась там, куда показал Азиз. — Полагаю, проводник сопровождал ее.
— О да, он вообще был очень услужлив.
— Есть ли дорога сверху?
— Их миллион, мой дорогой друг.
Филдинг, однако, видел только расщелину. Кроме нее, были только сверкающие на солнце высокие гранитные скалы, вросшие в землю.
— Но вы видели, что она благополучно спустилась вниз?
— Да, да, они встретились с мисс Дерек и пошли к машине.
— Потом проводник вернулся к вам?
— Именно так. Хотите сигарету?
— Надеюсь, она не больна, — стоял на своем англичанин. Расщелина внизу расширялась в высохшее русло, пробитое потоком, стремившимся к Гангу.
— Если бы она заболела, то обратилась бы ко мне.
— Да, это здравая мысль.
— Я вижу, что вы сильно волнуетесь. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом, — мягко сказал он. — Мисс Квестед была вольна делать все, что захочет, таков был наш уговор. Я вижу, что вы беспокоитесь за меня, но, честное слово, я спокоен, я никогда не обращаю внимания на пустяки.
— Да, я беспокоюсь за вас, я считаю, что они поступили невежливо и бестактно! — возразил Филдинг, понизив голос. — Она не имела права покидать пикник, а мисс Дерек не имела права потакать ей в этом.
Обычно чувствительный и ранимый, Азиз был сейчас абсолютно непробиваем. Крылья, вознесшие его до небес, и не думали складываться. Сейчас он был императором, Великим Моголом, исполняющим свой долг. Сидя на слоне, он смотрел, как удаляются Марабарские холмы, смотрел на них как на провинцию своей империи, угрюмую, неприветливую равнину, смотрел на крестьянок, несущих ведра, на белые святилища, мелкие могилы, на змею, похожую на ветку. Он сделал для своих гостей все, что мог, и если они опоздали или уехали слишком рано, то это его никак не касалось. Миссис Мур спала, обхватив столб хаудаха, Мохаммед Латиф бережно поддерживал ее, а рядом с ним сидел встревоженный Филдинг, которого Азиз мысленно уже называл «Сирил».
— Азиз, вы представляете, во что вам обойдется этот пикник?
— Тсс, мой дорогой друг, не говорите об этом. В сотни и сотни рупий. Окончательный счет будет просто ужасающим. Слуги моих друзей меня уже ограбили, а что касается слонихи, то она, вероятно, питается золотом. Я могу положиться на вас, что вы никому этого не расскажете? М.Л. - я прибегаю к инициалам, потому что он нас слышит, — этот хуже всех.
— Я предупреждал вас, что он нехороший человек.
— Нет, он хороший, но для себя, и его нечестность разорит меня.
— Азиз, как же все это чудовищно!
— Знаете, на самом деле я им восхищаюсь. Он доставил несколько приятных минут моим гостям. К тому же это мой долг, привлекать его, он же мой кузен. Если деньги уходят, то возвращаются к тебе тоже деньги. А если деньги задерживаются, приходит смерть. Вы слышали эту полезную поговорку на урду? Наверное, нет, потому что я только что ее придумал.
— У меня другие поговорки: сэкономленный пенни — это заработанный пенни; не зная броду, не суйся в воду; один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти. Британская империя стоит на них. Вы никогда не избавитесь от нас, если не перестанете платить таким, как М.Л.
— Избавляться от вас? Зачем мне думать об этом грязном деле? Оставим это политикам… Нет, когда я был студентом, я сильно возмущался вашими проклятыми соотечественниками, но если они не будут мешать мне работать и не будут слишком грубы со мной, то мне не захочется чего-то большего.
— Но вам нужно большее, иначе вы не стали бы приглашать их на пикник.
— Пикник не имеет никакого отношения ни к англичанам, ни к индийцам. Это мероприятие для друзей.
Кавалькада добралась до станции, где подобрала повара-брахмана. Приехал поезд, обдавая раскаленным паром равнину, и двадцатый век вступил в свои права, вытеснив век шестнадцатый. Миссис Мур села в свой вагон, трое мужчин — в свой, задернули занавески на окнах, включили электрический вентилятор и улеглись немного вздремнуть. В сумеречном свете они были похожи на мертвецов, да и сам поезд, несмотря на то что двигался, казался мертвым — гробом, порожденным научным гением Севера, осквернявшим пейзаж четыре раза в день. Когда поезд отъехал от Марабарских холмов, их отталкивающий микрокосм исчез, уступив место компактному виду, не лишенному романтической привлекательности. Поезд один раз остановился, чтобы набрать воду в пересохшее горло котла и уголь — в опустевший тендер. Потом паровоз окинул взглядом уходящее вдаль полотно, набрался мужества, рванулся вперед, обогнул гражданский поселок, пересек, не снижая скорости, переезд и резко остановился. Чандрапур, Чандрапур! Экспедиция окончилась.
Да, путешествие окончилось. Они сидели в полумраке вагона и готовились вернуться к своей обыденной жизни, когда вдруг случилась странность, переломившая течение этого необычного утра. Дверь вагона распахнулась, и в коридор вошел полицейский инспектор мистер Хак.
— Доктор Азиз, мне очень неприятно это говорить, но я вынужден вас арестовать.
— Послушайте, это какая-то ошибка, — поспешил вмешаться в ситуацию Филдинг.
— Сэр, таковы мои инструкции. Обстоятельства мне неизвестны.
— Но по какому обвинению вы его арестовываете?
— Мне приказано не говорить об этом.