ным подножным кормом, куда потом были переведены все наши верблюды и большая часть лошадей. Затем, при содействии местного бека Измаила, я нанял в Нии на зиму отдельный дом для помещения экспедиции и, осмотрев его, указал, какие в нем нужно сделать приспособления ко времени нашего возвращения из Кун-луня. Часть этих работ была возложена на наших людей, а остальные -- на туземцев.
Сделав все необходимые распоряжения для устройства зимней квартиры экспедиции и подрядив туземцев на ежедневную доставку нашим верблюдам соленого кукурузного хлеба, а лошадям фуража, мы стали поспешно готовиться к предстоящей экскурсии в горы для отыскания проходов через окраинный хребет Кун-лунь в северо-западный Тибет. Погода стояла очень хорошая: дни были солнечные, тихие и теплые, а вечера прохладные, и ночью термометр опускался до --5° Цельсия. 23 октября в нашей юрте замечены были комары, а 25 числа того же месяца я наблюдал множество комаров и мошек, летавших над поверхностью воды соседнего арыка. Такая теплая погода побуждала нас пользоваться благоприятным временем и спешить в горы.
Для ускорения экскурсии в Кун-лунь мы наняли у туземцев шесть свежих верблюдов, на которых нагрузили весь необходимый багаж, и, взяв с собой четырех нижних чинов из конвоя и двух туземцев, направились 27 октября из Нии на юго-восток, к подножью окраинного хребта. В этой поездке участвовали все мои сотрудники: В. И. Роборовский, П. К. Козлов и геолог экспедиции К. И. Богданович.
Тотчас же по выходе из оазиса мы очутились на весьма пустынной равнине, почти вовсе лишенной растительности и покрытой близ селения тонким слоем песка, а далее щебнем и галькой. На этой печальной равнине нередко встречались отдельные высоты разнообразных форм: узкие и низкие кряжи, столовидные возвышенности, покрытые мелкими сопками, и наконец плоские гряды, прорезанные узкими и извилистыми поперечными долинами. Все эти высоты, носящие у туземцев общее название кыр (древний), представляют, по всей вероятности, образование размыва и, подобно покрываемой их равнине, почти совершенно бесплодны.
Пройдя 16 верст, мы остановились на ночлег у подножья узкого кряжа, среди безводной и безжизненной местности. Длинные переходы по таким пустынным местностям, превосходящие 40 верст, мы обыкновенно разделяли всегда на два. Взяв с собою воды для людей, выступали с ночлежного места в прохладное время около часу пополудни, а в жары не раньше четырех часов, и останавливались перед закатом солнца на ночлег, приблизительно на середине безводной станции, а другую ее половину проходили на следующий день с утра. Опыт убедил, что такой прием значительно облегчает длинные переходы по безводным местностям и в жаркое время года оказывается безусловно необходимым. Ночных же переходов ученым экспедициям, понятно, следует избегать и предпринимать их лишь в крайних, исключительных случаях.
На второй половине станции мы пересекли несколько низких и узких грядок, потом шли по пустынной, совершенно бесплодной равнине, не встретив на ней ни одного живого существа. К северо-востоку от дороги эта мертвая пустыня на всем видимом пространстве представляет совершенную равнину, а к юго-западу покрыта столовидными высотами, увенчанными почти сплошь мелкими сопками. Среди этих малых высот резко выделяется плоская гряда Эмчек-кыр, простирающаяся с юго-запада на северо-восток. С половины последнего перехода в пустыне стали встречаться жалкие кустики хвойника (Ephedra sp.?), растущие одиноко в сухих руслах, а последние четыре версты мы следовали по-сплошной каменной стлани из крупных обломков. На ночлег наш маленький караван остановился у жалкого лянгера, сложенного из камней на берегу речки Чижган, текущей в узкой и каменистой балке.
Наши проводники уверяли, что пересеченную нами на пути от Нии до речки Чижган каменистую пустыню, простирающуюся с лишком на 40 верст по дороге, крайне трудно и рискованно переходить в жаркие летние дни. В такие дни поверхность ее, в особенности близ речки Чижган, раскаляется столь сильно, что жар на ней становится положительно невыносимым даже для привычных к нему туземцев, и они переходят ее в период жаров по ночам. Действительно, темный цвет каменных обломков, покрывающих почти сплошь эту мертвую пустыню, должен немало способствовать чрезмерному нагреванию ее поверхности жгучими солнечными лучами под 36°50' северной широты, где наибольшая полуденная высота солнца достигает 76°40', и потому показания туземцев о нестерпимых летних жарах в ней заслуживают полного доверия.
Из узкой балки речки Чижган, загроможденной крупными валунами, мы поднялись на пустынную щебне-галечную равнину и, пройдя по ней версты три, взошли на плоскую гряду Кэй-каш, простирающуюся почти в меридиональном направлении. Спустившись немного с этой гряды, караван следовал по равнине, потом по плоской высоте, покрытой песчаными наносами и склоняющейся постепенно к широкой долине речки Яик. Перейдя эту плоскую и каменистую долину, мы поднялись на предгорье Кун-луня, резко отличающееся своей природой от оставшейся позади пустыни.
Северное предгорье окраинного хребта представляет в этом месте высокую, волнообразную равнину с весьма значительным падением к сопредельному северному саю, к которому она опускается в 20--25 верстах от подножья хребта небольшими увалами. Средняя абсолютная высота самого предгорья у подошвы Кун-луня близка к 9 500 футам, а подножье его, граничащее с саем, возвышается от 6 000 до 7 000 футов над уровнем океана. Предгорье покрыто местами небольшими отдельными горами и прорезано в северо-западном направлении многими узкими поперечными лощинами, а изредка весьма глубокими балками рек, выходящих из ущелий окраинного хребта. Почва предгорья песчано-лёссовая, а под лёссом на небольшой глубине залетают мощные конгломератовые толщи, обнажающиеся во всех глубоких балках. Преобладающие растения предгорья суть: белолозник (Eurotia sp. ?) и полынь (Artemisia sp.?), образующие повсеместно обширные насаждения. Кроме того, на нем растут в изобилии: кипец (Stipa orientalis), карагана (Caragana sp.?) и изредка хармык (Nitraria sp. ?). Полынью и кипцом питаются многочисленные стада овец, пасущиеся летом в горах Кун-луня, а зимой на его предгорьи.
Верстах в шести восточнее Яика протекает в глубокой балке речка Сугет, на которой мы остановились на ночлег у лянгера того же названия.
На следующий день, поднявшись из балки речки Сугет, мы продолжали путь по волнистой местности предгорья, покрытой пышным белолозником, полынью, кипцом и караганою. В ней встречались нередко мелкие лёссовые бугры, засыпанные тонким слоем песка, а по сторонам дороги видны были небольшие отдельные горы. В 10верстах восточнее Сугета дорога пересекает глубокую балку речки Юлгун, в которую она спускается с запада по отлогому откосу, но подъем из балки на восток очень крут и только благодаря зигзагам дороги доступен для вьючных животных, которым, однако, необходимо давать при подъеме по этому крутому склону частые отдыхи.
От речки Юлгун до реки Толан-ходжа мы следовали также по волнистой местности предгорья, прорезанной в восточной половине многими глубокими лощинами, направляющимися к северо-западу. Переход через эти лощины крайне утомителен для вьючных животных, в особенности для верблюдов. Подошва Кун-луня на этой станции, как и на предыдущей, отстоит не далее 12верст от дороги, но господствовавший в то время легкий пыльный туман, не позволял нам отчетливо различать даже передовые горы хребта. Заметно было, однако, что эти горы опускаются к предгорью весьма крутыми склонами.
После утомительного перехода в 30 с лишком верст по местности, изрезанной лощинами, мы спустились в весьма глубокую балку реки Толан-ходжа и остановились в ней на ночлег. Глубина этой балки, имеющей почти повсюду отвесные конгломератовые стены, простирается до 80 сажен, а ширина от 25 до 100 сажен. Толан-ходжа, принадлежащая к числу больших рек Кун-луня, получает начало на северном его склоне, близ гребня, и летом, во время разлития, несет большую массу воды далеко на север в пустыню Такла-макан. В остальное же время года она теряется тотчас же по выходе из предгорья окраинного хребта, но далее, на севере, верстах в 30 от него, снова собирается из источников и под названием Яр-туягуз течет уже непрерывно круглый год около 130 верст на север.
Подъем из балки реки Толан-ходжа на восток несравненно круче спуска с запада: вьючные животные могут взбираться по этому весьма крутому склону не иначе, как с частыми отдыхами, замедляющими восхождение почти на целый час. По выходе из балки дорога направляется по местности, отличающейся таким же характером, как и на предыдущих станциях предгорья. Только восточнее реки Толан-ходжа поперечные лощины далеко не так глубоки, как на западе, и лёссовые бугры, покрытые песком, встречаются реже. Отдельных же высот на предгорье Кун-луня в этой местности гораздо больше, чем к западу от реки Толан-ходжа.
Переночевав среди длинной безводной станции, мы на другой день около полудня достигли бедного пастушеского селения Кара-сай, расположенного у самого подножья Кун-луня, и остановились там на ночлег. Обитатели его -- пастухи -- проводят все лето со стадами овец в горах, а на зиму спускаются в свое селение и пасут их в его окрестностях, на предгорье окраинного хребта, покрытом густыми насаждениями полыни, которую охотно едят овцы23. Большая часть этих обыкновенных курдючных овец принадлежит богатым жителям Керийского оазиса, а своего собственного скота у пастухов мало. Они занимаются немного хлебопашеством в нижних горных долинах и у подножья хребта, засевая исключительно один ячмень. Пастухи живут зимой в Кара-сае в убогих пещерных жилищах, вырытых в лёссовом обрыве, а глиняных мазанок в этом жалком селении очень мало.
Взяв из Кара-сая проводников, мы вступили в горы Кун-луня и шли сначала на юг по узкой долине речки Карасай-су, потом, повернув к юго-западу, поднялись по весьма крутому склону на косогор и следовали по карнизу высокого, почти отвесного обрыва. Далее по узкой долине мы взошли на перевал Урулят-даван, с которого с трудом спустились в ущелье маленькой речки, и, пройдя вниз по ней версты три, снова поднялись по очень крутому косогору на другой перевал Кош-лаш. С вершины этого последнего открывается очаровательный вид на необозримый строй гор Кун-луня. Оттуда, между прочим, ясно видна высочайшая в этой части хребта снеговая группа Ак-таг, соседняя Тибетскому нагорью, а также большая часть долины верхней Толан-ходжи и величественные горные ворота в мощном луче Кун-луня -- Астын-таге, через который эта река прорывает себе путь на северо-запад24.