За выданные люля малой на меня всё ещё злился, и я даже очканул слегка, не сдаст ли…
- И чтобы ни одна собака не узнала, чего вы тут готовите! – продолжал нудеть Петрович. - А то если нечаянно кто-то из мужиков узнает, кто инициатор сухого закона, эх и не поздоровиться кому-то, - тыкнул он в меня пальцем.
Подставлять ретивого борца с “зелёным змием” и конфликтовать с пострадавшими от ментовского произвола местными бутлегерами нам было не с руки. Чиж побурчал для приличия и согласился мутить бизнес по тихой грусти в бабкиной бане.
Бабку, естественно, в курс дела ввели. Старушка заверила, что на неё можно положиться и нашу тайну она унесет с собой в могилу.
На второй день после визита участкового я бегал по двору, как в жопу ужаленный. Нужно было срочно найти кучу тары, в которой можно сотворить брагу. Параллельно я прикидывал, а где бы надыбать сахар. Да побольше, да подешевле. Собственно в процессе этих поисков я и обнаружил свою бобровку.
А тары и сахара было мало. Пришлось наведаться в бабкин сарай, где, сколько я себя помню, всегда хранился всякий “нужный” хлам.
То, что я там увидел, повергло меня в натуральный шок.
- Ба, вот скажи мне, нахера тебе столько сахара? - вопрошал я, разглядывая закрома запасливой старушки.
- Мал ты ещё! Не понимаешь! Сахар, гречка, соль, тушенка и спички - это же товары первейшей необходимости. Этого всегда должно быть с достатком, - возмущалась запасливая родственница. - Это мой стратегический запас на случай пандемии или ядерной войны.
- Ба, да на твоих запасах рота солдат месяц протянет. Причем, служивые не то что не оголодают, а ещё и по десятку килограмм прибавят. - Семнадцать мешков сахара, каждый весом по пятьдесят килограмм, - воздел я руки к небу.
-Двадцать один, - злобно зыркнула на меня бабка. - Очко.
- Тридцать коробок с тушенкой, пять сундуков с гречкой и три мешка соли, - перечислял я, не обращая внимания на бабкины подколы.
- И чего? - не сдавалась бабка.
- Да ничего! Не съешь ты столько! Сгниет это все к херам собачьим, - возмущался я. - А если не сгниёт, то крысы сожрут.
- Все не сожрут, - не сдавалась старушка. - У меня тут сторож хороший. Васькой зовут. А что злыдни хвостатые понадкусывают, то спишем на инфляцию.
В своем мнении о необходимости стратегического запаса бабка, пережившая восход, расцвет, закат СССР и много чего ещё, была непоколебима.
- А если тебя это так задевает, то пусть это будут мои инвестиции в наше светлое будущее. Банкам и государству я не доверяю. Плавали, знаем, как они могут. Раз и под матрасом не накопления на достойный уход в мир иной, а куча цветных фантиков, которых, разве что, на потрепанный венок хватит. А на тушенку и гречку инфляция не распространяется. Жрать всегда хочется, - аргументировала продвинутая старушка. - Будет чем, и помянуть, и чего на самогон выменять, а потом и могильщикам проставиться.
Я только головой покачал. Логика у бабки была железная. Не одной деноминацией и прочими кризисами подтвержденная.
- Окей, если это инвестиции, то они должны работать и приносить прибыль, - привел я последний аргумент. - А у тебя, как минимум, в четырёх мешках уже камень, а не сахар-песок! Предлагаю, обновить и пополнить твои закрома путем пассивного вклада в одно очень прибыльное дело. Доход - три мешка свежего сахара сверх вложенного. По рукам?
- И мешок гречки сверху, - не сдавалась бабуля. - И это, ещё спичек бы пару коробок накинуть.
- Ба, а ты точно дояркой в колхозе работала?
- А что? - насторожилась старушка.
- Да ничего! Не колхозница, а натуральный биржевой маклер!
- Это ты меня сейчас обозвал что ли?
- Нет, блин, комплимент сделал, - психанул я.
Поверила мне бабка или только решила сделать вид, что всё пучком, я так и не понял. Но румянец на старушечьих щёчках заиграл.
- Десять мешков берёшь, двенадцать возвращаешь, - выдала бабка, после недолгих раздумий. - Ты это, не обижайся на меня. Бизнес, ничего личного, - с умным видом изрекла родственница.
После таких заявлений, ну никак не подходящих под типичную деревенскую старушку, я натурально челюсть на пол уронил.
- Это я в кино слышала, - попыталась отмазаться бабка. - Или опять скажешь, что это фейк?
Делать было нечего, а спорить - бессмысленно. Пришлось соглашаться на грабительские проценты, выставленные предприимчивой родственницей.
А к вечеру в калитку постучал Чиж. За утро звездюк пропсиховался, а к вечеру прозрел.
- Как сам? - поприветствовал я дружана, но тот лишь отмахнулся. - Заходи. Трудотерапия продолжается.
Вода во всё подходящее, что попалось в мои цепкие лапы, была залита мной ещё по утряне. На закате, мы на пару с Чижом, засыпали в ёмкости сахар, долили теплой водички, закинули дрожжей.
На утро третьего дня мутная субстанция с легким хлебным запахом у нас бурлила в пяти старых алюминиевых флягах, в трёх огромных кастрюлях, в своё время честно стыренных из колхозной столовой, в нескольких десяти литровых банках, в тазиках и даже в банном ковшике.
Под роль основной бражной емкости был отведен банный котел, вмурованный в печку.
Итого мы инвестировали полтонны сахара и получили дохрена браги.
- Бизнес требует жертв. И как это не прискорбно звучит, но недели две придется довольствоваться буржуинским хамамом, - с наигранным сожалением поставил я перед фактом Чижа, намекая на непригодность бани для гигиенических процедур.
- Пиво и девочки в комплект не входят, - хмыкнул малой.
- Будем пользовать, что есть. Мы не привередливые, - подмигнул я.
Без движухи в деревне скучно. Дел то конечно хватает, но это рутина. Чтобы разнообразить досуг я принялся обучать Чижа музыкальным премудростям. Да и мне, как оказалось, нужно было пальцы в форму привести.
Оказалось, что звездюк не только проникся творчеством «Сектора», но и пробежался по хитам Хоя, разучив пяток трёхаккордовых композиций.
А когда я предложил выучить чего-нибудь серьёзное, забурчал, что там аккордов много.
- Ты же сам рвался на сцену. А чтобы тебя там закидали не ссаными тряпками, а влажными женскими трусиками, нужно репетировать, - мотивировал я балбеса.
Уболтал.
Сыгрались мы быстро. Я самозабвенно вспоминал соляки и кайфовал, подыгрывая Чижу. Малой в долгу не оставался и радостно горланил на всю округу, какой он ядренный молодец и про прочие тонкости деревенского быта конца прошлого века.
Успех был на лицо. И даже немного гордиться своим падаваном начал. Ровно два часа гордился.
На пятый день после беседы с участковым, когда мы с Чижом, как обычно, играли в моем импровизированном гараже по типу сарая, к нам заглянула бабка.
- Эй, артисты, выйдите ко двору, там к вам зрители пришли, - огорошила она нас. - Девчонки музыки желают.
Под девчонками, как оказалось, старушка подразумевала своих подружек. Судя по внешним признакам, ровесниц мамонтов и динозавров.
- Мальчишки, сыграйте нам что-нибудь, - одолели нас пенсионерки.
Я впал в ступор.
- Бабушки, да у нас репертуар специфический, - попытался отмазаться я.
Не прокатило. И подставила нас моя же бабка.
- А ты сыграй, что есть, а там посмотрим, - подмигнула мне бабуля, доставая из-за пенька стеклянную бутыль литров на пять, в которой плескалось что-то красненькое.
- Петрович, ирод такой, почти всю самогонку у населения реквизировал. Почитай неделю уже постимся. А душа праздника просит. Похоронные заначки приходится доставать, - заговорщицки подмигнула подружкам моя родственница. - На вишне настаивала. На чердаке от деда спрятала да и забыла. А сегодня полезла чеснок развешивать и нашла, - оправдывалась она, разливая настойку в красивые стопочки.
- От какого мужа то? Ты же своего мужика то лет пятнадцать как схоронила, - заподозрила неладное соседка бабка Анфиса.
- Да не от твоего, не боись. От сваво прятала и забыла. А он уже потом помер, - отмахнулась от ревнивой соседки родственница. - Тваво то какой толк поить. Он пока портки стянет, уже запыхается, - поддела бабка соседку.
Пенсионерки радостно загалдели, явно намереваясь разделиться на два лагеря и подискутировать, но стаканы были наполнены.
- Будем. Давай, бабоньки, за мужиков, что ли, - оглядевшись, провозгласила бабка первый тост.
А дальше, как в песне: “Дело было вечером, делать было нечего”. Или нет такой песни? А и пофигу. Чего такими мелочами голову забивать, если налили и нам.
Наливка оказалась шикарнейшей. Никакой элитный коньяк или вискарь с ней и рядом не стояли.
Мягкая, терпкая, с легким ароматом летнего луга и ноткой коровьего помета. Короче, в жаркий летний вечер - самое то.
А потом мы сыграли. И спели. Выпили и снова спели. Потом бабки выступили с сольным номером. Потом я им уже подыгрывать начал.
Классический “Ой, мороз, мороз” горланили всей толпой. Причем разросшейся до неприличных размеров.
Радовало, что гости ещё пару заныканных на чёрный день пузырей притащили.
Если честно, то я даже и не заметил, как к нашей тусовке примкнули практически все жители нашего конца. А это почти три десятка человек в возрасте от пяти и до девяносто пяти лет.
Для тех кто в танке, уточняю, Бухарино, по сути, это одна длинная улица. И так уж издревле повелось, что в нашем селе нет начала. Концы есть, а начала нет.
- Я на тот конец или я на другом конце села, - обычно говорили так, насрав на всю нумерацию домов, исторические факты и прочие аргументы.
Так вот, пока я, значится, пытался отбиться от возжелавших меня потрепать за всякое бухаринских бабок, восходящая звезда местной сцены примостилась между двух девушек-подростков, видать внучек наших слушательниц, и начал ездить им по ушам. Ну и пофиг бы на него, сидел бы да не отсвечивал, так нет. Нужно же понтануться.
Я решил порадовать благодарных слушательниц и зашел с козырей. Заиграл и затянул частушки, в которых из-за леса выезжает конная милиция.
Радостный народ инициативу подхватил, а этот звездюк сидит и, выражаясь интернетны