- Да идите вы, - отмахнулся фермер.
Ну мы и пошли.
Точнее эти пошли, а я остался. Друг всё таки пострадал. Из-за искусства. А это вам не это.
Лечились коньяком и самогоном.
Проснулся я от воплей дружана, что грозил нашей киногруппе какими-то противоестественными карами и прочими санкциями.
Оказалось, что анестезия отпустила, и по утру фермер обнаружил, что у него не только морда распухла, но и мизинец на ноге раз в десять больше положенного стал.
Обматерив нас до пятого колена, прыгнул Саныч в свою карету и ломанул в больничку. Ну а я домой почапал. Похмеляться и отсыпаться.
Не срослось.
Вдохновлённая троица уже киносъемки продолжала. Пришлось в бане перекрываться. А эти ещё два дня по селу с камерой носились. Вроде как даже с фермером помирились и всю сказку отсняли.
И даже на монтаж отправили.
- Получилось или нет – не знаю. Да и не главное это. Было же весело и впечатления на всю жизнь получили, - отмахнулась от меня режиссёрша. – Потом, как смонтируют, посмотришь.
Глава 32. Последняя ночь уходящего лета
Водку я налил в стакан и спросил
И стакан гранёный мне отвечал:
Сколько жил и сколько в жизни ты своей потерял?
Этого никогда я не знал…
“Сектор газа”
Вертелось у меня в голове с самого раннего утра. То ли погода так на меня повлияла, то ли встал не с той ноги. Шут его знает, в чём причина, но минор пёр, как по заказу.
Сегодня утром, в последний день уходящего лета, Анька, протусившая с нами, около двух недель, сделала нам ручкой.
- Долгожданный отпуск, как и хиповая юность, всё. Прощай веселье и разврат, привет серые будни правильного банковского служащего, - шмыгнув носом, выдала она нам на прощанье. - Спасибо, мальчики. Это было самое лучшее лето в моей жизни.
Честное слово, так и сказала.
Смахнула слезу, послала воздушный поцелуй и села в такси. Мы с Чижом ещё минут пять наблюдали, как пыльный шлейф растворяется в воздухе.
- Надо было хоть номерок взять, - вздохнул малой.
- Затупили,- согласился я.
Того, что нам не хватает этой шубутной и неунывающей девахи, мы поняли меньше чем через час. Через два начали скучать, а через пять, по деревенской традиции, уже сидели в бане и вовсю заливали горе остатками самогона.
- Мда, - вздохнул я, рассматривая оставшиеся литры, плескавшиеся на донышке десятилитровой банки.
Бахус сегодня мои подношения не принимал и алкоголь меня не брал. Совершенно. Точнее, хмель то чувствовался, а вот спасительного отрешения не было. Даже наоборот, чем больше мы пили, тем сильнее у меня кошки на душе скреблись.
Аналогичная ботва была и у Чижа. Мы даже про чёрного ворона, что кружится над нами, спели.
Один чёрт не помогло. Ещё хуже только стало.
Чайф тоже не спасал. А потом мы перешли на “Гражданскую оборону”. Точнее, я перешёл, а малой мне в припевах подвывал. Не знаком он оказался с творчеством Егорки Летова, но смысл схватывал на лету. А я всё пил, пел и курил…
- Братка, харош хандрить. Давай прошвырнёмся что ли куда, - не выдержал Чиж, когда на землю опустились сумерки, а в банке осталось совсем чуть-чуть.
- Например? - совершенно бесцветным голосом уточнил я.
- Например, - повторил малой и задумался. – А погнали в Любавино. К Ксюхе. Официальная версия, шампунь отдать, а потом на интим её попробуем уболтать. По очереди. Или даже вместе, - начал заводиться Чиж. - Нам встряска нужна и новые приключения. Поставим жирную точку в летних каникулах! А то такое ощущение, что на этой Аньке свет клином сошёлся. Погнали, разгонять тоску. Давай, давай, - подмигивал мне малой, радостно жестикулируя руками.
- А действительно, - ухватился я за эту мысль, как утопающий за соломинку, а потом вновь в тоску погрузился. – А Петровича куда денем?
- А хер на него! Сиди тут, я сейчас, до бати добегу, бутылочку вискаря у него подрежу и обратно, - заверил меня малой. - Готовь “старушку”, а то застоялась она.
- А вискарь то зачем? - не въехал я.
- Сэма мало. Да и с элитным пойлом Ксюху уболтать всяко легче будет, - удивился малой моей недальновидности и ломанул в сторону дома.
- И как я сам не допёр? - удивился я и поплёлся в сторону дома. - Старею, что ли.
А дома меня ждал небольшой пир горой. В лучших традициях всех бабушек.
Кишку набил я от души. Чиж застал меня на лавочке у палисадника.
На мои слабые потуги слиться с намеченного мероприятия он внимания не обратил. Сам выгнал джаву из стойла, сгонял в баню за остатками самогонки и прихватил закуски в дорогу.
Загнал меня пинками в коляску, сам за руль уселся, и мы понеслись навстречу ветру.
Сегодня мы ехали без песен. Грусть меня слегка отпустила, но в душе по-прежнему царили пустота и безысходность.
Малой всю дорогу бросал на меня недоуменные взгляды, но с расспросами не лез.
- План такой, - остановившись у въезда в Любавино, прервал мои раздумья Чиж. - Приезжаем, типа, в гости. Шампуньку отдать и спасибо выразить. Если муж дома, действуем по обстоятельствам. По типу, вот вам наше “Спасибо” и с наглыми мордами за стол усаживаемся. Через пару стаканов я во двор сваливаю, а ты Петьку развлекаешь, - ставил задачу малой.
Я только скептически хмыкал.
- Согласен, план - говно. Но он простой, а значит шансы, что что-то пойдет не так, стремятся к нулю, - заводился Чиж.
- План рабочий. Самое главное - дерзкий. Муженёк и не подумает, что пока он тостует, его супружницу какой-то школьник пользует, - подбодрил я другана.
На том и порешили. Правда, Чиж взбрыкнул, что, дескать, он совсем уже не школьник. И вообще, ему через неделю восемнадцать вдарит.
К Ксюхиному дому мы подлетели с пафосом. Чуть забор не протаранили. А как иначе то было, если на лавочке сидела титястая мечта балбеса в откровенном таком сарафанчике. Правда и Ксюхин муж рядышком тусил. Но нас это не смутило.
- Нормуль, муженёк с бодуна великого. Походу в очередную завязку собрался, - шепнул мне на ухо Чиж. - Ну, так мы это сейчас исправим.
- Добрый вечер граждане Любавинцы, - поприветствовал малой хозяев лавочки.
- И тебе не хворать, - буркнул Петька, кося на нас недобрым взглядом.
Ксюха нас просто проигнорила.
- Котика мы вылечили и теперь он в полном здравии. В благоустроенном доме харчуется, - продолжал наводить мосты малой. - Собственно, мы вам чудо-лекарство привезли и наше огромное спасибо, - нагнал пафоса Чиж и кивнул в мою сторону.
Мол, чего тупишь, доставай бутыль.
Ну я и достал. Реакция была незамедлительной.
- Искушаешь? - зашипел Петька. - Кто надоумил? Говори! - прорычал он.
- Чё? - не въехал я.
- Я в полной завязке! С обеда не пью! - скрипел зубами Ксюхин муженёк.
Милфа же наоборот слегка ретировалась и из-за спины своей половинки грозила нам кулаком.
- Ну, так это мы сейчас исправим, - не обращая внимания на жестикуляцию Ксюхи, подмигнул Чиж. - У нас тут не самогон, а лечебная настойка. Как раз для таких случаев. Я вон его, - кивнул он на меня, - всего двумя стаканами из такого пике вытянул. С вечера подлечил мало-мало, а на утро, он как огурчик был. Хотя до этого три недели керогазил, - снова насел на уши малой.
У Петьки от таких перспектив башню сорвало окончательно.
- Не верю! - взвыл он. - Дай попробую.
Со скоростью пули он подлетел ко мне, выхватил банку, сорвал крышку и припал к горлышку.
Видать не хило у него трубы горели.
- Суки, - бросила нам Ксюха, сплюнула в нашу сторону и пошла в дом.
- Скатертью дорога, - крикнул ей вслед Петька, на секунду оторвавшись от банки, чтобы перевести дух. - Сколько, говоришь, выпить то нужно, чтобы отпустило?
- Всё, но не в одну каску, - нашёлся я, наблюдая за Чижом, выразительно жестикулировавшего мне руками.
После этих слов малой показал мне большой палец и мелкими перебежками ломанул в сторону дома, где скрылась его грудастая зазноба.
А дальше, всё было как в мультике про Вини-Пуха.
Хозяйка нам была не рада, но мы внимания на неё не обращали и посидели совсем немножко. А потом ещё немножко. После я увидел, как сначала Чиж, озираясь по сторонам, выскочил из дома и скрылся в темноте, а потом и Ксюха, поправляя сарафан мелькнула в дверном проёме.
Я как мог развлекал и отвлекал Петьку. Хотя, как я понял, пока в банке плескалась горючка, ему на всё было наплевать. Он даже презентованный Чижом вискарь в банку перелил. Мол, так вкуснее.
Желудок у мужика оказался вместительным, аппетит зверским, а ноги крепкими. Вырубаться он не хотел от слова совсем, а у меня уже чуть ли не в глазах двоилось всё.
Банка оказалась не бездонной.
- Хороший ты мужик, Филин, - приобнял он меня. - И самогонка у тебя хорошая. Только мало её, - вздохнул он, разглядывая пустую банку. - Может того?
Петька ударил пальцем по кадыку.
- Только у меня с баблом напряжёнка. Давай ты спонсируешь, а я сгоняю - предложил рогатик. - Я такую точку знаю. Бабка первак неразбодяженый продает. Крышу сносит на раз-два, - подначивал он меня.
Я ухмыльнулся и полез в карман, где вроде как пара соток завалялась.
- Я мигом. Жди тут, - обрадовался алконафт и растворился в темноте.
Как он вернулся, я не заметил. Всё было как в тумане. Мы сидели за кухонным столом, беспрерывно дымили и, разливая первак, чокались и признавались друг другу в вечной дружбе.
А потом меня окончательно накрыло.
- Петруха, я тебя уважаю. Мужик ты нормальный. С понятиями. А потому не могу я больше молчать, - пытаясь сфокусировать на собутыльнике взгляд, выдал я.
Кавист завис.
- Жена твоя блядует понемногу. Вот щас, пока мы тут с тобой, значит, по душам беседуем, она с молоденьким жеребцом развлекается. Со мной, который, приехал. Патлатый такой, - разоткровенничался я.
Какого ляда мне так крышу снесло, я не понимал. Да и говорил то не я, а завладевший моим разумом первак.