повернулсякнейинеуверенношагнулвперед; опятьвдохнуливыдохнулвоздух, какбудтоветерпрошелестел: по-видимомузнакизумления. Уинн-ДжонссхватилТаллисзаруку. Надпламенемзашипеласвинина, разбрызгиваяжир; даурогвздрогнул.
— Оннюхаеттвоюкровь, — сказалстарик. — Внемтечетсок, нотвоюкровьончует.
— Атвою?
— Этомужчина. Ястар, тымолода. Ончувствуетвыделениятвоеготела: кровь, пот, грязь...
— Что?
— Ивыделениясознания, какмнекажется. Оннюхаеттвоесознание. Вероятноонвидитпуть, какимтыманипулируешьлесом.
ТаллиспосмотреланаУинн-Джонсаинахмурилась. — Я?
— Конечно, — ответилон. — Тысоздаешьжизнькаждуюсекунду. Обычныйгенезисмифаго. Тыоченьживая, активная... ипутешествуешьслишкомбыстро, чтобыувидетьконечныйрезультатпроцесса, начинающегосясдроживзаплесневелыхгнилыхлистьях. Тыможешьувидетьеготолькотогда, когдателовстаетсземли. Нодаурогвидитдажемельчайшуюдеятельность. Сейчас, похоже, онбоится; ипытаетсяпонятьнас. Стойоченьспокойно.
Даурогмедленноположилкопьеимешокназемлю. Оносторожнообошелмаленькуюполяну; попадаявколоннусвета, онмгновеннобросалсявтень. Сеготелавсевремясыпалиськоричневыелистья. СлабыйветердоносилдоТаллискошмарноезловоние, шедшееотеготела: болотныйгаз, иещезапахсмерти, знакомыйподомикумертвых.
Наконецстарыйдаурогподошелближе. Еготоварищитрепеталинакраюсветаитени, скрытыезадубами. Однакоихщелкающийразговорпочтипрекратился. Скатахпротянулрукуимедленнокоснулсятрехзубогокопья. Даурогпосмотрелнавоина, нервноивнимательно. ПотоммедленноподошелкТаллис, приселпереднейи — сшелестомитрескомсухожилий — протянулдлинныйзаостренныйпалец-сучокикоснулсяееруки. Егоноготьбылшипомрозы; онаразрешилаемуоставитьнакожетонкуюкраснуюцарапину. Даурогвдохнулзапахсобственногопальцаиоблизалсверкающийноготь. Таллиспоказалось, чтоизортавыскочилаящерицаиукусилашип, нопотомсообразила, чтоэтоязык. Даурогувкуспонравился. Онпроизнескакие-тослова, писклявыеибессмысленные: птичийстрекот; тресксучка; шелестлистьевнаветру.
Вздрогнув, Таллиссообразила, чтовеготележивутмокрицы, некоторыеразмеромслистья.
Существомвсталоиотступилоназад. Листьянаегоспинекое-гдеопали; черезпроплешинывиднелисьпышныеползучиелианыичерноесучковатоедеревоскелета. Подобравкопьеимешок, ончто-токрикнултеням. Еготоварищивышлиизлесаиподошликмаленькомукостру, ноостановилисьнанекоторомрасстоянии, скорееопасаясьпламени, чемлюдей, решилаТаллис.
Двоеиздауроговоказалисьюнымиженщинами, однаскожей, сделаннойизлистьевпадуба, другая — белойберезы. Ихглазабылименьше, чемглубокиещелимужчин, глядящиеиз-подребристоголба, покрытоголозами.
Изихртовторчалисеребряносерыеветки-клыки. Онидаженосили «украшения»: сколючихголовсвисаликрасныеиголубыеягодыбоярышникаитерновника.
Двоемужчинтожеоказалисьмолодыми: кожаодногобылаивой, второго — орешником, уобоихсучковатыеклыки. Новодномотношениионизамечательноотличалисьотболеестаршегодаурога: сперединаихтелахросгребеньиздлинныхчерныхколючек; центральнаялинияшиповбежалавнизкизогнутымбеспокойнымполовыморганам, свисавшимсгниющихживотов.
Появилсяшестойчленгруппы, иТаллиседванеулыбнулась, узнавтип.
Никакогоплащаизперьев, нокожа-плащизвсехвозможныхлистьев. Наголовеширокиеветкилайма, бородаизостролиста, хохолокизгруш, плечиизрябины, грудьизкоричневатогодубаивяза, животизплющаиблестящегоосеннегоявора.
Вокругрукбылобернутшиповник, скоторогосвисалипышныегроздьякрасныхягод. Ногипротыкалитысячииголоксосныитсуги. Кпоясупривязанышишкитсугиидикиеяблоки, аизголовыросостроконечныйтростник.
КудивлениюТаллис, чейвзглядпрониклизамаскуизлистьевидерева, шаманбылмолод, нестаршеИвыилиОрешника. Врукеоннесзаостренныйпосох, накоторыйнанизалпятьгниющихдеревянныхголов. Онвзмахнулпосохом, изагремелимертвыеветки-клыкинаотрубленныхголовах.
— ОнизвестенкакДухДерева, — прошепталУинн-Джонс. — Что-товродешамана.
Таллисопятьулыбнулась. — Язаметила, — прошепталаонавответ.
— Скогенимитируетэтудревнююформу. Твоямаска. Мойтотем...
— Всестарше, чеммыдумаем.
Группадауроговселаназемлюнапочтительномрасстоянииотогня. Старшийоткрылмешокибросилназемлюсамыеразныеягоды, орехиижелуди. ОнвопросительнопосмотрелнаТаллис. Таллиссрезаланескольколомтейсобжигающегорячегоокорокадикойсвиньиипододвинулаихпоближекдаурогам. ДухДерева, невставая, неловкопододвинулсявперед, подозрительноглядяналюдей. Онподнялкускисвинины, обнюхалихипрезрительноотбросил. Потомуказалнадвевыброшенныекости, иСкатахпередалихему. Шаманголымирукамисломалкостиизаостреннымиконцамипочесалсвоюкору. ПотомотдалодинкусокДубу, старейшему.
Таллисвсталаиподошлаккучеореховиягод. Здесьбыловсе: ягодыкизила, падуба, крушины, терновника; немноговишенидажеземляника. Онавыбралакое-что, зная, чтосможетсъестьоченьмалоизпредложенныхлесныхблюд.
Обменсостоялся, иобегруппысталиесть, демонстрируясвоидобрыенамерения. ЗеленыхДжековбеспокоилогонь, ноУинн-Джонсположилнесколькокусковкремнямеждунимиикостром. Этотсимволическийжестуспокоилих.
Стемнело, взошлаяркаялуна. Оченьсверкал, иУинн-Джонспродолжалкормитьего. Толькоонистарыйдаурогосталисьбодрствовать, поглядываядругнадруга.
Вкакой-томоментболееполнотелаяизженщин — Падуба — подошлакДубу-старейшине, селаназемлюипосмотреланаТаллис, очнувшуюсяотполусна. Иочем-тозащебеталаспредводителем. ПотомподошлакТаллис, наклониласьнаднейиуставиласьначеловека. Надевушкуобрушилсягнилоймерзкийзапах, ноонавиделаисок, стекавшийповеткам-клыкам, юныеглаза, молодуюсилу. Женщина-даурогвдохнулавоздухипрошепталанесколькослов. Наклонившисьниже, онаиздалазвук, что-товродесмеха, коснуласьпальцемТаллис, апотомсебя, пытаяськак-топообщаться.
Таллиссамакоснуласьпальцамиострыхлистьевпадуба, росшихнаживотеуженщины, ичто-тозатрепеталовдереве-теле, бытьможетейсталобольно. Чернаягрибнаямассаееполовогоорганазадрожала, изпологортараздалисьстранныезвуки, похожиенасвистящиевыдохи.
Ивеетелеборолиськрылья...
Падубаотступила, лунныйсветигралнаеевечнозеленыхлистьях, выделяяизувядшихтоварищей.
ВночнойтишинеУинн-ДжонспрошепталТаллис, чтоонсразуузналэтихмифагопорассказамоних. Онибылинамногостаршетутханахов; вероятнолегендыонихпоявилисьвпервыхпослеледниковыхлесахнеолита, где-тозадесятьтысячлетдорожденияХриста. Ковременибронзовоговека «зеленыйчеловек» — ЗеленыйДжекилисредневековыйРобинГудизвеселоголеса — сталодинокойлеснойфигурой, вкоторойчастичноотразилисьисмешалисьтакиеосновныеформыкакПан, Дионисиполузабытыедриады. Нодляохотников-кочевниковизмезолитаониобразовывалилесноекоролевство, являясьсоперникамивохоте, спасителями, оракуламиимучителямиводноитожевремя; онипрониклиивмифогенетическоеподсознание, объясняявраждебностьприродыкдействиямчеловека, атакжевыражаянадеждунавыживаниевборьбесневедомым.
Уинн-Джонсзналтолькоодинмифдаурогов — мифосоздании — ирассказалегоТаллис:
КактольконанебепоявилосьСолнце, вольдуоткрыласьпещера, спускавшаясявплотьдозамерзшейземли. Назастывшейпочвеледянойпещерылежаликости, человеческиекости. ИСолнценачалосогреватьих.
Человексъелволка, преждечемумер; всеостальныезвериубежалиотзимы. Костиволкалеглирядомскостямичеловека.
Волксъелптицу, преждечемчеловексмогпойматьиубитьего. Соваоказаласьмедленнойихолодной, иненасытилаволка. Костисовысмешалисьскостямиволкаичеловека.
Совасъелаполевку. Крошечныекостимышитожелегликостальным.
Полевкасъеласеменаиорехи; оначувствовала, чтоприближаетсядолгаязимаисъеланемногоотвсего: желуди, ягодытерновникаибоярышника, сладкиевербныесережки, кислыеяблоки, мягкуюежевику. Костилесалеглисредикостейполевки, совы, волкаичеловека.
Солнцесогрелокости, ноименносеменаначалирастиинаполнилисобойвнутренностикостей, потрескавшихсяотмороза. Ипоявиласьноваяжизнь, полудерево, получеловек. Онбегалтакжебыстро, какволк. Онбылтакойжехитрый, какмышь. Онмогспрятатьсявлесу, каксова.
Веснойеготелопокрывалосьбелымицветами. Летомнанемтрепеталилистьядуба. Осеньюизнеговырасталиягоды. Азимойонсбрасываллистьяиягоды, ипиталсясокомдеревьевиликровьюзверей. Потомопятьприходилавесна, природазеленелаиондавалжизньптицам; апотомзабиралсявсамуюгустуючащуислушалкрикиЛюдей, охотившихсяисобиравшихдрова. Весной, летомиосеньюонсмеялсянаднимииззеленоголеса. Толькозимойонломалимшеи, чтовыпитьихтеплыйсок.
Болезненноерождениептицприносиловлесещебольшесемяникостей, иещебольшеволков. Скородауроговсталомного. ОниподражалиформеипутямЧеловека, новидели, какЧеловекуничтожаетлесикакиз-заэтогоизземливысвобождаютсякогда-тозамерзшиедухиэлементалей.
Такдаурогираспространилисьдограницсердцалеса. НиодномуЧеловекунеразрешеновходитьвсердцеитамжить. НозапределамисердцаЗеленыеЛюдиприносятягоды, плодородиеиптицвдеревниифермы.
Толькозимойпоявляетсяволкирыщетпоснежнымпустошамиголомулесувпоискахдобычи. Людиназываютегоскарагом.
ТакимобразомЛюдииДаурогиживутвгармониимногопоколений, каждыйвсвоеммире, каждыйищетсилувдругом, каждыйраспознаетдругоговсебе...
— Естьидругиелегенды, — продолжалУинн-Джонс, отдышавшисьиподумав, — нотольковотрывках.
— Мы, вконцевконцов, идемвсердцелеса. Несобираютсялиониубитьнас? — поинтересоваласьТаллис.
Уинн-Джонстакнедумал. Этидаурогиидутнасевер, унихсвоеприключение. СредимедленнопреобразующихсявскараговдауроговестьПадуба — вечнозеленаяженщина; онслышалрассказыоней, нонепомнитдетали. Заследующиедниониузнаютбольше.
НочьюТаллиспроснуласьотзвукаветра, стонавшеговветвях. Скатахспал, свернувшиськлубком. Онасела, смущеннаяирастерянная, головавсеещекружилась, нотутпротянуласьрукаизакрылаейрот. Уинн-Джонснеспал. Онуказалнадальнююсторонуполяны, едвавиднуювсеребряномсветелуны, иТаллиснамгновениесодрогнулась, увидев, чтопроисходиттам. Падубасиделаверхомнаодномизлежащихмолодыхсамцов, труднобылосказатьнакаком. Выгнувспину, онадрожалавсемтелом, держасьрукамизаголову, какеслибыхотелаостановитьболь. Ислегкараскачивалась. ЛистьяПадубыдергалисьиподпрыгивали, когдашипытерновникавходиливеемягкоелоно. Именноонастонала. Отудовольствия.
Самецмолчал, глядянасвоюлюбовницусостраннымбезразличием.
СпустянесколькомгновенийПадубаспрыгнуласгрудилюбовника. Потомвсталаимедленноповернулась; изтог