ыстреепетляласредидеревьев, тоостанавливаясь, тоопятьстремительноуносясь, какпризрак. Белаямаскасверкаланасолнце; виднелисьтолькоэльфийскиеглазаипрямойразрезмрачногорта.
Нокогда, однимвоскреснымполднем, БелаяМаскаподошлапоближе, Таллиспочудилсязамок, изавернутаявплащфигура, скачущаянаконе, иохота, радикоторойэтотрыцарьотправилсявмокрыйболотистыйлес...
Этобылоначалорассказа, которыйвозникалвеесознаниинескольконедель, пока, наконец, неожил.
ПолепередРайхоупскимлесомпродолжалосопротивляться. ДеньзаднемонапроводиланаберегуРучьяОхотника. Ейужеисполнилосьвосемь, ивмрачныйлесеетянулочто-тоболееглубокое, чемжеланиенайтиимядляполоскиземли, мешавшейейподойтикдеревьям.
Потом, однимавгустовскимвечером, из-задеревьеввыскочилвысокийтемныйолень. Таллисахнулаотрадостиивсталанацыпочки, чтобылучшерассмотретьего. Онаневиделазверядвагодаирадостнозакричала, приветствуяего. Гордоеживотноемахнулоогромнымирогами, скоторыхпо-прежнемусвисаликускишерсти, взобралосьнахолм, заколебалось, посмотрелонаТаллиситолькопотомисчезлоизвиду.
III
— ЯвиделаСломанногоПарня, — сказалаТаллистемжевечером, когдавсясемьясиделазастоломиигралавлудо.
Отецпосмотрелнанееинахмурился. Матьвстряхнуластаканчиксигральнойкостьюикинулакубикнадоску.
— Оченьсомневаюсь, — тихосказалДжеймсКитон. — Старинуубилинескольколетназад.
— Онприходилкомненакрещение, — напомнилаемуТаллис.
— Ноонбылранен. Оннемогпережитьзиму.
— МистерКостиговорит, чтооленьживетздесьбольшесталет.
— Кости — старыйнегодяй. Онлюбитрассказыватьисториииудивлятьдетейвродетебя. Какможетоленьжитьтакдолго?
— МистерКостиговорит, чтоСломанныйПареньникогданесбрасывалрога.
МаргаретКитонпередалаТаллисстаканчик, нетерпеливодернувголовой:
— Мыхорошознаемглупости, которыеговоритКости. Твойход.
НоТаллистолькопосмотреланаотца. Сейчасонвыгляделлучше, нетакимбледным, хотяволосыполностьюпоседели, авглазахстояланеизбывнаяпечаль.
— Яуверена, чтоэтобылСломанныйПарень. Онприхрамывалнабегу. Исроговсвисаликуски. Саванов...
— Ребенок, тыбудешьиграть? — раздраженноспросиламать. Таллисвзяластаканчикибросилакубик, заставивегозакрутитьсявокругдоски. Потомопятьпосмотреланаотца.
— Почемуэтобылнеон?
— Впоследнийраз, когдамыеговидели, СломанныйПареньбылраненстрелой.
Ранаотстрелы. Да. Таллисвспомнилаэтотрассказ. Иещекое-что.
— КакГарри, — прошепталаона. — Раненстрелой. КакГарри.
ДжеймсКитонрезкопогляделнанее, иТаллисрешила, чтосейчасонсорветсяизакричит. Он, однако, осталсяспокоен. Толькотяжелосгорбилсянастуле, опершисьрукаминастол, ипогляделвдаль. МаргаретКитонвздохнулаиубраладоску.
— Никакогоудовольствияигратьсвамиобоими. — ОнапогляделанаТаллис. — ПочемутызаговорилаоГарри? Тыжезнаешь, какэтоволнуетотца...
— Ясовершенноневолнуюсь, — тихоответилДжеймсКитон. — Япростоподумал... пришловремянайтитотдом. Явсевремяоткладывал, но, бытьможет, мычто-нибудьузнаем...
— Еслитыдумаешь, чтоэтопоможет... — сказаламать.
— Чтозадом? — спросилаТаллис.
Отецпосмотрелнанее, потомулыбнулсяи, необращаявниманиянавопрос, сказал:
— Хочешь, устроимзавтрапикник?
— Конечнохочу, — деловитоответилаТаллис. — Чтозадом?
Отецподмигнулейиподнялпалецкгубам.
— Кудамыпойдем? — настойчивоспросилаТаллис.
— Черезполяиещедальше, — ответилон.
Следующийдень, воскресенье, началсясутреннейпроповедивцерквиТеневогоХолма. КдесятиКитонывернулисьдомойисобраликорзинуспровизиейдляпикника. ИещедополуднявсетроепересеклиЛугПещерыВетра, апотомиЛисьюВоду. Тропинкапровелаихвдольгустыхживыхизгородейизапетляласредисоседнихферм, иоченьскороТаллиссиспугомивосторгомпоняла, чтоониидуткРайхоупскомулесу.
Сейчасонашланеоднаи, значит, моглавойтинаБезымянноеПоле, находившеесямеждуРучьемОхотникаилесом. Торжествуявдуше, онаступиланазапрещеннуютраву. Наполдорогеонарвануласьипобежала, оставивродителейпозади. Ближекплотнойчудовищнойстенеизколючекивереска — лесномукустарнику — землясталаболотистой. Высокая, похожаянасоломутравадоходилаТаллиспочтидоплечишелестелаподлетнимветерком. Девочкаосторожнопрошлачерезмолчаливыйподлесок, почтипотерявшисьвнем, ивотпереднейпоявиласьвысокаястенаиздубов. Остановившись, онаприслушаласьктемнотезадеревьями. Пелиптицы, нобылиидругиезвуки, болеезагадочные.
Отецпозвалее. Резкоповернувшись, онакраемглазаувиделачеловеческуюфигуру, глядящуюнанее. Таллисвсмотрелась, нофигураужеисчезла.
Сердцесжалосьотстраха. Матьчасточиталацелыелекциио «цыганах», жившихвлесах, иотом, какопасноговоритьспрохожимиилигулятьоднойпослезаката. Таллисвиделацыган: ониприезжаливразноцветныхфургонахи, одетыевцветастыеодежды, красивотанцевалиназеленойлужайке.
Ноэтотмрачныйлес... глазунезачтозацепиться... совсемнеразноцветный... коричневыйивысокий... странныйвовсехотношениях.
Онапошлаобратночерезвысокуютраву, снялакедыивытряхнулаизнихводу. Потом, вследзародителями, пошлавокруглеса.
Вскореониоказалисьнаузкойухабистойдороге, огражденнойвысокимиживымиизгородями, канавамиидвумярядамираскачивающихсяподветромбуков, уходящихкгоризонту. Где-то — оченьдалеко — онадолжнабылавыходитьнапроселок, связывавшийТеневойХолмиГримли. Здесь, накраюРайхоупскоголеса, дорогабыларазбитойизаросшей, какеслибыееразорвалвнезапныйсдвигпочвы.
— Великийбоже, — сказалДжеймсКитонидобавил: — Какаястараядорога. «Грубаятропа» Кости.
Внезапнодорогуперегородилотонкоеограждениеизколючейпроволоки. Нанейвиселапотрепаннаяпогодойтабличка «ПРОХОДЗАКРЫТ».
Таллиссообразила, чтоотецволнуется.
— Возможно, тыошибся, — сказалаемумать. — Можетбыть, дальше...
— Янеошибся, — раздраженноответилотец. Онстоялоколоколючейпроволокиигляделмимодеревьев, вполумрак. Наконецонотошелотнееипогляделнадалекиефермы.
— Яуверен, чтокогда-тоздесьбылдом. Типасторожки. ОукЛодж. ИКостиуверяет, чтоонстоялздесь. Вконцегрубойтропы, сказалон.
ДжеймсКитонсделалпарушаговпонеровнойдороге, потомповернулсяиопятьуставилсянагустойлес:
— Гарриходилименносюда. Имойотец, ещедовойны. Вгостикэтомуисторику... Хаксли. Иещеодному... Уинн-Джонсу.
— Доменя, — сказалаМаргарет.
Онипосмотрелинадорогу, исчезавшуювгустомлесу. Высокиедубы, теснившиесядругкдругу, отбрасывалимрачнуютеньнапереплетениебоярышника[7], терновникаиколючегошиповника. Ветершевелилвысокуютраву, росшуюусамогокраялеса. Табличкадребезжала, ржаваяпроволокатряслась.
СтранноевыражениекоснулосьлицаДжеймсаКитона, иТаллиспоняла, чтоееотецвнезапноиспугался. Онпобледнел, глазарасширились. Онзадышалбыстроинервно.
Таллисподошлакпроволокеиуставиласьвполутьму. И, черезкакое-товремя, разгляделадалекозалиниейдеревьевотблесксолнечногосвета.
— Тамполяна, — сказалаона, ноотецрешилеенеуслышать. Отойдяотлеса, оностановилсявозлеканавынаобочинедорогиипосмотрелвдаль. Матьрасстелиласкатертьпододинокимвязоминачалараспаковыватькорзину.
— Пап! Тамполяна, — сказалаТаллис.
— Неуходислишкомдалеко, — ответилон, Таллис, страшновозбужденная, поникла. Оннеслышалее! Оннастолькопогрузилсявсобственныемыслиитревоги, чтоотказывалсядажепризнать, чтодоммогзатерятьсявлесу.
Домбылтам, асейчасисчез. Таллиспосмотреланадорогу, бетонкоторойбылсрезанкакножом, какеслибылеспроглотилего, целиком. Возможно, точнотакжелесрасправилсяисовсемдомом, деревьяпоглотилиего.
Онанезнала, откудавзяласьэтастраннаямысль, новголовевозниклакартина, такаяжеотчетливая, каките, чтоприходилиизкнигисказок, которуюоначиталавсюжизнь.
Темныелеса, далекиезамки... ижелтые, освещенныесолнцемполяны, гдеможнонайтистранныесокровища.
Онаподошлакограждению, аккуратноприподняланижнююпроволокуискользнулаподнее. Оказавшисьпотусторону, онапосмотреланародителей, которыесиделинаскатерти, пиличайиразговаривали.
Повернувшись, онапошлачерезподлесоккдалекойполоскесвета.
Черезтонкиеподошвыоначувствоваларазбитую, ноещетвердуюдорогу. Бетоноплеликорни, и, пробираясьчерезмглу, ейпостоянноприходилосьотводитьвсторонунизкиеветки. Вскореонаподошлакполянепоближеиувидела, чтомаленькуюпрогалинусовсехсторонокружаютогромныедубыстемнымистволами. Надгустойлиствойторчалимертвыеветки, сломанныеиизогнутыезимнимиветрами.
Итутжеоназаметилакирпичнуюстенуидваокна, давным-давнооставшиесябезстекол; изнихсвисаливеткипобедившеголеса, чем-топохожиенамертвыеруки.
Отведявсторонуколючуюпаутину, усеяннуюкраснымиягодами, онашагнулавперед; всамойсерединеполяны, переддомом, стоялавысокаядеревяннаяколонна. Наееверхушкебыловырезаносмутноеподобиечеловеческоголица: простыераскосыеглаза, разинутыйрот, прорезьнаместеноса. Деревопочернелоотдождей, крошилосьигнило, расколовшисьпосредине. Таллиспогляделанастолб, иейсталонепосебе, какеслибылицопосмотрелонанеевответ...
Обойдяужасныйтотем, онавошлавсаддома, раньшеназывавшегосяОукЛодж. Исразуувиделаямудлякостра, вырезаннуювдерне: все, чтоосталосьоткогда-тоухоженногогазона. Вокругбылиразбросаныкостиживотныхиостаткидосок.
Ничегонедвигалось, ивсе-такиунеевозниклосильноеощущение, чтонанееглядят. Онанервнопозвала, кого-нибудь, носамапочтинеуслышаласвойголос: тяжелыестволыдубоввпиталиееслова, иейответилитолькоптичьитрели, донесшиесясветвей.
Таллиспробежаласьпомаленькомусаду, заглядываявовсеуголки: здесьостаткиколючейпроволоки, тутнесколькодеревянныхпланок, проткнутыхкорнями — бытьможетоткурятникаилисобачьейконуры.
Инадвсеймаленькойполянойглавенствовализрезанныйствол, тотем. Главенствовалиотбрасывалмрачнуютень. Таллисосторожнокоснуласьпочерневшегодерева, иотнегоотломалсякусок, обнаживкишащихподнимнасекомых. Онаопятьпосмотреланажестокоелицо, злыеглазаиоскалившийсярот. Изаметилаедвавидимыеостаткирукиног, почтиполностьюуничтоженныхвременем.
Этадревняяфигурасмотреланадом; бытьможетстереглаего.
Самдомсталчастьюлеса. Деревьявзломалиполирослиизхолоднойземлиподним. Веткиоплелиокна. Стволыпроткнуликрышу, итолькокаминнаятрубавозвышаласьнадверхушкамидеревьев.
Таллисзаглянулавдвекомнаты; впервой, кабинете, безжизненноболталисьрамыфранцузскихокон, плющпокрывалстол, авсерединевозвышался V-образныйдуб. Во