Как оказалось, Змеевик действительно видел, как Тео ушел. Потом услышал вопль, помчался следом и проследил, что птица полетела к реке. Вернулся, разбудил остальных и уговорил пойти за Теодором. К счастью, он слышал от своего отца рассказ о майастрах – так назывались эти гигантские птицы. Тео сразу вспомнил зигзаг в виде буквы М на лбу птенца.
Майастры селятся возле рек, находя пещеру или вырывая нору в отвесном берегу и устраивая там кладку. Птенцам нужно много пищи, поэтому, перед тем как из яиц начнут вылупляться детеныши, майастра стаскивает в пещеру пойманных животных.
На самом деле они думали, что Теодор уже мертв, но Змеевик хотел убедиться. Он таки уговорил Шнырялу отвлечь птицу на себя – в период выведения птенцов она кидается на любых животных. Шныряла выманила майастру в лес в образе собаки, а потом Змеевик прогнал хищницу мечом и факелом, потому что майастры боятся огня. Санда же согласилась проверить пещеру, жив Теодор или нет, благо под сетью-невидимкой это можно было провернуть практически безопасно.
Тео поразился, насколько ему везет и везет. Он до сих пор не мог поверить, что спутники пришли на выручку.
Вскоре между деревьев показался огонь костерка, возле которого сидели Змеевик и Шныряла.
– Все в порядке? – спросил Змеевик, едва Санда вышла на поляну, и удивленно вскинул брови, увидев Тео. Поднялся и сделал несколько широких шагов навстречу.
– Все хорошо. – Тео ответил за девушку, обвел всех смущенным взглядом и выдохнул: – Спасибо за помощь.
Змеевик кивнул, тряхнув косицами, и Тео показалось, что на его лице мелькнула улыбка. Может, он все-таки не такой уж деревянный? Шныряла же подошла к нему вплотную, когда Змеевик и Санда уселись у костра, и тихо сказала:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я рисковала ради тебя своей шкурой. Во всех смыслах.
Ее прищуренные глаза блестели, как и обнаженные клыки. Теодор охотно кивнул.
– И это, – угрожающе продолжила она, – не из-за договора.
Тео ответил:
– Мы в расчете.
– Рада, что смекнул, – хмыкнула Шныряла. – Но если захочешь сбежать еще раз, сделай так, чтобы Вик тебя не заметил.
Змеевик решил не ночевать в опасной близости от майастры и повел их сквозь лес, то и дело повторяя: «Держитесь вместе!» Мол, история с Теодором отлично показала, что случается, если разделиться. Тео промолчал насчет захваченной спиридушами троицы, в то время как он спал на дереве.
Некоторое время спустя Теодор влез на огромный граб, попытавшись найти золотую тропу, но безрезультатно. Они находились на дне глубокой лощины.
Побрели наобум.
Ночь выдалась теплая. В Полуночи тоже была весна: на деревьях распускались молодые листья, отдающие фиолетовым в лунном свете. Наконец устроили второй костер. Змеевик поворачивал на огне тушки двух куропаток, пойманных Шнырялой. Тео бросал взгляды на Санду, и та, кажется, это заметила. В конце концов он опустился на траву рядом с девушкой и заговорил как можно тише:
– Я подумал… – Он все еще сомневался, правильно ли поступает, и запнулся. – Ты хочешь…
Санда сидела слишком близко, и сейчас в отсветах костра лицо Тео было как на ладони. Он тряхнул головой, загораживая волосами шрам.
– Я могу показать тебе, как метать нож.
Санда подняла брови.
– Но только… держись от меня подальше. Не подходи близко. В смысле я не то чтобы не хочу этого, просто так будет лучше. Вдруг я снова… Не хочу, чтобы повторилось то, что случилось… В общем… – Тео совсем запутался. – Если не хочешь…
Он смутился и поднялся на ноги, но Санда сказала:
– Хочу.
– Уверена?
Девушка посмотрела на костер, потом на Тео и снова на костер. И кивнула.
После ужина они отошли к ручью. Теодор то и дело озирался в поисках тени, но все было спокойно. Тео думал, что теперь-то Санда откажется, но девушка держалась решительно. Пришлось показывать с самого начала: как взяться за рукоять, как замахиваться.
Санда задрала локоть, и нож оказался у самого затылка. Тео чуть не поперхнулся.
– Не так… чуть правее. Левее. Выше. Нет, ниже. Я же сказал, выше.
– Ты же сказал ниже!
Тео шагнул к Саиде, но спохватился. Покосился на кусты: сердце все не отпускал страх, что из-за деревьев выступит тень и тогда… Лучше девчонки не касаться.
– Да покажи мне в конце концов!
Санда сердито уставилась на Тео.
– Мм…
Тео тряхнул головой, подошел к Санде, осторожно взялся за ее запястье.
– Опусти руку вот так, но нож держи. Потренируйся делать замах.
Санда выдохнула, и по шее Теодора скользнул теплый воздух. Внутри что-то екнуло, и Тео почувствовал, что в голову полезли лишние мысли. Неожиданные и вгоняющие в ступор, как та тень. Девушка делала замахи, ее курносый нос смешно морщился, а зубы то и дело прикусывали губу.
«Прекрати», – озадаченно приказал себе Тео.
Мысли полезли с удвоенной силой. Еще более красочные. Избавиться от них оказалось не проще, чем пропихнуть раскормленного поросенка сквозь мышиный лаз.
«Так, хватит уже!»
Тео смотрел, не отрываясь, как тренируется краснощекая Санда. Девушка заметила взгляд, ухмыльнулась в ответ, и Тео быстро опустил волосы на лицо. Что эта ухмылка означала, оставалось только гадать.
– Ну, вроде бы неплохо, – откашлялся он. – Молодец.
Тео протянул Санде ножны и, когда девушка взяла их, почувствовал тепло ее пальцев. Санда вскинула на него глаза, и его будто ошпарило. Оказывается, взглядом можно трогать.
Жечь. Бить. Или осторожно касаться лица. Тео тряхнул головой.
– Почему ты делаешь это?
– А?
Саида задрала подбородок:
– Прячешь. – Она провела по своей щеке сверху вниз, а затем поперек.
– Что? – Тео дернул плечом. – Я совсем не… Я не прячу.
Санда изогнула бровь. Тео сглотнул комок в горле.
– Ты… – ее голос упал до шепота, – стесняешься?
– Чего?
– Как это произошло?
Это было слишком. Кровь горячо хлынула по венам, неся раздражение. Но вместо того, чтобы бросить что-нибудь злое или уйти, Тео посмотрел на Санду – так же, в упор, и ответил:
– Знаешь… один парень взял железные полосы, спаял крест-накрест. Потом накалил в костре. И приложил к моему лицу.
– Что?! – Санда побледнела. – Почему?!
– Наверное, потому, что люди любят причинять боль.
– Не все такие. – В голосе девушки прозвучала обида. – Я вот не хочу никому причинять боль.
– Сказала девушка, которая попросила научить ее орудовать ножом. Здорово!
Санда нахмурилась.
– Да шучу я, – натянуто хмыкнул Тео.
– Говорят, что не убивает, делает тебя сильнее.
– О, да я тут самый силач. Ведь это я сегодня чуть не стал закуской для птенцов-переростков.
– Знаешь, а ведь это так и есть.
– В смысле? – не понял Тео.
– Ты сильный. Я думаю, ты сможешь вернуть родителей. У тебя получится. Не знаю как, но получится. А я…
Тео смутился. Саида опустила глаза, неловко вкладывая нож в ножны, и голос ее зазвучал совсем тихо:
– Ты сказал, что ты монстр. Но притом идешь в самое страшное место на свете, чтобы их вернуть. И не боишься. Разве нет?
Тео промычал что-то неопределенное.
– А я… Меня все называли хорошей. Отец, Раду, соседи и учителя! «Какая добрая девочка. Какая хорошая. Лучше нашей Сандочки никого нет». Ага… И знаешь что? Правда в том, что я не такая. Я боюсь идти туда, даже ради отца или Раду. Хотя у меня никого, кроме них, нет. Ну и кто я после этого? Монстр, не иначе. – Девушка мотнула головой. – Не знаю. Ты странный, не такой, как остальные. Ну… ты понял. А кто тогда я, Тео? Кто из нас двоих… правильный?
– Никто, Санда. Не бывает правильных людей. Бывают только живые и мертвые. И знаешь, лучше нам оставаться среди первых.
Санда вновь подняла на него глаза:
– Почему ты это сделал?
– Что?
– Пытался меня задушить.
– Я… я вовсе не… – Тео запнулся.
Санда все смотрела, а он судорожно пытался подыскать ответ.
Чертов взгляд был слишком пристальным, слишком ощутимым. И теперь опалял, выжигал невидимую рану, и Тео хотелось провалиться или убежать.
– Ты меня ненавидишь?
«Ты меня ненавидишь?» – грянуло в голове эхо.
– Скажи правду.
Тео взглянул на девушку исподлобья. Она стояла в шаге от него. Он мог коснуться ее руки. Мог положить подбородок на ее макушку, и еще пришлось бы пригнуться. Низкая, хрупкая. Худая, так что, казалось, обхватить талию можно было всего лишь большим и указательным пальцами. Одетая не в платье, как городские девушки, а в брюки – потертые, с травяными пятнами на коленях, – теплый стеганый кожух и рубаху, собранную веревочкой у горла. А в прорези рубахи на белой шее виднелось родимое пятнышко. Рыжее, вытянутое. Как осенний лист, упавший с дерева во впадину между ключиц.
Тео только сейчас заметил его.
Лицо Саиды пылало, на нем было написано волнение и, несмотря на всю ее хрупкость, чертово упрямство. Тео прикрыл веки.
– Нет.
Он сдвинул брови, отдаваясь мыслям – и тем, что были жарче яркого костра, и тем, что казались темными, как высохший колодец, на дне которого ждала смерть.
– Я не ненавижу тебя.
Когда Тео вновь открыл глаза, лицо девушки было другим – прояснившимся, с легкой улыбкой. И он понял, почему Раду так охотно возился с Сандой, бегая с ней наперегонки, уча бороться, делая для нее лук и стрелы. Понял, почему сам согласился.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Просто иди со всеми… и найдешь отца. И Раду. Но тебе не вывести двоих. Придется выбирать.
– А что будешь делать ты?
Тео посмотрел вверх, на серебрившиеся в лунном свете ветви. Полночь загадочно скрипела, жужжала и шелестела, и Тео вновь послышалась в этих звуках песнь. Выведя родителей через Дверь, он останется здесь… навсегда.
– То, что я сделаю, ты не сделаешь, Санда. Да тебе и не нужно. Верни кого-то одного, кто тебе дороже.
– Что ты придумал?
Тео молчал.
– Ну?
– Я не вернусь в Трансильванию.
Он ответил без малейшего сомнения. С готовностью. С безысходностью.