Кто играет на нем? И где?
Дверь. Где-то здесь… Какая?
Та красная, с массивной причудливой накладкой в виде человеческой головы с золотыми рогами? Или черная, с ручкой из костей?
Но она здесь. Точно здесь.
Вангели и Алхимик тоже это знали.
– Кхе-кхе, мы даже рады, что вы не попали на обед кому-нибудь из чудищ по пути сюда, – хихикнул старик. – Представьте, я волновался, дойдете ли.
– Чего?
Лицо Шнырялы было болезненно-серым. Раненая девушка еле стояла на ногах, близкая к тому, чтобы упасть в обморок. Насыщенный напряжением и страхом, воздух гудел, точно перед грозой. Тео чувствовал: боятся не только они. Вангели и Алхимик тоже трусили. Они все друг друга пугали.
– Вы готовы? – Алхимик повернул голову к Вангели.
Тот кивнул.
– Хорош-шо.
Старик шустро, как паук, подобрался к одинокой двери. Той самой, без ручки. И застыл.
– Эта она? – фыркнула Шныряла.
– Она, – протянул Алхимик мечтательно.
– У нее даже ручки нет.
Раздался скрипучий смех.
– То-то и оно. Нет ручки. Зачем она, если эту дверь открывает вовсе не рука живого? А? Ты-то наверняка догадался, – Алхимик развернулся к Вику, – когда услышал стих. Хитрый. Потащил его за собой.
На лице Вика была привычная каменная маска, подходящая на все случаи жизни, от радости до гнева, но глаза опасно сузились. Алхимик гадко хихикнул, и Теодор дернулся от отвращения.
– Ты нас здорово провел. Мас-ска… Мас-стер плести за спиной интриги, всегда со своими собственными целями. Кто бы мог подумать.
– Вы не понимаете.
– Неужели? Ну что-с, начнем? Александру, вы знаете… Постарайтесь до самого конца не…
– Знаю.
– Да-да, извините, просто еще раз предупредил. Раньше, чем дверь откроется и мы войдем, ни в коем случае мальчика не… Что бы он ни делал, что бы ни происходило.
На лице Алхимика проступил страх. Теодор чувствовал, что старик колеблется и ему смертельно страшно, будто он собирается выпустить змею из корзинки и натравить на врага, но боится за себя…
– Ну что же… что же… – Алхимик протер вспотевший лоб. – Начнем, да. Мальчик, ты должен открыть дверь. Сейчас.
Лезвие чуть сильнее надавило на горло. Вангели сделал это нарочно, и Тео зашипел от боли. Ярость переполняла жилы, по лбу текли струйки пота, и на миг вновь показалось, будто по холмам пронеслась тень, словно от тучи.
– В последнем туре ты открывал свою тень ключом. Где он?
– В… – Тео сглотнул. – В дневнике… в кармане…
Он потянулся к груди.
– Я сам.
Рука, жесткая и холодная, похлопала по груди. Распахнула плащ и нырнула во внутренний карман, из которого Вангели вытащил старую тетрадку. Тео затрясся от ярости.
– Не шевелись.
Вангели повертел дневник перед глазами. Углядел, что между страниц что-то заложено, вытянул тетрадь перед собой и распахнул, по-прежнему держа кинжал у горла Тео. Тот скосил глаза. Белые страницы раскрылись на последней записи. И между ними…
– Вот он! – В голосе мэра послышалось мрачное торжество. – Возьми его в руку. Медленно.
Дневник пододвинулся Теодору. Он устало поднял руку и почти вслепую – глаза заливал пот – нащупал между страниц маленький предмет.
– Отлично, отлично! – воскликнул Алхимик. – А теперь ты откроешь им дверь.
– А если откажусь?
– Ты не в том положении, чтобы выбирать-с. Давай, мальчик.
– Чтоб вы…
Теодор выругался и нехотя выставил ногу вперед, но старик вскрикнул, и лезвие ножа тут же угрожающе усилило нажим, а над плечом прозвучал ледяной голос Вангели:
– Стой, я сказал. Не двигайся. Иначе…
Теодор застыл, быстро и тяжело дыша.
– Что?
– Стой на месте. Открывай.
– В… в смысле?
«Я что, силой мысли должен отпирать эту идиотскую дверь? Сбрендили? Да что происходит-то?!»
– Открывай с места.
– Александру, может, мальчик не догадался, что он Открыватель?
Открыватель. Горгулья тоже назвала его Открывателем. Значит, это правда. Это он должен открыть Дверь в Ищи-не-найдешь. Потому что у него теневой ключ.
– Александру, командуйте, что он должен сделать.
– Хорошо. – Каждое слово мэра падало на плечи, точно отлитое из свинца, так что Тео вздрогнул. – Тень. Давай поскорее.
– Что тень?
– Вызови тень и отдай ей ключ.
Все напряженно смотрели на Теодора. Тишина звенела, точно стекло.
– У меня нет тени.
– Нет, – ровно и не колеблясь сказал мэр, – неправда. Она у тебя есть.
Вдруг раздался крик:
– Не надо!
Змеевик выступил вперед, но Алхимик зафыркал, размахивая ножом:
– Тихо-тихо!
Вик смотрел на Вангели. Воздух между ними наливался тяжестью, словно перед грозой.
– Ты ведь догадался, – сказал Вангели. – Ты все знаешь.
Сквозь маску Вика проступило волнение.
– Открыть эту дверь по-другому не получится. Титу испробовал все.
– Да я и не думал, что сработает, но нужно было проверить-с! В летописях так мало записей, кхе-кхе! Правды не выудишь… Но в том источнике, о котором я вам говорил, было точно сказано, что в Макабре три стороны… Игрок Икс. Я думаю, это таки правда. А потом еще увидел в Золотом Замке, что у мальчика нет тени, ну и сложил два плюс два-с, да только поздно… Эх, раньше бы…
– Это неважно.
– Так значит… – Змеевик поглядел на Теодора. На лбу залегла складка. – Нельзя этого делать. Вы не понимаете. Вангели, послушайте…
– Нет. Дверь должна открыться. Ваша помощь, нежитель Маска, больше не нужна. Кроме этого момента…
– Я не буду помогать.
– Вам придется, – холодно заявил Вангели.
Казалось, этот холод долетел до самого Змеевика, и тот ссутулился. Сквозь камень проступали эмоции. Внутри Теодора все переворачивалось от услышанного. Ворочалось нехорошее чувство. Гадкое, будто кто подливал дегтя в суп.
– Вик… – Он посмотрел на Змеевика. Вик только сжал губы.
– Что за… – зашипела Шныряла, тоже уставясь на Вика. – Какого змея тут происходит?..
– «Только тень ее дверь открывает». Ты – участник третьей стороны. Единственный в Макабре. Мы только сейчас поняли это… Ты – Открыватель. И твоя дверь в последнем туре – тоже тень. Ты вызовешь нелюдимскую тень прямо сейчас и откроешь дверь. И если ты этого не сделаешь…
Тео прикрыл веки. Колени дрожали от напряжения.
Тень…
Когда случился пожар, его тень стала дверью… А потом он очнулся в лабиринте, без памяти, с ключом в руке – невидимым ключом, от которого отбрасывалась одна лишь тень…
А потом…
«Вызови тень и отдай ей ключ».
«Нет! Не может быть! Но как же… Почему тогда… – Он так хотел, чтобы Вангели ошибался. – Они все неправильно поняли. Здесь что-то не так. Не может быть, чтобы это была…»
– Быстрее.
Тео почувствовал, как что-то проводит по его лицу, отстраняя длинные волосы от щеки. Затем в шрам – в то самое место, которое причиняло столько боли! – впился острый кончик лезвия, прокалывая кожу…
Снова боль. Там же. Как много-много лет назад.
– А-а-а!
Тео страшно вскрикнул и распахнул глаза.
– Крест, – сказал ледяной голос. – Я его сразу увидел. У тебя клейменое лицо. Потому что ты нечеловек.
Теодор тяжело задышал. В груди поднималась огненная волна.
– Я сделаю это еще раз, если ты не вызовешь тень. Немедленно.
– Александру… – В голосе Алхимика чувствовался настоящий страх.
– Убери от него лапы! – взвизгнула Шныряла. – Ах ты…
Видимо, Вангели поднял голову, поскольку девушка осеклась на полуслове. Но поздно. Внутри поднималась страшная волна – и Теодор сразу узнал ее, хотя все еще пытался сдержаться. Ведь в последний раз, в схватке с кэпкэуном, все закончилось так страшно…
Но волну было не остановить. Темнота подступала к горлу, подобно тошноте. Из раны поверх старого шрама закапала кровь, и ее струйка побежала за шиворот. Ноги дрожали, потом задрожало все тело. Неумолимо густел воздух, пока не стало тяжело дышать. Глаза застлал серый туман – и вдруг зеленые холмы один за другим накрыла черно-белая волна. Звуки и время застывали. Осталась только боль в щеке. И ярость.
Секунду спустя тьма окончательно накрыла все, погасив все прочие цвета. Звуки стихли. Ароматы исчезли. Теодор стоял в ужасающей темноте и смотрел на черно-белый мир. От левой руки растекался зимний холод…
– Что? – Голос Тео звучал, будто в тумане.
– Я хочу, чтобы ты открыл дверь. Сейчас же, – донеслись слова Вангели. – Я – мэр Китилы Александру Вангели, и я говорю тебе: немедленно открой дверь, иначе…
Лезвие двинулось дальше по шраму, и Тео вскрикнул:
– Хватит! Не трогай меня!
Где-то вопил Вик, растерявший всю свою бесстрастность, – Тео никогда не слышал его голос таким, – визжал Алхимик и рычала Шныряла. Кровь текла по шее, и Теодор, сдерживающийся из последних сил, не выдержал – бросился в черноту, будто прыгнул с моста в темную речную воду.
Хотя веки были закрыты, он видел. Впрочем, теперь век у него не было, как и глаз. И все же он видел. Луна вверху, множество дверей по сторонам холма. Все черное. Он – кто-то другой, а кем был до этого – не вспомнить. Забыл имя. Напрочь. Он летел над землей между дверей, едва касаясь травы. В теле – легкость, будто он сгусток дыма. Казалось, достаточно оттолкнуться кончиками пальцев от травинки, и воспаришь высоко-высоко.
Так он и сделал.
Теодор появился на краю поляны, залитой белым светом – луна тоже была белой. Кроме него здесь стояли уже пятеро. Двое чуть поодаль – девушка и парень. Старик возле двери что-то кричит и размахивает ножами. Рядом еще двое: высокий мужчина держит кинжал у горла парня с длинными волосами…
– Оно здесь! – взлетел к небесам истеричный возглас. – Быстрее, быстрее, Александру!
Девушка пронзительно завизжала, громко вскрикнул высокий юноша. Вопли – испуганные, отчаянные – заполонили поляну, будто над ней разорвался снаряд. Теодор вдруг очутился в прежнем теле, и оно показалось таким тяжелым, что даже вздохнуть было трудно. На секунду мелькнула мысль: «Я – Тео Ливиану». Он попытался уцепиться за край ускользающего сознания, но Вангели закричал: