Наконец спустились со сцены в зал, без перекуров с ходу выставили три ряда кресел.
– Стоп! Обратно! – выкрикнул вдруг зам. Но спохватился, что сказал слишком резко, успокаивающе помахал рукой. – Не спешите.
Дворники и их начальница замерли на несколько секунд в тех позах, что их застал окрик зама. Каждый держался за свой край секции, готовясь поднимать. Раскрасневшаяся Андриана Витальевна часто сглатывала, видимо, стараясь скрыть, что запыхалась. Сан Саныч почувствовал, как по мокрой его спине текут струйки пота, но снимать куртку так и не стал. Володя Миронов замер, чуть присев, чтоб легче было поднимать, а Сашка стоял, опершись на ручку кресла, словно спину прихватило.
Пауза затянулась. Начальство обсуждало что-то, часто слышалось слово «проектор».
Первым очнулся Сашка, он с трудом разогнулся, у него в самом деле болела спина, и он упёр в неё руки:
– Море волнуется раз – морская фигура замри.
Ожили и другие.
Андриана Витальевна подошла ближе к мужикам и шепнула:
– Мне уже только от вида этого всего плохо становится, – она кивнула в сторону рядов кресел. Теперь казалось, что они не просто идут задом, а пятятся от них, дворников. Там, в конце зала, у стены, – давка, каждый толкает соседа впереди, все лезут друг на друга в надежде спастись от беды.
– Придётся отодвинуть кресла назад. А впереди поставить стулья, – рассуждал зам. Он обращался к остальным начальникам, ища их поддержки. – Между ними поставим проектор. На стулья посадим выступающих, чтоб удобнее было вставать. И им хорошо, и нам лучше.
– На пятнадцать метров сдвигаем кресла, – пробасил Жираф, который присел на сцену. Даже присев, он был всех выше и внушительнее.
Пришлось сдвигать кресла где-то с трети зала одно к другому, одно к другому. Но и тут не удалось очистить пятнадцать метров. Несколько передних кресел перенесли на края и поставили в проходы. Теперь походило, что парад бордовых кресел, сгрудившихся около стены и в конце шествия, принимают такие же кресла, выстроившиеся по краям в шеренги. Казалось даже, что они вздёрнули свои ручки к голове, отдавая честь.
Чёрные мягкие стулья таскали из реквизитной, где они стояли один на другом и забивали почти всё помещение. Вместе с дворниками ходил председатель профсоюза. Сначала он тоже таскал стулья, но потом перестал и просто ходил впереди, как барабанщик перед группой пионеров. Видимо, боялся, что дворники что-нибудь украдут. Хотя что там было красть? Костюм Деда Мороза? Костюм Снегурочки? Может быть, мешок под подарки такого же бордового цвета, как и кресла? Он был натянут зачем-то на спинку одного из стульев. Ещё, правда, стояло несколько коробок минеральной воды, в шкафу пылились графины с хрустальными стаканами и большой чайный сервиз, да потом за стульями обнаружилась гора крыльев для костюмов бабочек и ангелов.
Дворники хватали стулья, вскидывали рывком и, перевернув, ставили сиденьем на голову. Так и несли на головах. А в проёме дверей приседали, чтоб не задеть ножками за верхний косяк. Казалось, что они делают реверанс перед начальством. Андриана Витальевна расставляла стулья. Это, видимо, дворникам не доверяли. Андриана едва успевала за своими подчинёнными. Раскраснелась. Но всё улыбалась. В итоге пришлось передвигать. Оказалось, что стулья двух видов: одни чуть повыше. И когда разные стулья стоят рядом – это некрасиво. Стали передвигать стулья, менять местами, выстраивать одинаковые в ряды. Это чем-то походило на пятнашки. К работе подключились Сашка и Володя Миронов. Запарившийся, в куртке, промокшей насквозь, Сан Саныч отошёл к окну. Он не понимал, что происходит. Особенно его удивлял председатель профсоюза, который быстро бегал кругами и выискивал нужные стулья. Он то и дело оборачивался к заму и Жирафу и быстро спрашивал:
– Так нормально? Так нормально? – Видимо, тоже не понимал, что происходит.
Наконец, когда после стульев выставили два ряда бордовых кресел, начальство ушло.
Первой бухнулась на стул Андриана Витальевна.
– Осторожно, не сдвинь его! – пошутил Сашка и тоже шлёпнулся на стул.
Володя Миронов сел осторожно, словно и в самом деле боялся сдвинуть стул. У него болела спина, а ещё в последнее время появилась какая-то болезнь типа астмы – он начинал задыхаться, если долго находился в помещении с плохой вентиляцией.
Не садился только Сан Саныч, он всё так и стоял у окна, как статуя.
– Да сними ты куртку, Саша! – не выдержала Андриана Витальевна и крикнула на него.
Сан Саныч очнулся, покорно снял куртку, казалось, отяжелевшую от пота. Пиджак спецовки тоже был мокрый, даже на рукавах. Сан Саныч не сразу решился сесть, боясь, что его пот впитается в обшивку стула, но потом сел.
– Ну, как банька?! – весело спросила у Сан Саныча Андриана Витальевна. – С парилкой?! – и пригладила свои мокрые волосы на лбу.
Сан Саныч кивнул. У него вдруг что-то отлегло внутри, и стало хорошо. На радостях он облокотился на спинку стула, забыв, что пиджак спецовки такой мокрый, хоть выжимай.
Они сидели, отдыхали и не знали, что в углу над сценой включена маленькая видеокамера. Охранники уже давно забросили свои дела и с хохотом следили за перемещением стульев-пятнашек. Теперь, правда, весёлое кончилось, но охранники всё ждали.
Сверху в этом пустом зале дворники со своей начальницей выглядели какими-то совсем маленькими. Они сидели на стульях ближе к окну в рядок и смотрели на пустую сцену, словно там фильм показывали. Теперь направление шествия кресел поменялось: они шли вперёд, к сцене, а не назад. Сначала чёрные стулья, авангард. На них даже ехало несколько седоков. За стульями, где-то толпясь, где-то рядами, вышагивали бордовые кресла. У стены они ползли друг на друга, видимо, выбираясь из какой-то ямы и нацеливаясь на сцену, где располагался президиум – несколько чёрных стульев, усевшихся за столы.
– Ну всё, кина не будет, – сказал один из охранников и переключил экран на другую камеру.
Дворники ещё долго сидели и смотрели перед собой – отдыхали. Андриана Витальевна наконец оглянулась назад, оценивая предстоящую работу, и сказала:
– Вы извините, мужики, что так получилось. Но всяко бывает.
– Ничего, бывает, – тут же нашёлся Сашка.
– Практиканты должны прийти. Где-то потерялись. – Она посмотрела на свои ручные часы. – К девяти приходят, а сейчас без двадцати десять. Пойду искать.
Напоследок зачем-то крикнула грубо:
– Перекур пять минут!
«Пять минут» у Андрианы – и десять, и двадцать, и час – пока не позовут.
Как только она вышла, Сашка побежал к сцене:
– Давно хотел в президиуме посидеть!
Но на сцену подниматься не стал. Захлопнул входную дверь и сразу к окну:
– Перекур есть перекур.
Он открыл большие створки деревянных рам. Сам сел к шторе, так, чтоб его не было видно с улицы, и закурил. Володя Миронов в который раз удивился Сашкиной живости и энергии. Володя бросал курить, правда, сейчас очень хотелось, но он боялся в форточку. Ещё боялся, что его продует, поэтому пересел подальше. Сан Саныч, наоборот, радовался свежему воздуху, сидел и пялился на сцену. Три раза с этой сцены ему вручали грамоту, а один раз юбилейную медаль. Как пришёл Сан Саныч в институт восемнадцатилетним парнем, так и проработал здесь двадцать семь лет. Он стал подрёмывать, но заснуть не дали. Сашка закричал:
– Во! Ведут нашу рабпомощь!
Сан Саныч не сразу понял, что происходит, но, когда увидел, что Володя Миронов, потирая спину и прихрамывая, идёт к окну, тоже встал.
В окно видно часть институтской площади и небольшой скверик, в двух местах перерезанный дорожками. Вдоль дорожек несколько лавочек и урн. Листьев на деревьях нет и на земле тоже, их сгребли они, дворники. Сверху серый Ленин какой-то не такой. Вытянутая рука его кажется какой-то несоразмерно длинной. От этого слишком тяжёлой. И Ленину трудно держать её. Вот сейчас она отломится, упадёт и разобьёт плитку под памятником. Может быть, об этом же думали трое ребят-практикантов. Один маленький и два высоких. Они стояли напротив Ленина, каждый вытянув правую руку вперёд. Вдруг маленький быстро прыгнул на спину высокого. Тот сначала заартачился, задёргал спиной, стараясь скинуть наездника, а потом быстро побежал за вторым высоким. Они обогнули клумбу, две лавочки, и тут их остановила Андриана Витальевна. Было слышно, как она визжит, но слов не разобрать. Маленький спрыгнул со своего скакуна и стал спокойно что-то объяснять. Он всё время показывал рукой на Ленина. Два высоких украдкой смеялись.
– А маленький-то у них заводила, – сказал, улыбаясь, Сашка.
И тут заржал Сан Саныч. По-другому этого и назвать нельзя. Андриана Витальевна моментально запрокинула голову и, с ходу определив окно, сунула в их сторону кулаком. Сан Саныч отпрянул назад. Теперь засмеялись Сашка и Володя Миронов и долго ещё улыбались, хоть слышно было, как снизу идёт гроза. Поднимаясь по лесенке, покрикивала Андриана Витальевна, и казалось, что впереди себя на вытянутой руке она несёт несоразмерно огромный кулак.
Вслед за начальницей гуськом вошли практиканты. Вообще-то на практику они попали в котельную как слесаря-сантехники. Но до слесарных работ и слесарных инструментов дело не доходило. Их кидали на все недоделки.
Два высоких (они были чем-то похожи, может, длинными волосами до плеч) остановились сразу, а коротышка пошёл за Витальевной как привязанный.
– А здесь курить можно? – сказал он, принюхиваясь.
– Что?! Курить?! Курить?! – закричала Витальевна. – Курить! – Она задыхалась. – Нельзя курить. – И зло посмотрела на Сашку.
Потом прошлась вдоль по залу несколько раз и вдруг сказала совершенно спокойно:
– Короче, задание такое. Кроме чёрных стульев, надо расставить кресла на сто двадцать мест. Расставляем ровными рядами, так, чтоб людям любой комплекции было удобно пройти. Оставшиеся кресла спускаем на второй склад.
– Чего? – Лицо Огурца из весёлого превратилось в такое неприятное, что хотелось отвести глаза. Худой, в своей грязной робе, он словно выражал общее недовольство.