Она не думала и о сыне, загорелом мальчике лет шести, который ехал на самокате впереди неё и всё озирался по сторонам, словно никогда не видел ничего подобного или кого-то искал. В ярко-синих шортах, красной футболке и синей бейсболке он походил чем-то на рыбацкий поплавок, который покачивается на волнах в ожидании поклёвки. Перещёлк колёс его самоката по плитке набережной далеко разносился в разные стороны. Наверно, на того, кто перегрелся на солнце, этот треск действовал особенно болезненно. Он выделялся среди общего шума разговоров, детских вскриков, перестуков ног и вздохов моря. На прогуливающихся по набережной перещёлк действовал как звонок велосипеда. Они заранее отходили в сторону.
Наверно, удивительно, когда все расступаются перед тобой. Зазевался лысый мужчина в одних плавках:
– Тихо, ноги не отдави.
Он даже пошевелил пальцами босой ноги, представив, что было бы, наедь на них самокат.
Молодая пара не стала расцеплять пальцы, подняли руки вверх и пропустили мальчика словно в арку. Черноволосая смуглая продавщица в палатке попыталась завлечь, протягивая пластиковый стакан с клубникой.
А впереди всё люди и люди, в шортах и плавках, ноги и ноги, какой-то лес ног, который расступается перед самокатом… И тут мальчик упал. Ни с того ни с сего. Сразу заревел намного громче недавнего перестука колёс. Все, кто был недалеко, обернулись в его сторону. Мальчика поднял мужчина, но тот стал вырываться, стараясь сесть обратно на землю.
В это время опомнилась мать. Она побежала к сыну. Шлёпанцы спадали с ног, и казалось, что женщина хромает. Она опустилась перед сыном на колени. Плитка набережной накалена на солнце, едва не обжигает и чуть-чуть шершавая. И вдруг женщина почувствовала, как сыну больно. Ноги его были в крови. Он всё ещё ревел, не унимался. Мужчина снова приподнял его. Она достала из сумки бутылку с водой и полила на рану. Мальчик вскрикнул с новой силой, словно вода была ядучей. Женщина закрыла рот ладонью, видимо, чтобы тоже не вскрикнуть.
Её успокоило, что ранки были небольшими. Из них медленно сочилась кровь. И тут женщина вспомнила красный крест, который видела, когда бежала. Крест казался чёрным оттого, что её ослепило солнце.
Она поднялась и взяла сына за руку:
– Пойдём!
И мальчик вдруг успокоился, словно рассмотрел мать сквозь слёзы, потянулся за ней. Самокат женщина тащила во второй руке. Он касался набережной только одним колесом и перестукивал тихо, будто били по чему-то пустотелому и пластмассовому.
Крест был нарисован на вышке платного пляжа. Под вышкой небольшая будочка для отдыха. Около будки стоял и смотрел на море молодой загорелый спасатель в белой бейсболке, белой футболке, белых шортах и белых кроссовках. Он так внимательно наблюдал за волнами, что казалось, море чуть покачивает его на борту собственной яхты.
– Здравствуйте! У вас йод есть? – спросила женщина.
– Что?
– Сын колени разбил. Прижечь. Йоду, йоду.
– Конечно. – Он вошёл в свою будку.
Его не было около минуты. Мать успела вытереть кровь влажной салфеткой. Подошли парень с девушкой, высокие, стройные. Девушка удивлённо посмотрела на женщину с ребёнком:
– Очередь?
Женщина только помотала головой. Девушка подошла к будке и постучала по ней согнутым пальцем.
– Зелёнку нашёл, вату ищу, – ответил спасатель.
– Нам бы полотенца и лежаки, – почему-то виновато сказала девушка.
– Чего? – спасатель, согнувшись как старичок, выглянул в дверь. Но тут же выпрямился.
Он быстро обслужил пару.
– А вата, вата нужна, – напомнила женщина.
– И вату найдём. Пошли, малой! – позвал мальчика в свою будку.
Она была совсем небольшая, и матери в ней места не нашлось. Внутри маленький столик, стульчик, кушетка, на которой вряд ли можно вытянуть ноги.
Спасатель сел на стул, мальчика посадил на кушетку:
– Садись, малой! Как это ты так?
– Да как-то так, – нашёлся мальчик.
– Ничего, бывает. Я в твои годы вообще весь в синяках и ссадинах ходил. Как зовут?
– Алёшенька.
– А меня – Андрюшенька. Оба на «А», на первую букву в алфавите.
Он достал ватную палочку, поворочал головой, разминая шею, и тут вспомнил про женщину, которая стояла в открытых дверях и смотрела.
– Сейчас, сейчас всё сделаю.
Женщина уже хотела взять флакон с зелёнкой из его рук и обработать сама, но не решилась. Ранка была не такая и большая, чтоб вмешиваться, сын сидел спокойно, и ему, видимо, даже нравилось сидеть на кушетке в маленьком домике.
– Сейчас, Алёха. Терпи, – говорил между тем спасатель. – Откроем.
Он попытался вытащить колпачок-затычку, но не смог. Порылся в выдвинутом ящике стола. Достал большой охотничий нож. Подцепить колпачок никак не удавалось, лезвие было слишком толстым, и нож срывался, скребанув по стеклу флакона.
– А у тебя нож такой есть? – спросил Алёша. – Зачем тебе?
– Чтоб ты спросил. Во! – Он достал из ящика какую-то металлическую пластинку. Но и пластинка не помогла.
– Что, силы не хватает?
Спасатель засмеялся. Вместе с ним засмеялся и Алёша.
– Нет, брат, силы хватает. Мне бы чем подцепить. Руки не хочу замарать.
– Почему? – снова засмеялся Алёша. Ему стало вдруг весело.
– А потому, – тоже весело сказал спасатель. – Зелёнка – это дело такое, понимаешь. Мне бы только подцепить.
– А как?
Наконец спасатель нашёл что-то наподобие шила:
– Вот оно! Говоришь: как? А вот так! – он проткнул колпачок и стал вытаскивать, победно смотря на мальчика. – Чепок!
От резкого движения часть зелёнки буквально выскочила из флакона будто живая.
Замарался столик, шорты и ноги спасателя, его обе руки. Особенно та, в которой он держал флакон.
– Ну, это вообще, – только и сказал весь измазанный зелёнкой Андрюшенька.
Мальчик смеялся, он даже забыл про свои раны. Женщина едва сдерживалась от смеха, закрывая рот рукой.
Спасатель повернулся к ней:
– Сейчас, сейчас. Сейчас.
Он поставил флакон на стол, снова взял, снова поставил. На столе появилось два дополнительных круглых отпечатка.
– Фу, – вытер пот со лба ладонью, нарисовав над бровями полосу. Сделал он это так естественно и с таким отрешённым лицом, что можно было подумать, что это индеец, готовящийся к смертельной битве. Женщина не удержалась и засмеялась вслед за сыном.
– Да кто только эти колпачки выдумал! – крикнул вдруг индеец. В голосе его проявились визгливые нотки.
На крик неизвестно откуда появился второй спасатель. Высокий, с пивным животиком и залысиной от лба.
– Ты чего? – он осторожно заглянул через плечо женщины, стараясь её не задеть.
– Посмотри чего!
– Чего это? – удивился напарник.
– Обрабатываю, чего, – ответил Андрюшенька и наконец помазал ранки зелёнкой. – Иди, малой, и больше не падай.
– Спасибо! – сказала сквозь смех женщина.
– Да не за что. – Он не знал, куда девать руки.
– Нет, в самом деле: огромное спасибо!
Через час спасатель в плавках спустился к морю. Он побулькал в воде, словно между делом, свои кроссовки и пошёл обратно. На правой ноге его чуть выше лодыжки остались незамеченными два зелёных пятнышка, как будто ему, как маленькому, прижгли укусы комаров.
Спасательный круг
Он отдыхал на Чёрном море второй раз – это, можно сказать, была его вторая жизнь. Солнце палило, горячо лежать на раскалённом камешнике пляжа. Но и спускаться в море, вздыхающее под боком, совсем не хотелось.
Хозяева топили его, били, подкидывали вверх, прыгали на него. А уходя с пляжа, закрывали в багажнике машины, а иногда сдували. Он был обычным плавательным кругом средних размеров, но сам себя называл спасательным. Так в начале жизни назвал его сын хозяина.
Воздух внутри круга нагрелся, и его резиновое тело раздулось до предела. Он с гордостью посматривал на настоящие спасательные круги, которые были выставлены вдоль моря по всему пляжу. Они держались очень важно на своих железных стойках ярко-оранжевого цвета, украшенные верёвками с мелкими поплавками.
«Ничего, что я чёрного цвета, – думал круг. – Зато в волнах не так заметен».
К обеду задул ветер, стали набегать волны, на горизонте появилось марево туч, но они не закрывали солнца. Заплывать в море по волнам решался не каждый, отдыхающие булькались в основном у самого берега. Зато загорать, видимо, стало намного приятнее. Солнце палило, а ветер обдувал тела и уносил лишний жар. Иногда с моря долетали мелкие, как пыль, брызги и освежали. Казалось, что кто-то специально прыскает из пульверизатора, каким освежают цветы. Дышать этим невидимым морским туманом было одно наслаждение.
Многие из тех, кто обычно уходил в самую жару, остались на пляже. Остался и хозяин с семьёй. Утром круг слышал, как хозяин сказал: «Сегодня последний день, завтра уезжаем». Это тревожило, и круг вздрагивал от ветра.
Они договорились накануне, когда лежали рядом, и вот теперь каждый понимал, что другого такого шанса может не быть.
Первой сделала попытку побега плавательная подушка. Она ловко ударилась о волну и вырвалась из рук молодой женщины. Сначала подушка словно растерялась и оставалась на месте. Потом опомнилась, выбрала направление, и её погнал ветер наискосок от берега. Хозяйка пыталась догнать подушку и даже поплыла за ней, но вернулась назад, достав ногами дна, помахала рукой:
– Прощай, прощай.
Женщину сбило с ног волной, и она, смеясь, стала выбираться на четвереньках на берег.
Круг весь напрягся, чуть приподнялся, чтобы лучше видеть траекторию, по которой уходила подушка. С берега уже кричали. В море в два шага забежал высокий мужчина и нырнул в волну. Это был явно хороший пловец. Он, почти не поднимая головы, работал руками и вскоре догнал беглянку. Подкинул её и ударил так сильно, что она долетела почти до берега.
Вторым убежал гусь. Он был сделан не из резины, а из пластика, поэтому круг пренебрежительно относился к нему. Разноцветный, далеко заметный. В туловище два отверстия для ног. На таких верхом плавают малыши. Девочке, упустившей гуся, было л