ил переориентировать энергетику?..
Баум говорил горячо и сбивчиво, словно споря с кем-то. Он то и дело вытирал покрасневшую, обожженную солнцем лысину, и, непомерно увеличенные толстыми стеклами очков, глаза его блестели возбуждением, вроде бы совсем не свойственным для 70-летнего человека.
— Вы говорите про атомную энергию! — воскликнул он, хотя я молчал, пытаясь представить себе этот мир без турбин и тепловозов, без привычных дымящих труб и газующих автомобилей. — Сила — ничего не скажешь. Но она тоже не дешева, а запасы атомного сырья не беспредельны. Да и куда девать радиоактивные отходы?.. Реакция термоядерного синтеза? Она могла бы избавить человечество от угрозы энергетического голода. Но долго ли пришлось бы перегревать Землю? Ведь преобразование энергии без оттока тепла невозможно. А кроме того, задача-то с термоядром еще не решена и трудностей на пути к ее решению не меньше, если не больше, чем в вопросах освоения энергии Солнца. Так где же выход, я вас спрашиваю? Потребности мира в энергии удваиваются каждые пятнадцать лет. А запасы горючих ископаемых столь же быстро уменьшаются…
— Но… — сказал я и задумался, не зная, как выразить свое сомнение.
— Так и знал, что вы это скажете! — воскликнул академик, заставив меня растеряться. Право же, мне казалось, что я не сказал ничего плохого. — Все так: сразу — «но». Вы спорьте, если можете, или соглашайтесь. «Но» — это как гвоздь без шляпки: не за что ухватиться, чтобы выдернуть. Один скажет «но», другой, третий, глядишь — идею и заколотили. А надо спорить, побуждать доказывать… Что такое, по-вашему, Солнце?!
О, тут я уже мог не молчать: еще в Москве натерпелся от его активности, начитался про солнечно-земные связи. И у нас начался бурный разговор, одинаково похожий и на обмен мнениями, и на дискуссию. Поскольку пересказать все подробно я не могу, то постараюсь своими словами передать суть этой беседы.
…Человек инстинктивно жаждет стабильности мира, не неподвижности его, а ясности, закономерной повторяемости явлений. Историки говорят, будто в древности люди испытывали удовлетворение от сознания неизменности и незапятнанности Солнца. Когда выяснилось, что и на Солнце есть пятна, люди забеспокоились и долгое время не хотели верить в это, объясняя пятна на Солнце то тенью планеты Меркурий, то несовершенством земной атмосферы. Но достаточно объяснить, чтобы успокоиться. Когда стало ясно, что появление пятен закономерно повторяется, людей не испугали даже сообщения о влиянии солнечной активности на земную жизнь.
Можно назвать точную дату, когда родилась вера в предопределенность солнечно-земных связей, — 18 марта 1852 года. В тот день появилась первая публикация, связавшая солнечную активность с земной магнитной. И человечество словно бы обрадовалось возможности отказаться от всех своих богов в пользу одного — бога Солнца. С каким нетерпеливым удовольствием люди начали искать новых связей между явлениями! Бог Солнце оказался столь же терпеливым и бесстрастным, как все остальные боги, и это давало возможность не церемониться с ним. Появилось множество газетных и журнальных публикаций, в которых на магическую силу Солнца сваливались все земные неприятности.
Удивительно стремление людей к пассивной созерцательности. Что это? Отголосок древнего инстинкта выжидания или, наоборот, такое же инстинктивное желание торопить события, пытаться предвидеть будущие знания? Или своеобразная психологическая энтропия — стремление к покою в этой беспокойной, вечно меняющейся жизни?
Теперь нам кажутся смешными наивные верования столетней давности. Но идут годы, и мы не перестаем удивляться сложности солнечно-земных связей. Порой и мы тоже начинаем верить, что не только Земля как планета — каждый из нас, людей, каждая ветка на дереве или травинка в поле, каждая рыба в море и птица в небе — все на привязи у его величества Солнца.
Прежде думали, что Солнце только притягивает нашу планету да согревает ее, теперь говорят о глобальном характере солнечно-земных связей, о радиационном, магнитном, электрическом воздействии светила. Теперь ни один уважающий себя ученый не решится назвать жизненное явление, совершенно не зависимое от деятельности Солнца. Примеры о цикличности размножения саранчи, водяной полевки или ядовитого паука каракурта стали хрестоматийными. Никто уже не спорит о зависимости от солнечной активности цен на пшеницу или на лисьи шкурки. Все соглашаются, что от этого зависит и прирост древесины, и уровень воды в реках, и число автомобильных катастроф. Но оказывается, даже сама кровь каждого из нас живет в унисон с цикличностью Солнца. С состоянием светила прямо связано наше состояние гомеостазиса — равновесия с окружающей средой. Солнце — и свертываемость крови или количество в ней лейкоцитов. Солнце — и возбудимость нашей нервной системы. Солнце — и целебная активность лекарств… Этот список, несомненно, будет пополняться. До каких пор, никто сказать не может. Специалисты гелиобиологии пока что разводят руками, когда их спрашивают о пределах нашей зависимости от Солнца. Им почти совсем не известен механизм солнечно-земных связей…
В этой поучительной беседе-дискуссии, как тогда в Москве, перед отъездом, я снова получил возможность поразмышлять о едином цикле звезд, в унисон которому качаются жизненные циклы и человека, и ничтожной травинки, и снова задать себе грустный вопрос: существует ли вообще Земля как самостоятельная счастливейшая из планет? Не правильнее ли говорить о неком едином организме — Солнечной системе, в котором каким-то образом отражаются на нас даже марсианские пыльные бури?
Но с академиком можно ли спорить? Наступил момент, когда ручеек моих знаний растворился в море сведений о Солнце, которыми располагал Баум. И тогда мне пришлось удовлетвориться ролью студента, терпеливо конспектирующего лекцию.
Но сначала парадоксальный вопрос. Для интереса. Что выделяет в пространство относительно больше тепла — Солнце или человеческое тело? Как это на первый взгляд ни смешно, но спор решается в пользу последнего. Коэффициент теплоотдачи у нашего тела в пять раз выше, чем у Солнца (двадцать две калории на килограмм веса против четырех с половиной). Не потому ли, когда в ясный день встречаются среди барханов два этих мощных источника тепла, одному из них приходится так нелегко?
Впрочем, не будем сравнивать небесное тело с телом земным: уж больно они несравнимы. Обратимся к вопросу более понятному и насущному — энергетическим ресурсам Солнца. Они настолько велики, что с нашим земным сознанием их трудно себе и представить. За секунду Солнце излучает энергии больше, чем человечество смогло использовать за всю свою историю. Всего за три дня оно дает Земле столько калорий, сколько мы могли бы получить, если бы сожгли на планете все способное гореть, включая и то, что находится в недрах. Щедрость Солнца настолько велика, что даже ученые не находят нужным вести ей точный счет. Так, в одной статье журнала «Курьер» сообщалось, что «этот дар в 35 тысяч раз превышает энергетические потребности человечества». А в другой статье, опубликованной, кстати говоря, в том же самом номере, говорилось, что Солнце льет на Землю энергию, превышающую наши сегодняшние нужды в 167 тысяч раз. И никому не приходит в голову спорить из-за таких «пустяков». Перед нами — океан. Важен ли его объем, когда нам нужна всего-то пригоршня?!
Однажды на карте Каракумов я попытался изобразить пространство, которое следовало бы покрыть устройствами для преобразования солнечной энергии в электрическую, чтобы удовлетворить все энергетические нужды страны. Получилось пятнышко, чуть превышающее то, которым на картах обозначают крупные города. И подумалось, что ведь если сдвинуть вместе все наши электростанции, то они наверняка займут куда больше места. И это убедительнее, чем все цифровые выкладки, доказало, что будущее — за солнечной энергетикой. И я поверил, что придет время, когда с огромных пространств безводных пустынь выгоднее будет собирать — не хлопок, нет — солнечное тепло. Гектар орошаемой земли дает здесь продукции на 640 рублей, самая выгодная культура — хлопок — до 1200 рублей, а солнечного тепла (по современной стоимости энергии) на каждый гектар «выпадает» на две тысячи рублей ежедневно…
— Так поедете в Бекрову? — неожиданно спросил Валентин Алексеевич.
— Куда это?
— На экспериментальную площадку, где мы учимся запрягать «солнечную лошадку»… Пойду узнаю насчет машины.
Он вышел, и я остался один в кабинете. Огляделся, подвинул к себе журнал «Наука и жизнь», лежавший открытым на столе, и сразу же увидел абзац, отчеркнутый красным карандашом: «Использование солнечной радиации, как определил в свое время Фредерик Жолио-Кюри, — задача более важная, чем использование атомной энергии». Воодушевленный таким авторитетным мнением, начал просматривать другие журналы и книги на столе, взял в руки увесистый том Г. М. Кржижановского «Избранное». Открыл титульный лист и прочел следующее:
Тов. Бауму Вал. Ал. Вручаю своему соратнику, скорбно сознавая, что на этих страницах так мало сказано о всепобеждающей энергии Солнца.
Надеюсь с Вашей помощью заполнить (если позволит судьба) этот зияющий пробел. С сердечным приветом
Вот так часто бывает: увлекшись грандиозным явлением, мы забываем соразмерить его с простой человеческой жизнью. А что стоят все наши трактаты о величии Космоса, если рядом нет величия Человека, его судьбы, положенной на алтарь служения Обществу?!
Теперь биография академика Баума интересовала меня больше, чем самые грандиозные процессы Вселенной. И едва мы сели в машину, как я обрушил на него очередную серию своих вопросов. Но разговор все равно вышел не столько о биографии, сколько об истории. Мы ныряли в зеленые туннели ашхабадских улиц, пересекали раскаленные пространства площадей, а видели перед собой глухие стены Сиракуз и всплески небесного огня, сконцентрированного и направленного Архимедом на смоленые борта подступивших римских триер…