шелома на гнутой ветке сидело чучело сороки.
– Да, занятный был ваш дедушка. Краевед, – задумчиво произнес генерал.
– Много чего знал по истории края, – поддержал его старший сопровождающий. – Говорят, он из рода князей Дмитровских.
– То есть от самого Юрия Долгорукого? – принял это как шутку Борисыч.
– Ну, от Долгорукого ли, не знаю, но от Всеволода Большое Гнездо точно, – упрямо гнул свое старший.
– Вы серьезно?
– Так вы, товарищ генерал, в его личном деле посмотрите. Он как никак шесть чисток прошел, еще при ВЧК и ОГПУ, – серьезно ответил представитель местных служб. – А здесь, между прочим, Дмитровлаг был, Беломорский канал строили, – многозначительно закончил он.
– Подготовьте, – коротко приказал гость, уже начиная что-то понимать.
– Так все в Москве, – ответил местный. – Не нашего полета птица.
Генерал походил по дому, подошел к иконе. С почерневшей доски на него смотрел чей-то лик. В грустных глазах таились тоска и понимание смысла жизни.
– Все по описи сдайте в краеведческий музей, – велел генерал. – Не забудьте указать, что это дар, – он повертел в руках кинжал. – Его с собой заберу. Вещдок. Спасибо за помощь, товарищи. Все, что вы мне тут наговорили, в письменном виде ко мне в Москву. Сроку два дня. До скорого!
– Приезжайте. У нас тут рыбалка на Яхроме знатная. Или на Волгу можем съездить, – расслабился местный старший. – Приезжайте, – и облегченно вздохнул.
Вернувшись в контору, Борисыч запросил все документы по Деду. Тот действительно по родословной оказался потомком Юрия Долгорукого, то есть прямым князем Дмитровским. Кинжал Борисыч отдал в лабораторию. Ничего сверхъестественного они в нем не нашли. Хотя кто ж находил что-то магическое в волшебных вещах? Разве только Гарри Потер.
Определили возраст. Где-то время Золотой Орды. Место изготовления определить не сумели, но предположили, что Дамаск. Затем откопали легенду про Кинжалы раздора и птичек, которые сороки. Борисыч сразу вспомнил про чучело сороки над витязем в доме Деда. Да еще в родословной его нашли много загадочных мест про то, как предки его по мужской линии погибали от колотой раны. Последнюю информацию генералу принесли из РГАДО, то есть государственного архива старинных документов. Там девушки перелопатили всю документацию по данной фамилии и нашли завещание, датированное XVII веком. В нем-то и была запись про старинный кинжал, что появлялся на их пути из рода в род.
Кинжал тот, согласно завещанию, достался им от Ивана Переславского, коему в давние времена принадлежал город Дмитров. Когда уезжал он со съезда князей в далеком 1301 году, то отдал его сыну и приказал выбросить в реку Яхрому. А тот по молодости отцовский наказ не выполнил и, польстившись на такую красоту, кинжал спрятал у себя. Спрятал и забыл. Нашел кинжал его праправнук, когда сокровищницу княжескую разбирал, уже после того, как Дмитров в состав Московского княжества вошел. Достал его молодой княжич и носил на поясе. Но, как гласит молва, оступился и накололся на тот кинжал, отчего и помер.
Затем судьба цацки этой опять затерялась во времени. Следующее его появление связано с легендой о казни князя Дмитровского Владимира Андреевича и передаче города в опричнину. Говорят, ходил с этим кинжалом на поясе молодой опричник княжеского рода, отошедший в дружину царя Ивана Грозного и проклятый своей семьей. Много от него натерпелись в Дмитрове, да и в самой Москве, потому как был он правой рукой самого Малюты Скуратова. Но недолгая ему выпала доля. В пьяной драке кто-то его же собственным кинжалом и заколол.
И опять пропал кинжал, как в воду канул. Напомнил о себе, когда стояли в Смутное время в городе войска донских казаков, союзников польского воеводы Яна Сапеги. Будто бы видели его за поясом у того отступника из местных дворян, что побежал с факелом по приказу польского воеводы деревянные стены кремля поджигать, да поскользнулся на высоком валу, упал и напоролся на острый клинок. Бросили подельника поляки при отступлении умирающего, а выхаживать было некому. На весь город оставалось 127 жителей на 100 дворов. Помер он или нет, о том в завещании не говорилось, потому как его рукой, может, и написана та бумага на старости лет. В конце же завещания большими буквами неизвестный написал: «КИНЖАЛ СЕЙ СПРЯТАЛ Я ОТ НАПАСТИ ПОДАЛЕЕ, ПОТОМУ КАК ТЯНЕТСЯ ЗА НИМ СЛЕД КРОВАВ, И ПРОКЛЯТИЕ ОРДЫНСКИХ ХАНОВ». Ниже была приписка: «Кто найдет его из рода нашего княжьего, выполни волю предка Ивана, выкинь его в реку Яхрому, у меня рука не поднялась…».
– Вот и вся история, – закончил рассказ генерал. – Доложил я о своем расследовании большому партийному начальству. Сказал, что есть такая мистическая версия, будто за кинжалом проклятие рода тянется. Потом тихо шепнул ему на ушко, мол, еще и знал много чего ваш Дед. Много чего, еще со времен князя Кропоткина, а на старости лет решил мемуарами побаловаться, но это так, догадки.
Посмотрел на меня внимательно партийный вождь и сказал медленно и внятно, что мистическая версия более правдива. На этом и закрыли дело. Кинжал тот сдали в какие-то хранилища, но упоминаний я о нем более не встречал. Вот только в альбоме этом увидел его фото.
– И откуда фото в альбоме? – спросила Маша. – Если не секрет…
– Да какой секрет. Там же написано. Из частной коллекции, – улыбнулся Пилигрим.
– А из чьей? – не унималась Маша.
– Да одного олигарха.
– Понятно, – разочаровано вздохнула она. – А к нему как попала?
– Ну, девушка, хотите, чтобы мы тут целое расследование устроили, – опять улыбнулся Пилигрим.
– Нет тут никакой тайны, – не выдержал генерал. – Купил он этот кинжал у семьи того самого партийного работника, после того, как тот перерезал себе вены. Кстати, именно этим кинжалом. Вот и вся тайна. Молодежь, который час?
– Без малого три часа ночи, – ответил Леша.
– Тогда в койку! – генерал резко встал.
– А вы сами-то как считаете, есть проклятие кинжала или нет? – не сдавалась Маша.
– Не знаю, соседушка. Не знаю. Но мне было не по себе, когда на меня эта змеюка смотрела красными своими глазами и жалом водила. Это я вам честно скажу. А я, как вам известно, всяческих кошмариков на своем веку повидал несчитано. Спокойной ночи.
– Кстати, молодежь, – добавил, уходя, Пилигрим, – олигарх тот в бегах, и по нему немалое уголовное дело крутится. Спокойной ночи!
Город основан в 1154 году князем Юрием Долгоруким на землях древнего угро-финского племени меря. Назван в честь св. великомученика Димитрия Солунского – небесного покровителя сына Юрия Долгорукого, Всеволода, родившегося в тот год.
Дмитров имел не только стратегическое значение в качестве пограничной крепости, но и экономическое. Отсюда по рекам Яхроме и Сестре шел водный путь в верховья Волги, по суше город был связан с верховьями Клязьмы, откуда товары могли быть доставлены во Владимир. Однако полностью реализовать себя торговый путь по Яхроме и Сестре смог лишь в XV–XVI веках, связав с Волгой уже не Владимир, а Москву, что было обусловлено по большей части политической нестабильностью в регионе, ликвидированной лишь после объединения Руси.
В 1180 году во время войны Святослава Всеволодовича со Всеволодом Большое Гнездо Дмитров был сожжен. Вскоре он оправился от разорения, и к 1214 году это уже был большой город с предместиями. Тогда к нему подошел с набранным в Москве войском сын Всеволода Владимир. Взять город не удалось, более того, во время отступления неприятеля дмитровчане разбили один из его отрядов.
Город неоднократно менял своих хозяев. Во время нападения Владимира он входил в состав Переяславского княжества. Около 1247 года образовалось Галицко-Дмитровское княжество, затем, между 1280 годом, когда в летописи сообщается о смерти князя Галицкого и Дмитровского Давида Константиновича, и 1334 годом, когда упоминаются князья Борис Дмитровский и Федор Галицкий, Галицко-Дмитровское княжество распадается и образуется самостоятельное Дмитровское княжество.
В течение XIII века город дважды (1237, 1293) был разграблен монголо-татарами, последний раз степной набег затронул город в 1408 году. Одним из центральных событий истории всей северо-восточной Руси стал княжеский съезд в Дмитрове 1301 года (Даниил Александрович Московский, Иоанн Дмитриевич Переяславский, Андрей Александрович Владимирский и Михаил Ярославич Тверской).
В 1364 году Дмитровское княжество вошло в состав Московского, и титул князя Дмитровского сохранялся за сыновьями Великого князя. Наивысшего расцвета город достиг в первой половине XVI века при князе Юрии (правил в 1505–1533), втором сыне Ивана III. Именно в это время возводится Успенский собор и начинается каменное строительство в Борисоглебском монастыре. Торговые связи дмитровских купцов достигали Каспия, через Дмитров проходил торговый путь на север, куда поставлялся хлеб и откуда в Москву везли пушнину, соль и ценных охотничьих птиц. Дмитровской торговле покровительствовала высшая княжеская власть. Например, в 1489 году именно здесь селят купцов из завоеванной Вятки.
В 1569 году дмитровский князь Владимир Андреевич казнен, оказавшись последним удельным князем на Руси, а город передается в опричнину. В то время Русь была ввергнута в тяжелейший кризис, сказавшийся и на дмитровской торговле. Генрих Штаден, в 1560–1570 годах описывая путь в Москву по Шексне, Волге и другим рекам через Углич и Дмитров, отмечает, что города эти запустели.
В XVII веке в Дмитрове появляются царские слободы. В мае 1609 года под Дмитровым воевода Скопин-Шуйский разбил войска Лжедмитрия II. 12 января 1610 года в городе укрепились отступившие от стен Троице-Сергиева монастыря отряды Яна Сапеги. В феврале против них выступил Скопин-Шуйский. Он победил Сапегу в полевом сражении и освободил бы Дмитров, но город удержали союзные полякам донские казаки. Сапега, однако, не задержался в Дмитрове. Дождавшись прибытия из-за Волги отрядов с припасами, он отошел к Волоколамску, а Скопин-Шуйский, сняв таким образом блокаду Москвы, торжественно вступил в столицу.