В 1646 году приехавший в Москву Никон понравился Алексею Михайловичу и был им поставлен архимандритом Новоспасского монастыря. Вошел в число участников московского кружка ревнителей благочестия, собранных духовником царя в надежде на сближение с прихожанами и для борьбы с пороками духовенства, ставших фактическим руководством русской церкви. В 1648 году был возведен в сан митрополита и направлен в Новгород, где наряду с духовными обязанностями, по поручению Алексея Михайловича наблюдал и за мирским управлением.
Во время Новгородского восстания в 1650 году Никон проклял руководителей мятежа и укрыл воеводу. В 1652 году по царской воле был избран шестым патриархом московским и всея Руси. Выполняя волю Алексея Михайловича и кружка ревнителей благочестия, Никон в 1653 году начал проведение церковной реформы с исправления богослужебных книг и введения единства церковных обрядов по греческим образцам. Не поддержанный частью духовенства, противившегося нововведениям и усилению власти патриарха, Никон, жестоко преследуя противников, стал виновником раскола – мощного религиозно-общественного движения XVII века.
В 1656–1657 годах, когда Россия вела войну со Швецией, во время отсутствия царя в Москве Никон полновластно вершил все государственные дела. Властный и неуступчивый, Никон противопоставил свою власть царской, заявив, что «священство выше царства», не только бесконтрольно распоряжаясь церковными делами, но и претендуя на контроль светской власти. В 1658 году произошел разрыв отношений с царем. Никон отрекся от патриаршей власти, уехал под Москву в основанный им Воскресенский монастырь, надеясь, что государь попросит его по возвращении, но этого не произошло. В 1664 году Никон имел «видение» и вернулся в Москву, решив вновь занять патриарший престол, но был отослан приказом Алексея Михайловича. Церковный собор в 1666 году обвинил Никона в произнесении хулы на царя, жестокости, вмешательстве в не принадлежащие ему по сану дела и, подтвердив проведенные им реформы, снял с него сан патриарха, сослав в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри. В 1681 году по приказу нового царя Федора Алексеевича Никон получил возможность вернуться в Воскресенский монастырь, но по дороге туда умер. Был похоронен как патриарх.
Проведя церковные реформы, вызвавшие раскол, Никон и другие реформаторы после сличения с греческим оригиналом произвели некоторые изменения в символе веры (перечне догматов православия), однако приверженцы старины (старообрядцы) не приняли самой возможности повторного перевода канонических текстов. Объявляя старые обряды «неправильными», никониане невольно должны были усомниться также в истинности православия русских святых, отправлявших службы по старым книгам, а также и в решениях Стоглавого собора 1551 года, канонизировавшего «старины».
Идеологом раскола и главой старообрядчества стал «неистовый протопоп» Аввакум Петрович (1620–1682), непримиримый противник реформы Никона. В 1664 году Аввакум был сослан в Мезень. В 1666–1667 годах осужден на церковном соборе и сослан в Пустозерск, где 15 лет провел в земляной тюрьме, написал «Житие» и многие другие сочинения. Сожжен с товарищами по указу царя Федора Алексеевича.
С точки зрения исторических фактов были правы Аввакум и его союзники – не русские, а греки отступили от традиции. Русь приняла христианство по Студийскому уставу (который в Греции был позднее вытеснен Иерусалимским), сохранив старые обряды до XVII века. Древней формой было двоение слова «аллилуия». Троеперстному крестному знамению на православном Востоке предшествовало двоеперстие. «Старое» двоеперстие в Византии сохранялось еще в XII веке.
Раскол был, однако, вызван не только реформой Никона. Религиозные расхождения наложились на социальные. Старообрядцы не принимали и «самодержавства» царя в церковных вопросах, падения роли епископства. В «порче» нравов духовенства, в социальном неблагополучии, в утеснении «меньших людей», в западном влиянии они обнаруживали «знамения прихода Антихриста». Обостренное ожидание конца света поддерживало раскольников в тюрьмах и на кострах. В раскол ушла треть населения России. Приверженцы старины были во всех слоях общества, которое было расколото по вертикали.
Однако ни сопротивление духовенства и боярства, ни ропот народа не заставили правительство отступить от реформы. Реформа Никона имела политический смысл. В конце 1640 – начале 1650-х годов решался вопрос о присоединении Малороссии. На Украине к тому времени были проведены изменения в обрядах, аналогичные никоновским. Царь Алексей Михайлович, считавший себя законным преемником византийских василевсов, мечтал о покорении Турции и освобождении христиан. Московское государство виделось многим ученым людям XVII века собирателем разрозненных и плененных православных земель. Историческая миссия России и ее царя представлялась им невозможной без согласования обрядов и книг с нормами, которые они видели в обрядовой практике других православных церквей.
Вмешательство Никона во внутреннюю и внешнюю политику государства под тезисом «священство выше царства» вызвало разрыв патриарха с царем Алексеем Михайловичем, на которого Никон имел огромное влияние. В июле 1658 года Никон оставил патриаршество и удалился в Воскресенский (Новоиерусалимский) монастырь (г. Истра, до 1930 г. – Воскресенск, Московской области). Патриарх полагал, что царь не решится расстаться с ним, и он восстановит отношения с царем. Однако он ошибся в расчетах. Разрыв затянулся на долгие годы. 18 декабря 1664 года Никон предпринимает попытку вернуться на церковный престол, но неудачно.
Адрес монастыря. 143500, Московская обл., г. Истра, ул. Советская, 2.
Проезд общественным транспортом: от Москвы на электричке с Рижского вокзала до станции Истра – 58 километров, далее автобусом два километра.
Проезд автомобилем: от Москвы по Волоколамскому шоссе до Истры – около 40 километров, далее по центральным улицам Истры, следуя всем поворотам (фактически по шоссе) около пяти километров. Монастырь – прямо у шоссе на возвышении на выезде из Истры в сторону Волоколамска.
История восьмая. Про дорогу к храму и святой источник
Прогуливаясь по берегу водохранилища, Пилигрим и отец Владимир беседовали о теософских проблемах. На далеко вдающемся в воду мысу с незапамятных пор росла старая береза, а неподалеку обосновался маленький сосновый бор, где пряталась маленькая могилка. Уже всеми давно забыто – чья. Там они увидели сидящую на пеньке Люсю. Поколебавшись, подошли.
– О чем думу думаете, милая сударыня? – спросил Пилигрим.
– Да вот, вспоминаю ваш рассказ. Про Небесный град Иерусалим и Гроб Господень. Действительно ли святыни так много значат? Или мы сами придаем им такой важный смысл? Действительно ли дорога должна вести к Храму?
– Философский вопрос, сударыня, – почесал затылок Пилигрим. – Вот может, отец Владимир готов вам на него дать ответ…
– Вы, знаете ли, и меня в тупик поставили, – признался страж Гологофы. – Всякая ли дорога должна вести к Храму? А вы, уважаемая, любите литературу?
– Люблю, – удивленно ответила Люся.
– А как вы относитесь к творчеству американского писателя Портера, более известного под псевдонимом О. Генри?
– О, я его часто перечитываю, когда грустно. У него такие замечательные рассказы!
– Тогда вы должны помнить его фразу в сборнике «Деловые люди». Она, кажется, звучит так… – Владимир щелкнул пальцами и процитировал: – «Важно не то, какие дороги мы выбираем, а то, что внутри нас заставляет выбирать эти дороги». Вы меня поняли, уважаемая?
– Кажется да.
– Каждая дорога в этой жизни ведет к Храму. Просто не все это видят. Просто не у всех внутри есть то, что позволяет увидеть это, – он задумался.
– А о чем еще размышляют на берегу моря в таком цветущем возрасте и в такое замечательное время, наступления вечерних сумерек? – разрядил обстановку Пилигрим.
– Знаете, обо всем. Об истории державы, – она так и сказала «державы», – о предназначении каждого в истории, о переломах и смутах. – девушка вдруг улыбнулась и закончила словами О. Генри: – О том, что внутри нас заставляет выбирать дороги.
– Ну, тогда не будем отвлекать от высоких мыслей, – Пилигрим махнул рукой. – Не забывайте, сегодня отец Владимир поведает нам о дорогах к Храму. Не опаздывайте, сударыня.
– Они не спеша пошли к дому, продолжая обсуждать эту тему.
К вечеру все были на местах, а Люся даже держала на коленях раскрытый блокнотик.
– Вы, сударыня, никак конспектировать собрались? – на ходу заметил Пилигрим.
– А что, нельзя? – испугалась Люся.
– Что вы, что вы. Ради сохранения для истории очень даже можно, если отец Владимир не возражает. – Пилигрим устроился в кресле.
Судя по довольному выражению лица, писатель был не против передать обязанности летописца Нестора кому-то из присутствующих. Отец Владимир тоже уютно устроился в кресле качалке.
Геннадий Борисович осмотрел полянку и с серьезным видом произнес:
– Ну, что господа и дамы, пожалуй, начнем наши вечерние посиделки? Кто у нас сегодня за кормильца-поильца?
– Да вот Люся собиралась угостить нас прибалтийской кухней, – отозвалась Маша, – но. мы тут посоветовались и решили перенести ее кулинарный вечер на завтра. Сегодня мы с Лешей угостим вас на свой лад.
– На какой? – повернулся к ней Пилигрим.
– Секрет, – ответил Леша.
– А на ушко? – Пилигрим приложил ладонь к уху. – Я ведь тоже должен подготовиться. Аперитив за мной.
Леша наклонился к его уху и что-то шепнул. Пилигрим крякнул и показал ему большой палец.
– Все? Разобрались? – уточнил генерал. – Тогда, отец Владимир, милости просим. Вы нам обещали про Опричный дозор.
– Прошу прощения, Евгений Борисович, но сложилось так, что сегодня я дал обещание даме сменить тему. И с вашего позволения, расскажу о дороге к Храму. Я думаю, присутствующие не будут против?
– Дареному коню в зубы не смотрят, – буркнул Пилигрим.