Стражи ворвались в храм. Раздались крики наступивших на гвозди и пронзенных стрелами. Пошла в дело, ломая кости, секира Конрада и мечи витингов. Разбойники, глаза которых успели привыкнуть ко мраку, хладнокровно разили взбешенных стражей, медленно отступая в глубь залы.
Когда витинги ушли в направлении храма, Стегинт подобрал брошенное Кударом копье и повел Судиславу через топь, не выпуская ее руки. Не зная этого пути, она испугалась, но доверилась проводнику. Сваи под водой были неширокими, и каждый шаг спасенная пленница была вынуждена прижиматься к ятвягу. Чувствуя ее дыхание, Стегинт забыл на какое-то время о Патрике. На берегу Судислава высвободила руку из его ладони и склонилась над водой, чтобы напиться.
– Странный вкус, – заметила она, – будто кровь.
– Не смотри по сторонам, – сказал Стегинт, опять взяв ее за руку.
Деревья, черные и разлапистые, окружали их путь. Кустарники царапали лица и руки. Палые ветви, крапива и папоротники цепляли ноги. Когда они дошли, привязанные кони испуганно храпели.
– Жди меня здесь, – сказал Стегинт.
– Куда ты?
– На остров.
– Оставь мне сулицу. Если волки учуют коней и нападут, мне нужно будет защититься.
– А ты сумеешь?
– Да.
Стегинт отдал копье и ушел. Вернувшись к переправе, он измазал лицо илистой грязью, потом раздел один из трупов и переоблачился в его одежду, которая была ему так велика, что пришлось перевязывать штанины и рукава. Туман на воде рассеялся. Никто не возвращался. В глубине острова мерцали огни. Стегинт почуял неладное. В голове мелькнул помысел вернуться к Судиславе и уходить с ней отсюда. Потом он вспомнил об учителе, выругался про себя и опять пошел через топь.
Когда ятвяг снова ступил на твердую землю, огни разгорелись и походили на пожар. В рыжем зареве явственно вырисовывалась черная громада дуба и тени бегающих людей. Доносились крики и девичьи вопли. Стегинт подобрался к дубу, где все еще горел негасимый огонь. Пламя осветило возвращающихся разбойников. Их лица, руки и одежда были перепачканы кровью – особенно у Конрада, который тащил на себе кожаные мешки, попарно связанные веревками и перекинутые через шею – на вид довольно тяжелые. Тит и Кудар помогали идти Патрику. Мартин и Стовемел – раненому Накаму. Накам распевал какую-то веселую песню, словно пьяный в корчме. Когда они увидели Стегинта, Кудар закричал, а Стовемел обнажил меч и направился в сторону ятвяга.
– Это я! – крикнул Стегинт.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Тит. – Где Судислава?
– Я отвел ее…
Проходя мимо священного костра, Накам оттолкнул товарищей. Хромая и прыгая на одной ноге, он добрался до огня. Здесь он брал горящие головни и, не переставая петь, бросал их в дупло.
– Быстро на переправу! – сказал Тит Стегинту, подтолкнув его.
Ятвяг уже не видел, как огонь разгорается и ползет по стволу тысячелетнего дерева.
– Только не упади! – задорно закричал Накам, когда через топь пошел Конрад. – Только не в этот раз!
– Чтоб тебя черти съели! – отозвался Конрад.
Патрик и Накам с трудом одолели переправу. Стовемел шел последним, прикрывая остальных. Когда все выбрались на сушу, он задержался у воды.
Здесь было тихо и почти безветренно. С острова доносились отдаленные крики. Над святилищем поднимались ровные огненные столпы нескольких пожаров. Витинг постоял еще немного, убедился, что погони нет, бросил на землю последнюю горсть трезубых гвоздей и пошел следом за товарищами.
Слово 26: Конрад
Остаток ночи и три последующих дня разбойники с освобожденными пленниками потратили на то, чтобы как можно дальше уйти от Ромова. На своего коня Тит посадил Патрика. Ирландец чувствовал себя неважно, но крепился. На втором коне ехал раненый Накам. Остальные шли пешком. На третьего коня взвалили награбленные сокровища и поклажу.
Желая сбить с толку возможных преследователей, Мартин повел своих людей другой дорогой – на восток, через области Меруниски, разоренные крестоносцами во время зимних походов последних лет и ставшие почти необитаемыми. Путники спешили, чтобы опередить весть о гибели святилища, которая неизбежно в скором времени должна была разнестись по Пруссии и Ятвягии. Даже на стоянках почти не разговаривали, хотя многим из них было о чем поговорить.
Стегинт избегал Патрика. Он опять переоделся в обычную одежду и ни с кем не общался, кроме, разве что, Судиславы, которая тоже старалась держаться ятвяга. Ее платье, сотканное не для пути через лесные чащобы, изорвалось, и она все чаще ловила на себе взгляды мужчин, уставших от дороги, но не утративших своего природного естества.
К середине четвертого дня, не встречая никого, струтеры и их попутчики почувствовали себя в сравнительной безопасности. Впереди шел Мартин. Тит поровнялся и заговорил с ним:
– Мы идем на восток. Я знаю, что в той стороне Литва.
– Если все будет спокойно, дня через два свернем на полночь.
– Земля Владимира лежит к полудню.
– Я знаю. Скажи, твой князь заплатит нам больше, чем мы взяли в Ромове? Или хотя бы половину от этого?
– Я не могу идти с тобой в Пруссию.
– Как знаешь.
– Старик, девочка и мальчик уйдут со мной.
Мартин подумал недолго.
– Ты не сможешь в одиночку защитить трех слабых людей. Я не хочу, чтобы вас взяли, потому что, когда они начнут пытать вас огнем, вы расскажете все, что знаете о нас и нашем пути. Поэтому я дам тебе совет. Идите с нами в Кенигсберг. Оттуда по морю и рекам мимо Торуня и Плоцка вы сможете добраться до своего княжества, если морозы не ударят слишком рано.
Впереди показалась лесная речка и озеро. У воды паслись два молодых оленя. Накам выхватил баллисту и прежде, чем животные успели скрыться в чаще, подстрелил одного из них.
– Молодец, – похвалил Мартин, – пора сделать привал.
Главарь потыкал дорожной палкой землю под ногами. Почва у берега была тверже и суше, чем в глубине леса.
– Возможно, останемся здесь до завтра, – добавил Мартин, – Стовемел, пойди – осмотрись. Кудар, разожги огонь. Диавол, выпусти кровь и сдери шкуру.
Стегинт посмотрел на Мартина и впервые за последние дни перевел взгляд на Патрика. Тит помогал изнуренному старику спуститься с седла. Очутившись на земле, монах подошел к ясеню и, опираясь рукой на ствол, опустился под дерево и сидел так с полузакрытыми глазами. Казалось, он не услышал в словах Мартина ничего странного. Его пальцы шевелились, словно перебирали четки. Кудар ушел в лес. Конрад взял веревку и направился к оленю.
– Почему ты так назвал Конрада? – спросил Сте-гинт.
– Как? – не понял главарь.
– Диаволом. Это страшное имя.
– Все его так зовут, – пожал плечами Мартин, снимая ношу с коня, – Конрад по прозвищу Диавол. Странно, если ты до сих пор не слышал.
– А ты сам посмотри на него, – ухмыльнулся Накам.
Конрад обвязал задние ноги убитого оленя, перекинул веревку через толстую ветвь старого широкого дуба и, потянув с силой другой конец, в одиночку приподнял тушу над землей.
Судислава села на корточки и, обняв руками колени, смотрела, как капельки крови из раны одна за другой стекают на траву и пожухлые листья.
– Эй, вы, оба, – позвал Мартин Стегинта и Судиславу, – помогите Кудару.
Собирая по лесу хворост, Стегинт заметил, что Кудар задерживает взгляд на Судиславе.
– Не смотри на нее! – остерег молодой ятвяг.
– Что ты, брат, – засмеялся Кудар, – не трону я твою пленницу.
Судислава сделала вид, что не слышала перемолвки.
– Я знаю, что она чем-то ценна твоему князю, – добавил Кудар, – не знаешь, чем?
– Владимир не мой князь, – буркнул Стегинт, – у меня нет князя.
– Из тебя вышел бы настоящий струтер.
Проходя мимо, Кудар по-дружески толкнул Стегинта. Набрав довольно дров и хвороста, они вернулись и попытались разжечь огонь.
Конрад надрезал яремную вену и подставил шлем под струйку крови. Когда шлем наполнился, он отпил и угостил спутников. Никто, кроме Патрика, не отказался.
– У меня трут отсырел, – сказал Кудар Накаму, – дай свой.
Он несколько раз ударил кремнем по кресалу и долго раздувал огонек. Показался дым. Огонь затрещал и пополз по сухим веткам. Накам довольно крякнул и подсел к костру, скоро к ним присоединился Конрад. Тит, все эти дни желавший переговорить с Судиславой, хотел подойти к ней, но в этот самый миг она направилась к Стегинту, шепнула ему что-то на ухо, и они вместе ушли вдоль речки.
Когда достигли озера, Судислава сказала:
– Посторожи меня. Только не смотри.
Стегинт сглотнул, отвернулся и сел на камень, даже не глянув, не пригрелась ли на нем змея. Он видел боковым зрением, как Судислава снимает через голову рваное платье, разувается уже у самой кромки и заходит в воду. Не удержавшись, он бросил на нее короткий взгляд – и его обожгло. Поняв, что она заметила это, Стегинт устыдился, повернулся спиной и поднял взгляд. Пронзительный осенний свет скользил в листве старой ольхи и вьющегося по ее стволу плюща. В воздухе летали рваные паутинки. Стегинт не услышал, как Судислава вышла из воды и приблизилась.
– Дай мне свою одежду, – попросила она.
– Зачем?
– На меня смотрят. Мой дед говорил, лучше не ходить в женском платье в дороге, чтобы не искушать мужчин. А ты облачись в одежду стража, которую добыл в Ромове.
Стегинт смутился, но покорно разделся.
– Не смотри, как я одеваюсь. Иди к остальным. Я сама вернусь.
Тем временем на стоянке путники расположились вокруг костра.
– Святой отец, сыграй с нами в кости, – предложил Накам.
– Мне нечем будет заплатить, если я проиграю, – отозвался Патрик.
– Я доверяю тебе. Можем сыграть и в долг. Я же вижу, что проклятые язычники не оставили тебе даже твоей одежды.
– Они не отбирали моей одежды. В этом плаще я прибыл в эту страну.
– Странно. Никогда прежде не видел монаха в зеленом плаще.
– В таких плащах ходят многие монахи на моем острове. У нас нет уставной одежды. Каждый ходит, как ему удобно. Многие носят зеленые плащи из грубой толстой шерсти.