положения и различные предположения и допущения, к которым прибегают исследователи. Эти гипотезы большей частью искусственны и изначально требуют предположения, что в источниках имеется ошибочная информация.
Как же тут быть? Обратимся к сведениям Геродота детальнее. Здесь бросаются в глаза следующие любопытные обстоятельства.
Во-первых, отсутствуют какие-либо сообщения о переправах через такие крупные реки, как Тирас, Гипанис и Борисфен. Геродот «переносит» персов от Истра сразу к Танаису.
Во-вторых, абсолютно нелогично поведение скифских соседей. Агафирсы, невры, андрофаги, меланхлены и тавры, земли которых были легко досягаемы для перешедших Истр персов, отказались объединиться против реальной опасности. А гелоны, будины и савроматы, владения которых лежали далеко от Истра, охотно вступили в союз со скифами, хотя угроза с этой стороны была для них гораздо меньшей.
В-третьих, разработанный план, по которому войску Скопасиса с савроматами «следовало, отступая вдоль озера Меотиды, заманивать врага к реке Танаис, если Перс повернет в этом направлении; если же Перс отступит, преследовать, нападая» (IV, 120), предполагает, что противник должен находиться вблизи Меотиды. Планировать такие действия по отношению к врагу, который находится у далекого Истра, — по меньшей мере несерьезно.
В-четвертых, сообщение о том, что двинувшиеся от Истра персы «начали преследование на восток и в направлении Танаиса» (IV, 122; курсив мой. — М. А.) лишено всякого ориентировочного смысла. Единственным реальным ориентиром в этом районе может быть только река Тирас. Поэтому некоторые исследователи предлагали вместо «Танаис» читать «Тирас». Но для этого у нас нет никаких объективных оснований. Ведь таким образом можно предложить любое исправление текста. Дело здесь, видимо, в другом.
В-пятых, всесторонний анализ описания военных действий показывает, что стратегия и тактика скифов в пританаисских районах объяснимы и понятны лишь в том случае, когда завоеватели пришли не с запада, от Истра, а с востока, со стороны Кавказа.
Эти и другие обстоятельства наталкивают на мысль о том, что Геродот слил воедино сведения о двух разных походах персов против скифов. Один поход был совершен под командованием Дария через Фракию и Истр. А другое вторжение, менее известное, персы предприняли со стороны Кавказа; с ним и связаны основные пританаисские события.
Если согласиться с этим предположением, то становятся понятными только что изложенные обстоятельства по всем пяти пунктам, а также многие другие моменты.
Все это устраняет целый ряд серьезных противоречий в вопросе о походе Дария на скифов, главные из которых: 1) невозможность пройти описанный Геродотом путь персов за указанные 60 с лишним дней; 2) расхождения относительно протяженности похода между данными Геродота, с одной стороны, и Страбона и Ктесия Книдского — с другой.
Предположение о двух разных походах было выдвинуто более 60 лет назад Ф. Хадсоном и совсем недавно поддержано И. В. Куклиной [53, с. 139–142].
Эта гипотеза, разумеется, требует дальнейшего изучения. Но уже сегодня она представляется достаточно убедительной.
Как же теперь можно представить маршрут Дария? Думаю, важным ориентиром здесь должно быть сообщение Ктесия Книдского о том, что «Дарий переправился в Скифию, пройдя на 15 дней пути». Следует подчеркнуть, что «15 дней пути» — это расстояние, которое прошли персы в глубь Скифии. Времени же на этот путь ушло гораздо больше, чем 15 дней. Ведь войско, как уже говорилось, периодически нуждалось в отдыхе. Много времени забирали и события, связанные с военными действиями. Поэтому продвижение персов в Скифию на 15 дней пути и возвращение к переправе на Истре вполне могло занять 60 с лишним дней. Никакого противоречия здесь со сведениями Геродота нет.
Не возникает здесь противоречия и с сообщением Страбона. Для согласования этих сведений даже нет необходимости предполагать вслед за Б. Н. Граковым, что Страбон, рассказывая, как Дарий в Гетской пустыне «был захвачен в ловушку и рисковал погибнуть со всем своим войском от жажды; но он понял опасность, хотя и поздно, и повернул назад», описывает не начало похода, а уже возвращение персов к переправе. Ведь географ но указывает точного места, откуда Дарий повернул обратно. А в пределах Гетской пустыни вполне может уместиться отмеченный Ктесием 15-дневный маршрут.
Где же пролегал этот маршрут? Точный ответ дать пока невозможно. Ясно, что в трех днях пути от Истра, где-то в районе современного г. Болграда передовые отряды скифов обнаружили персов и стали заманивать в глубь страны.
Расстояние в 15 дней пути — это примерно 540 км. Такое расстояние умещается в пределах нижнего и среднего течения Тираса. Вполне вероятно, что скифы не дали Дарию даже переправиться через Тирас.
А в засушливой безводной приднестровской степи огромное персидское войско попало в тяжелейшее положение. Небольшие, пересыхающие летом степные речушки не могли напоить столько людей и животных. Иссякали запасы продовольствия и провианта. А скифы все избегали открытого сражения.
Дальнейший ход событий, вероятно, можно осветить с помощью Геродота. «Отец истории» пишет: «Так как такое положение длилось долго и не прекращалось, то Дарий, послав всадника к царю скифов Идантирсу, передал следующее: «Странный человек, что ты все время убегаешь, хотя у тебя есть возможность сделать одно из двух? Ведь если ты считаешь, что ты сам способен противостоять моему могуществу, тебе следует, остановившись и прекратив блуждания, сражаться; если же ты сознаешь, что ты слабее, то и тогда, прекратив бегство и неся своему владыке в дар землю и воду, приди для переговоров» (IV, 126).
Как же восприняли скифы такой ультиматум? Геродот рассказывает: «На это царь скифов Идантирс сказал следующее: «Мои дела, о Перс, обстоят таким образом: я и прежде не бегал в страхе ни от кого из людей и теперь от тебя не бегу; и я не делаю теперь ничего нового сравнительно с тем, что привык делать в мирное время.
Объясню и то, почему я не вступаю с тобой немедленно в сражение. У нас нет ни городов, ни возделанной земли, и боязнь, что они будут захвачены и разорены, не заставляет нас скорее вступать с вами в сражение. Если же тебе нужно во что бы то ни стало спешно вступить в битву, то у нас есть отчие могилы. Попробуйте найти их и попытайтесь разрушить, и тогда вы узнаете, будем ли мы сражаться из-за могил или не будем. Но прежде, если у нас к тому не будет основания, мы с тобой в сражение не вступим.
Относительно битвы сказано достаточно. Владыками же своими я считаю только Зевса, моего предка, и Гестию, царицу скифов. А вместо даров земли и воды я пошлю тебе такие дары, которые тебе подобает получить; а за то, что ты объявил себя моим владыкой, тебе придется плакать». Таков ответ скифов» (IV, 127).
Ответ, как мы видим, достойный. Он как нельзя ярче характеризует свободолюбивых и независимых скифов, истинных сыновей необъятных степных просторов.
Как же разворачивались события дальше? Геродот сообщает нам следующее: «Вестник удалился, чтобы сообщить это Дарию, а цари скифов, услышав упоминание о рабстве, преисполнились гнева.
Они посылают соединившуюся с савроматами часть, которой управлял Скопасис, с приказанием вступить в переговоры с ионийцами, которые охраняли мост через Истр. А те из скифов, которые оставались на месте, решили больше не водить персов из стороны в сторону, но нападать на них всякий раз, как те будут добывать продовольствие. Итак, подстерегая воипов Дария, добывавших продовольствие, они исполняли принятое решение.
Конница скифов всегда обращала в бегство конницу врага, а спасшиеся бегством всадники персов устремлялись к пехоте, и пехота приходила им на помощь. Скифы же, отбросив конницу, поворачивали назад, боясь пехоты. Подобные нападения скифы совершали и по ночам» (IV, 128).
Итак, период пассивного отступления скифов закончился. Кончилось и торжественное шествие завоевателей по скифской земле. Война перешла в новую стадию. Скифы стали активно изматывать противника.
— А положение персов становилось все хуже и хуже. Боевой дух воинов падал. От былого победного рвения не осталось и следа. Скифам приходилось даже время от времени подкармливать их. Вот что пишет об этом «отец истории»: «Всякий раз, когда скифы видели, что персы пришли в замешательство, то, для того чтобы они дольше оставались в Скифии, а оставаясь, мучились, лишенные всего необходимого, скифы поступали следующим образом: оставят часть своего скота с пастухами, а сами, не спеша, отступят в другую область, персы же, придя; захватывают скот и, захватив, приободряются от совершенного» (IV, 130).
С помощью таких хитростей скифы усугубили положение персов еще больше. И тогда они послали Дарию свои знаменитые дары. По Геродоту, все произошло так: «Поскольку это много раз повторялось, Дарий, наконец, очутился в безвыходном положении, и цари скифов, узнав об этом, послали вестника, принесшего в дар Дарию птицу, мышь, лягушку и пять стрел.
Персы спрашивали принесшего дары о значении подарков. Он сказал, что ему было приказано только, отдав дары, как можно скорее удалиться. Он предложил, чтобы персы, если они мудры, сами поняли, что означают эти дары. Услышав это, персы стали совещаться» (IV, 131).
Принесенные дары, конечно, озадачили персов. И они не сразу поняли, что означают эти подарки. Геродот передает нам высказанные предположения: «Дарий высказал мнение, что скифы отдают ему и самих себя, и землю, и воду. Он предположил это на том основании, что мышь живет в земле, питаясь теми же злаками, что и человек, лягушка — в воде, птица более всего походит на лошадь; стрелы же означают, что скифы отдают свою военную мощь».
Вот такое мнение было высказано Дарием. Противоположным было мнение Гобрия — одного из его сподвижников. Он предположил, что эти дары означают: «Если только вы, персы, не улетите в небо, обратившись в птиц, не укроетесь в земле, став м