В то самое мгновение, как виденье это уж исчезало, правдивые глаза взглянули на него. Она узнала его, и удивленная радость осветила ее лицо.
Он не мог ошибиться. Только одни на свете были эти глаза. Только одно было на свете существо, способное сосредоточивать для него весь свет и смысл жизни. Это была она. Это была Кити. Он понял, что она ехала в Ергушово со станции железной дороги. И все то, что волновало Левина в эту бессонную ночь, все те решения, которые были взяты им, все вдруг исчезло, (ч. 3, гл. 12, т. 8: 325–326).
Как настойчивый напев, звучит через весь отрывок слово свет: «светлая… осветила ее лицо… одни на свете эти глаза… одно на свете существо… для него весь свет и смысл жизни». Кити играет в жизни Левина роль источника света[42].
Следующее звено в «медвежьей цепи» появляется, когда Левин уже успел побывать за границей и возвратился в Москву. К нему в гостиницу приходит Степан Аркадьич с приглашением на обед в дом Облонских. Их встреча описывается следующим образом:
Левин стоял с тверским мужиком посредине номера и аршином мерил свежую медвежью шкуру, когда вошел Степан Аркадьич.
– А, убили? – крикнул Степан Аркадьич. – Славная штука\ Медведица? (ч. 4, гл. 7, т. 8: 439).
Левин приехал в Москву после удачной охоты на медведя и привез с собой медвежью шкуру. Степан Аркадьич замечает по этому поводу:
– Но я рад, что ты в бодром духе; и за медведями ездишь, и работаешь, и увлекаешься (с. 440).
Левин протестует и говорит, что он все время думает о смерти. Но в его размышлениях о смысле жизни ощутимо присутствует убитая медведица:
Когда поймешь, что нынче-завтра умрешь и ничего не останется, то так все ничтожно! И я считаю очень важной свою мысль, а она оказывается так же ничтожна, если бы даже исполнить ее, как обойти эту медведицу. Так и проводишь жизнь, развлекаясь охотой, работой, – чтобы только не думать о смерти (ч. 4, гл. 7, т. 8: 440–441).
Когда Левин несколько позже находится в гостиной у Облонских, разговор опять вертится вокруг медвежьей охоты. Каренин, у которого брак с Анной разваливается, говорит:
– Я думаю, надо иметь большую силу для охоты на медведей, – сказал Алексей Александрович, имевший самые туманные понятия об охоте (ч. 4, гл. 9, т. 8: 450)[43].
На что Левин отвечает:
– Никакой. Напротив, ребенок может убить медведя.
Даже Кити вовлекается в разговор об охоте:
– А вы убили медведя, мне говорили? – сказала Кити. – Разве у вас есть медведи? (с. 450).
На обеде Левин, таким образом, выступает как счастливый удачный охотник. Его брат Сергей Кознышев смотрит на него и удивляется: «Что это с ним нынче? Таким победителем» (с. 451).
Торжество Левина завершается победой в той своеобразной «игре с буквами» на зеленом сукне игрального стола, когда Кити принимает его предложение. «Медвежья охота» преобразовалась в этой сцене в детскую игру, и удачная медвежья охота Левина в тверских лесах являет собой как бы Vorspiel удачному предложению.
Как объяснить устойчивость «медвежьих» образов в связи с отношениями Левина и Кити? Каков их смысл? Физическая сила Левина, его нелюдимость и социальная «взъерошенность» могут вызывать ассоциацию с медведем. Однако он скорее выступает как «страж медведицы» (Арктурус), между тем как в роли собственно медведицы мы видим Кити. Мне представляется, что смысл «медвежьего» мотива у Толстого уходит в глубину русского фольклора, где медведь и медвежья шкура связаны с плодородием и свадьбой. Так, например, в образе медведя появляется предполагаемый жених во сне Татьяны в «Евгении Онегине» (Глава пятая, XII–XV):
Но вдруг сугроб зашевелился.
И кто ж из-под него явился?
Большой, взъерошенный медведь;
Татьяна ах! А он реветь,
И лапу с острыми когтями
Ей протянул; она скрепясь
Дрожащей ручкой оперлась
[…]
Пошла – и что ж? медведь за ней!
[…]
Она бежит, он все вослед,
И сил уже бежать ей нет.
[…]
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет.
В своих комментариях ко сну Татьяны Ю. Лотман пишет:
Связь образа медведя с символикой сватовства, брака и обрядовой поэзии отмечалась исследователями. […] Ср. весьма распространенный обычай, связывающий медвежью шкуру, а также любой густой мех (ср.: «взъерошенный», «косматый лакей») со свадебной символикой плодородия и богатства: молодых на свадьбе сажают на медвежий или другой густой мех (Лотман 1980: 270).
Лотман цитирует и Зеленина: «Убитую медведицу признают за невесту или сваху, превращенную на свадьбе в оборотня»[44]. В народных толкованиях снов медведь также связан со свадьбой: «Медведя видеть во сне предвещает женитьбу или замужество»[45].
Приезд Левина в Москву с медвежьей шкурой можно, таким образом, толковать как знак предстоящей свадьбы, а в контексте всей сквозной «медвежьей» метафоры – еще и свадьбы с определенной невестой – с Катериной Щербацкой. И назначение Кити стать женой Левина было предсказано уже в его шуточно-ласковом сравнении ее с «tiny bear».
Можно еще заметить, что Левин выбирает шафером на свадьбе своего товарища по медвежьей охоте, Чирикова. И когда Чириков, холостяк, старается заманить его на новую охоту за медведями, Левин с радостью говорит, что такую охоту он оставил навсегда:
– А нынче Архип был, говорил, что лосей пропасть в Прудном и два медведя, – сказал Чириков.
– Ну, уж вы их без меня возьмете.
– Вот и правда, – сказал Сергей Иванович. – Да и вперед простись с медвежьею охотой, – жена не пустит!
Левин улыбнулся. Представление, что жена его не пустит, было ему так приятно, что он готов был навсегда отказаться от удовольствия видеть медведей (ч. 5, гл. 2, т. 9: 14–15).
Предстоящий брак отменяет желание Левина охотиться на медведиц. Но метафорически образ продолжает свою жизнь в романе, хотя о конкретных медведях речи больше не будет.
Введение созвездия Медведицы относит пару Катерина-Константин к небесной сфере в противоположность той земной, даже подземной, сфере, где развивается история отношений Анны с Алексеем Вронским (где символами выступают огонь и железо). Если раньше с созвездием Большой Медведицы соединился Арктурус (Волопас), то теперь на звездном небе свадебной пары появилось другое созвездие – Возничий (Auriga). После удачного сватовства Левин не может уснуть всю ночь и сидит у открытого окна:
В комнате было свежо, но его душила жара. Он отворил обе форточки и сел на стол против форточек. Из-за покрытой снегом крыши видны были узорчатый с цепями крест и выше его – поднимающийся треугольник созвездия Возничего с желтовато-яркою Капеллой. Он смотрел то на крест, то на звезду, вдыхал в себя свежий морозный воздух, равномерно вбегающий в комнату, и как во сне, следил за возникающими в воображении образами и воспоминаниями (ч. 4, гл. 14, т. 8: 470–471).
Возничий предстает как олицетворение Левина на звездном небе. Но слово возничий семантически ассоциируется с колесницей-каретой. Когда Левин, после ночных душевных мук, утром увидел карету с Кити, все его метания исчезли, и он понял, что она и есть его будущее. А теперь, получив согласие Кити, он сам становится возничим ее колесницы. Можно припомнить и слова брата Левина «таким победителем» и увидеть в слове «возничий» (auriga) возницу, выигравшего лошадиные бега (ср. с неудачными скачками Вронского). Небесные светила переплетаются, и возникают новые смысловые «созвездия».
Когда утро наступает, и Левин может отправиться к Щербацким, чтобы просить руку Кити (у нее он уже получил согласие), его внимание привлекают детали, которые по-своему предсказывают свадьбу.
И что он видел тогда, того после уже он никогда не видал. В особенности дети, шедшие в школу, голуби сизые, слетевшие с крыши на тротуар, и сайки, посыпанные мукой, которые выставила невидимая рука, тронули его. Эти сайки, голуби и два мальчика были неземные существа. Все это случилось в одно время: мальчик подбежал к голубю и, улыбаясь, взглянул на Левина; голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеного хлеба и выставились сайки. Все это вместе было так необычайно хорошо, что Левин засмеялся и заплакал от радости (ч. 4, гл. 15, т. 8: 472).
Голуби, птицы богини Венеры, символы любви и верности, тут сочетаются с сайками, с печеным хлебом, старым символом гостеприимства. Сцена по дороге к Щербацким предвещает, что Левин будет принят женихом в доме Щербацких.
После женитьбы Левин больше не уезжает на охоту на медведя, как он и обещал товарищам. Его жизнь протекает в имении Покровское, «под покровом», в защищенном месте. Но неожиданно там снова возникает «медвежий образ», правда, преображенный в «медом ведающий». Ведь этимологически медведь – «тот, кто ест мед». У Левина появляется новое увлечение – «пчелиная охота». В свободное время он ходит на пчельник, что его успокаивает.
Вернувшись в начале июня в деревню, он вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, […] отношения с женою, родными, заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали все его время. […] Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть дня.