– Оно застряло, – говорит он, но дёргает ещё и ещё. Мои руки болят от напряжения. – Нужен какой-то рычаг, чтобы открыть его.
Шаги удаляются, и я понимаю: у меня не хватит сил удержать дверь, когда мужчина вернётся с инструментами. А он как раз сейчас ищет их по гаражу.
Я в западне. В отчаянии я осматриваю бункер – только бы найти, где спрятаться.
Под кроватью? Слишком очевидно. За дверью? Мало места.
Но один путь к отступлению всё-таки есть.
Я отпускаю колесо, сбегаю вниз по ступенькам к ноутбуку и включаю его.
– Давай, давай! – бормочу я, пока он загружается. В углу бункера я вижу метлу, хватаю её и вставляю между спицами колеса на двери. Так я выиграю пару дополнительных минут.
Мужчина спускается обратно в подвал:
– Это сдвинет замок, – говорит он жене.
Я стою в тазу и набираю пароль – Маленькая быстрая зелёная машина, программа загружается, нужно подождать. Потом я ввожу код с чёрной коробки: ВМАГДДДДВВЭ7Г5Э8ГЛ2ЧУД.
Затем время и координаты, как раньше, – и замираю. И ничего не происходит. Грэм уже у двери, он пытается войти, а машина времени не работает, и я ещё и ещё давлю на «ввод» – но всё впустую.
Меня сейчас поймают.
Глава 40
Неожиданно что-то внутри меня меняется, и я становлюсь совершенно спокоен. Я слышу, как Грэм колотит по двери и ругается, но не чувствую паники, а предельно собран – до последнего атома.
Моё дыхание выравнивается, и я слышу голос папы – словно он рядом. Я даже немного поворачиваю голову в его сторону, но это всё, конечно, игра воображения. Сейчас тут раздаётся только один звук: это трещит под напором Грэма деревянная метла.
Внезапно я очень чётко понимаю, что именно сделал неправильно. Я вспоминаю слова, написанные папой:
Законы пространства-времени выстроены так, чтобы предотвратить хаос.
Я не могу отправиться в то же место и то же время, где когда-то находился: это место было занято – оно уже занято – мной.
Я громко стучу по клавишам клавиатуры: перебиваю координаты и меняю время на один час позже в тот же день. И тут одновременно:
1. Я слышу, как метла с хрустом ломается, но ещё как-то удерживает дверь – остались считаные секунды.
2. Я вижу, как Алан Ширер семенит по полу бункера.
Не раздумывая, я выскакиваю из таза, отшвыриваю стул ногой в сторону и сгребаю хомяка в охапку. Потом засовываю его в карман, хватаю ноутбук и залезаю в таз, держась за рукоятки.
– Ты это слышала, Белла? Там внизу кто-то есть!
Метла наконец поддаётся, и щепки летят на пол. Колесо на двери поворачивается, но я уже нажал «ввод» – и комната расплывается у меня перед глазами.
Глава 41
Если вам это интересно, то нет, я не так уж хорошо знаком с «теорией» путешествий во времени и правилами: что можно и чего нельзя делать.
Не думаю, что хоть кто-то знает это наверняка.
Я слышал о Парадоксе убитого дедушки – он предполагает, что если вы отправитесь в прошлое и убьёте своего дедушку (мило), то перестанете существовать. Если ваш дедушка умрёт, то он не станет отцом вашего папы, а тот, в свою очередь, не станет вашим отцом. И я знаю Папин закон о доппельгангерах – папа сам мне о нём и рассказал. Кроме этого, я больше ничего и не знаю. Правда, ещё я видел несколько серий «Звёздного пути»[31]и «Доктора Кто», но там чего только не происходит! Вероятно, это удобно для сценаристов, но мне никак не поможет.
И потом, кто установил эти «правила»? Насколько я могу судить, никто их пока что не проверял, так что они – лишь теории. Хотя Папин закон о доппельгангерах вполне выдерживает проверку реальными событиями.
В общем, я не знаю, чего ожидать. Только испытываю невероятное облегчение, когда туман перед глазами рассеивается – и я всё ещё в бункере, но теперь никто не пытается выломать дверь.
Я вылезаю из таза и минуту-другую сижу на стуле, пока Алан Ширер бегает у меня по рукам. Кажется, он рад меня видеть – уже хорошо. Я сажаю его в ящик под кроватью и думаю, что делать дальше.
Что произошло с тем мужчиной, Грэмом? Он зашёл и увидел, что в бункере включён свет и стул валяется на полу – но при этом никого нет. Думаю, это жуткое зрелище, правда?
Конечно, теперь – когда Алан Ширер со мной, – самым благоразумным решением было бы вернуться обратно. В «реальное время» – я называю его так, – к дедушке Байрону, который ждёт меня в кафе. Тем более, если я не вернусь, он скоро начнёт волноваться и пойдёт меня искать. Но есть очевидная проблема – вернуться в ту самую минуту я не могу: там меня поджидает Грэм.
Я будто бы спрятался в шкаф времени: как только я выйду, Грэм меня увидит.
Моя первая мысль – вернуться в настоящее за минуту до того, как я подбежал к своему старому дому по пути из закусочной.
Но это грубое нарушение Папиного закона о доппельгангерах. Если бы такое было возможно, я бы столкнулся с самим собой – тем, который идёт в гараж. Однако я только что убедился в том, что машина времени этого не позволит.
Другой вариант – вернуться чуть позже, минут через двадцать. Может, к тому моменту Грэм и Белла уже закончат поиски взломщика в гараже. Но и это не сработает. Противный закон подразумевает, что я – то есть одна из версий меня – уже там.
Признаю: я в тупике. Но иногда, когда думаешь над решением и ничего не приходит в голову, нужно дать себе немного времени.
А пока я не могу удержаться: я хочу ещё раз взглянуть на 1984 год. Я выхожу из подвала и снова вижу дневной свет. Так и играет «Радио 1», и тот же ведущий говорит:
– Одиннадцать часов двадцать три минуты на «Радио Один», и это Синди Лопер с песней «Время от времени»[32].
В гараже ничего не изменилось – только малыша Стоуки и его мамы нигде не видно.
На улице я нервничаю сильнее, чем в прошлый раз, – как будто кто-то может меня узнать. Глупо, знаю, но у меня именно такое ощущение.
Идёт не такой уж и старый мистер Фрейзер – на этот раз в другую сторону, он только вышел из дома. Сейчас я попробую кое-что сделать.
– Извините, – говорю я. – Какой сейчас год, не подскажете?
Чуть замедляя шаг, он смеряет меня взглядом.
– Убирайся с глаз долой, – говорит он, не вынимая изо рта трубку. – Хитрый маленький проныра, – и идёт дальше.
Это кажется мне странным. С другой стороны, тогда я и одет был иначе, и вопрос задал куда более вежливо – вот он и отреагировал по-другому.
Я иду по переулку и вспоминаю тот прошлый раз. Он вообще был? Для меня – да, а для мистера Фрейзера? Может, он ответил мне грубо, потому что я уже задавал ему этот вопрос час назад? Или я в совершенно другом 1984 году?
Пока я иду по переулку, голова от этих мыслей идёт кругом, и тут, будто бы этого мало, происходит такое, от чего она может просто взорваться: БУ-У-УМ!
Я встречаю своего папу.
Глава 42
Что ж, эту встречу с папой приятной не назовёшь, но лучше я расскажу вам всё по порядку.
Знаете, люди часто считают правдой самый настоящий вымысел. Например, вы якобы можете увидеть Великую Китайскую стену из космоса. Нет, не можете, даже с Международной космической станции, которая находится на высоте всего 173 мили.
А вот ещё одна выдумка – её я проверил в Интернете. «Шапка не даст вам замёрзнуть, ведь тело теряет половину своего тепла через голову». Мама постоянно твердит мне об этом, так вот я посмотрел, и оказалось, что у детей через голову уходит лишь десять процентов тепла.
Но будьте уверены, что вот этот факт – хоть я его и только что выдумал – чистая правда: «Дети, которые плохо обращаются с животными – Источник Неприятностей». И скоро я получу этому подтверждение.
30 июля 1984 года солнечно, но холодный бриз задувает с моря, и в воздухе словно висит туман (мама называет это «дымка» – так говорят на диалекте джорди).
Я вышел из гаража, застегнул толстовку на молнию и направился к набережной. Переулок ведёт сквозь ещё один ряд домов и упирается в прибрежную дорогу. Я перехожу её и иду к пляжу.
Потом я спускаюсь по склону и вижу прямо передо собой на песке группу ребят. В основном они чуть старше меня, но среди них есть и малыш лет шести – он одет в тёплую куртку с капюшоном.
Я увидел их не сразу – и повернул бы обратно, но меня уже заметил самый старший из них. Что-то подсказывает мне: если я сейчас пойду назад, он побежит за мной.
Это было бы проявлением слабости. Остаётся только один вариант: я засовываю руки в карманы, держу голову прямо и иду мимо них – и очень, очень стараюсь не встретиться ни с кем взглядом, особенно с самым старшим. В любом случае он уже отвернулся – и очевидно решил, что я не заслуживаю внимания. А меня это более чем устраивает, большое спасибо.
Я примерно в двадцати метрах от группы: их пятеро – они окружили своего вожака, который стоит ко мне спиной. Он поднял с земли обувную коробку и снял с неё крышку. Все сгрудились вокруг, чтобы заглянуть внутрь, – до меня доносится целый хор голосов.
– Фу, Макка, приятель! Где ты взял это?
– Она нарушила границы. А всех нарушителей ждёт наказание. При помощи моего пневматического ружья!
– О-о-о! Вот это да!
– Ух ты!
Самое ужасное произносит мальчик с высоким, как у девчонки, голосом:
– Ой, Макка, смотри – она ещё жива!
– Это ненадолго, ха-ха! Давай, Чау, покончи с этим! – говорит вожак, и все остальные смеются. Это не хороший смех: он натужный и полный злобы. Трудно объяснить, но теперь я нервничаю ещё сильнее.
Мне до них всего пять метров: я вообще не смотрю в их сторону – всё происходит сбоку от меня. Самый старший снова говорит:
– Сделай это, Чау, – давай, или ты струсил? – и остальные опять по-дурацки смеются. Мальчик по кличке Чау стоит ко мне спиной: я вижу, как он достаёт из кармана что-то вроде плоской квадратной фляги. Я совсем рядом, и вожак командует: