2. Остановить Первую мировую войну. Ладно, это попроще. Говорят, что начало Первой мировой войне положил стрелок-одиночка Гаврило Принцип – он застрелил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и запустил этим цепную реакцию событий. Хорошо, я мог бы отправиться туда, где это случилось 28 июня 1914 года – к магазину «Деликатесы Шиллера» в Сараеве. Я бы встал рядом с Принципом в дверном проёме, дождался, пока он достанет пистолет, и толкнул его руку – чтобы он промахнулся. Но что если бы он попал в кого-то другого? Или направил пистолет на меня?
3. Считается, что Первая мировая война привела ко Второй, которой иначе бы не случилось, и мне даже не пришлось бы убивать Гитлера. Но папа говорил, что компьютерные технологии шагнули далеко вперёд, когда мы планировали бомбардировку Германии (или, наоборот, защищались от немецких бомбардировок – этого я точно не помню) и занимались дешифровкой секретных немецких сообщений. Выходит, не случись Второй мировой войны – могло бы и не быть компьютеров, а без компьютера папа не создал бы свою машину времени. Так что всё это неоднозначно.
4. Вот хороший вариант. Я могу отправиться на неделю назад и купить лотерейный билет, уже зная выигрышный номер. Потом получу наличные и вернусь с ними обратно сказочно богатым. А знаете, это звучит неплохо. Единственная загвоздка в том, что мне не продадут лотерейный билет из-за возраста; и снова встаёт вопрос с доппельгангерами. Но эту идею стоит запомнить.
А пока передо мной стоит чёткая задача, и чтобы выполнить её, мне нужно собрать машину времени в своей спальне.
Глава 51
Никогда до сих пор я не ссорился с дедушкой Байроном. Никогда.
Не могу забыть, с каким отчаянием он уговаривал меня не продолжать путешествия во времени.
Я хочу позвонить ему и извиниться – и не могу найти свой телефон.
Телефон, который я оставил в 1984 году.
Мне становится не по себе. Ведь с телефоном могло случиться всё что угодно. У меня холодеет внутри. Что, если Макка его потерял? Или отдал кому-то? Если бы мне в руки попало устройство, которое появится только тридцать лет спустя в будущем, соблазн похвастаться им был бы велик – несмотря на любые обещания.
У себя в комнате я достаю жестяной таз из-под кровати и беру в руки ноутбук. Я нервничаю сильнее, чем в первый раз.
Наверное, потому, что сейчас я пытаюсь настроить машину времени самостоятельно. В прошлые разы всё было установлено заранее. Я просто вводил цифры и нажимал «ввод». Но теперь, когда я за всё отвечаю сам, то снова осознаю, сколько всего может пойти не так.
Я слышу, как хлопает входная дверь. Слишком рано для мамы или Стива, поэтому я кричу вниз:
– Карли?
– Нет, это я, – отвечает мама. – Спускайся, Ал, мне нужно с тобой поговорить.
Хм. Мне не понравилось, как это прозвучало.
Вот теперь это Полный Провал. И у меня Большие Неприятности.
Расскажу вам очень коротко: у меня только что произошла ссора с дедушкой Байроном, из-за которой я сильно переживаю, а теперь грядёт ещё один скандал.
Как бы старательно я ни скрывал лицо прошлой ночью, Грэм с Честертон-роуд всё-таки узнал меня и позвонил сегодня маме на работу.
Но этим дело не ограничилось: у Стива есть друг – преподаватель, который сидит без работы и подрабатывает в такси «От А до Я» в Ашингтоне. Водитель Асиф, конечно же, рассказал всем историю о подростках, которые по ночам ездят в Кальверкот. Друг Стива рассказал Стиву, Стив позвонил маме – и бум!
Я узнаю всё это в первые пять минут разговора с мамой, потом приходится дождаться Стива с работы и ещё Карли – и у нас происходит Большой Домашний Совет.
В такой ситуации я пытаюсь сделать лишь одно – не выдать папину тайну и успеть выполнить его просьбу.
По-моему, сказать домашним, что я строю машину времени, – довольно смелая стратегия.
Глава 52
Мой расчёт таков: эту нелепую и абсурдную историю спишут на то, что двенадцатилетний мальчик просто помешался на компьютерах и очень хотел добиться признания в школе, что-то в таком духе.
Нет абсолютно никаких гарантий, что это сработает, – скорее наоборот.
– Итак. Давайте разберёмся, – говорит Стив. Он сидит за столом напротив нас с Карли, а мама стоит за его спиной, ломая руки. Мне её немного жаль. Кажется, она думает, что я свихнулся. – Вы дважды посещали Кальверкот посреди ночи…
– Один раз, – поправляет Карли. – Я ездила один раз. Он – два.
На самом деле три, но не буду же я признаваться в том, что сидел за рулём мопеда дедушки Байрона, – тем более меня об этом и не спрашивают.
– Да! Да! Да! Я дважды был в Кальверкоте!
Изображать чокнутого непросто. Нужно постараться не переигрывать. Мама хмурит брови – как всегда, когда расстроена или беспокоится, – и я чуть убавляю звук.
– И ты украл, что там, ноутбук и садовый таз?
– Я не крал их. Они принадлежали папе! Я просто взял нашу собственность.
– Э-э, милый, – мама садится за стол и берёт меня за руку. Она качает головой. – Какие бы вещи ни лежали там внизу, они уже не наши. В этом доме больше нет наших вещей, и ты не можешь вторгаться туда и брать то, что тебе не принадлежит.
– Завтра всё это едет назад, – сухо резюмирует Стив.
– Но это моя машина времени! – взвываю я. – Если правильно ввести координаты, компьютер произведёт расчёты и искривление пространства-времени затронет всё, что находится в тазу. Честное слово!
Это же гениально! Я говорю чистую правду, но все они – кроме, может быть, Карли – считают, что я выдумываю. А Карли всё это уже, конечно, слышала и, будучи готкой, могла наполовину мне поверить. Если машина времени уедет обратно завтра, то всё в порядке: мне осталось совершить всего лишь одно путешествие. Я настолько уверен в успехе разыгранного спектакля, что в конце немного перегибаю: закатываю глаза и тяну:
– Да-а-а-а!
Я поторопился.
– Завтра? – говорит мама. – Ты, наверное, шутишь, Стив. Всё это поедет обратно сегодня же.
Прямо сейчас, – она встаёт. – Пойдём, Ал, поможешь мне спустить этот дурацкий таз. Как только вы ухитрились затащить его наверх, не разбудив меня, – представить не могу. И вы оба едете со мной, чтобы извиниться перед Грэмом и Беллой. Вам крупно повезёт, если они не выдвинут против вас обвинения.
Я обхожу стол и обвиваю маму руками, а она обнимает меня в ответ.
– Мне жаль, что так вышло, мама, – говорю я, и это действительно так. Я вижу, что она расстроена, но ведь ей предстоит снова стать счастливой, когда я спасу папу. Для верности я ещё раз обнимаю её и говорю:
– Я люблю тебя, мама.
Я очень рад, что всё-таки сказал это, – с учётом всего того, что случится дальше. А дальше я обнимаю маму в последний раз и со всех ног бегу к себе в комнату.
Мама только встаёт из-за стола, а я уже в комнате. А к тому времени, как она оказывается у моей спальни, я успеваю придвинуть к двери кровать, и получается отличная баррикада.
– Ал? Ал?! – мама колотит в дверь. Она и волнуется за меня, и ужасно сердится. Скоро к ней присоединяется Стив, который грозно комментирует:
– Ты делаешь только хуже, сынок.
Хуже? Куда ещё хуже? Я втиснул свой стул между кроватью и стеной, и теперь уже точно никто не войдёт. Нужно постараться не обращать внимания на оглушительный стук в дверь и сосредоточиться на своей задаче. Кажется, я всю жизнь ждал этого момента.
Сборка идёт быстро. Провода – сюда, кабель – туда, закрепить болты – и всё готово! Теперь вставить в розетку и включить…
– Ал! Ал! Сынок, открой эту чёртову дверь! – но мне не до него: я наблюдаю за тем, как загружается программа, и слушаю, как тихо шуршит металл жёсткого диска. Мои руки так крепко держат ноутбук, что уже вспотели.
Цифры прекратили свой бег по экрану, открылось пустое окошко, курсор в нём словно подмигивает мне – нужно ввести строку символов с чёрной коробки и координаты времени и места моего назначения.
Я действую наверняка. Координаты противорадиационного бункера я знаю наизусть. Что до даты – я ввожу следующий день после того, в котором уже побывал в 1984 году – кажется, не прошлой ночью, а давным-давно. И я улыбаюсь самому себе, несмотря на суматоху за дверью и тарахтение дедушкиного мопеда по улице, – ведь, как справедливо отметил Альберт Эйнштейн, всё относительно.
Я волнуюсь и надеюсь, что правильно собрал машину времени.
– Ал! Выходи, приехал твой дедушка!
А вот это меня расстраивает. Потому что в целом мире есть только один человек, который понимает, что именно я сейчас делаю; это дедушка Байрон, и он будет сильно во мне разочарован. Старательно игнорируя маму, я достаю Алана Ширера из клетки и сажаю в таз – он держит в лапках большой кусок грецкого ореха, пытается запихать его себе в рот целиком и кажется вполне довольным.
Что ж, я следующий. Я слышу, как что-то со стуком ударяется в окно, но у меня совершенно нет времени об этом думать.
На этот раз я подготовлюсь лучше. Я лихорадочно закидываю в школьный рюкзак:
1. Зарядку для телефона – по привычке.
2. Горсть еды для Алана Ширера.
3. Зубную щётку с раковины.
4. Фотографию в рамке – на ней я, мама и папа в день накануне его смерти.
5. Пачку жевательной резинки.
6. Яблоко – я давным-давно должен был его съесть, но оно так и лежит на моём столе.
7. Сменный свитер. Не знаю зачем, но это та вещь, которую обычно берут с собой. Мама была бы довольна. Ну, вот и всё. Хотя подождите…
8. Папины письма.
И вот я в тазу: держу рюкзак и ноутбук и нажимаю «ввод», схватившись за ручки.
А когда картинка перед глазами размывается, я внезапно вижу в окне своей спальни лицо дедушки Байрона. Он взял лестницу у строителей по соседству и приставил её снаружи. Последнее, что я успеваю разглядеть сквозь туман, – это его доброе старое коричневое лицо, которое сейчас исказила гримаса страха и печали. Губы дедушки сложились большой буквой «о», потому что единственный внук испаряется прямо у него на глазах.