по крайней мере 168 футов. Некоторые айсберги несли на себе весьма значительных размеров глыбы гранита и других пород, отличных от метаморфического глинистого сланца окружающих гор.
Наиболее удаленный от полюса ледник, съемка которого была произведена во время плавания кораблей «Адвенчер» и «Бигль», расположен под 46°50' широты в заливе Пенас. В длину он тянется на 15 миль, в одном месте имеет 7 миль в ширину и спускается к самому берегу моря. Но даже несколькими милями севернее, в заливе Лагуна-де-Сан-Рафаэль, испанские миссионеры[208] встречали «много айсбергов, из которых одни были велики, другие малы, а третьи средних размеров», и это в узком морском рукаве 22 числа месяца, соответствующего нашему июню, и на широте, соответствующей широте Женевского озера!
В Европе наиболее южный ледник, спускающийся к самому морю, обнаружен, согласно фон Буху, на побережье Норвегии под 67° широты. А ведь это более чем на 20° широты, или 1230 миль, ближе к полюсу, чем Лагуна-де-Сан-Рафаэль. Нахождение ледников в этом месте и в заливе Пенас тем более поразительно, что они спускаются к морю всего лишь в 7 1/2широты, или 450 милях, от гавани, где самыми распространенными моллюсками являются виды Oliva, Voluta и Terebra; всего лишь в 9° от мест, где растут пальмы; в 4 1/2° от области, где ягуар и пума рыщут по равнинам; менее чем в 2 1/2° от деревянистых злаков; наконец (если посмотреть в том же полушарии на запад), менее чем в 2° от паразитных орхидей и всего в одном градусе от древовидных папоротников!
Все эти факты представляют большой геологический интерес в связи с вопросом о климате Северного полушария в тот период, когда происходил перенос валунов. Я не стану здесь подробно задерживаться на том, как просто теория переноса каменных обломков айсбергами объясняет происхождение и местонахождение гигантских валунов в восточной части Огненной Земли, на высокогорных равнинах у Санта-Крус и на острове Чилоэ. На Огненной Земле большая часть валунов лежит по линиям бывших морских каналов, превратившихся ныне, с поднятием суши, в сухие долины. Они связаны с мощной неслоистой формацией ила и песка, содержащей округленные и угловатые обломки всех размеров; формация эта образовалась в результате многократного вспахивания морского дна айсбергами, выбрасываемыми морем на берег, и отложения всего того, что они приносили с собой.
Немногие из геологов сомневаются в настоящее время в том, что те эрратические валуны, которые лежат около высоких гор, были передвинуты самими ледниками, а те, что лежат далеко от гор и погребены в подводных отложениях, были перенесены туда либо на айсбергах, либо береговым льдом, в который они вмерзли. Связь между переносом валунов и присутствием льда в том или ином виде разительно обнаруживается их географическим распределением на земной поверхности. В Южной Америке их не находят дальше чем на расстоянии 48° по широте от южного полюса; в Северной Америке граница переноса валунов доходит, кажется, до 53 1/2° от северного полюса, но в Европе они отошли не дальше чем на 40° от полюса. С другой стороны, в тропическом поясе Америки, Азии и Африки они никогда не попадались; их нет также ни на Мысе Доброй Надежды, ни в Австралии[209].
Если учесть обилие растительности на Огненной Земле и на морском побережье к северу от нее, то состояние островов к югу и к юго-востоку от Америки поистине поразительно. Земля Сандвича, лежащая на той же широте, что и северная часть Шотландии, была, по словам Кука, в самый теплый месяц в году «покрыта слоем вечного снега толщиной во много фатомов», вряд ли здесь есть хоть какая-нибудь растительность. Георгия, остров длиной в 96 миль и шириной в 10 миль, на широте Йоркшира, «в самый разгар лета почти сплошь покрыт мерзлым снегом». Он только и может похвастать что мхом, какими-то пучками травы да диким бедренцом; тут есть только одна птица (Anthus correndera)[211], между тем в Исландии, расположенной на 10° ближе к полюсу, водится, по данным Макензи, 15 наземных птиц.
На Южно-Шетландских островах, лежащих на одной широте с южной половиной Норвегии, растут лишь некоторые лишайники, мох да немного травы; лейтенант Кендалл[212] рассказывает, что бухта, в которой стоял на якоре его корабль, начала замерзать в день, соответствующий нашему 8 сентября. Почва тут состоит из перемежающихся пластов льда и вулканического пепла и на небольшой глубине под поверхностью, должно быть, постоянно остается замерзшей, потому что лейтенант Кендалл нашел в ней давно похороненное тело какого-то иностранного моряка, у которого полностью сохранились все мягкие части тела и черты лица.
Замечательно, что на двух больших материках Северного полушария (но не на расчлененной суше Европы между ними) пояс вечномерзлой подпочвы лежит в низких широтах, а именно в Северной Америке, под 56°, на глубине 3 футов[213], а в Сибири, под 62°, на глубине от 12 до 15 футов, и это происходит в результате положения вещей, прямо противоположного тому, которое имеет место в Южном полушарии. На северных материках излучение с обширной поверхности суши при ясном небе делает зиму чрезвычайно холодной, и ее не смягчают даже теплые морские течения; наоборот, короткое лето отличается высокой температурой.
В Южном океане зима не столь холодна, зато и лето гораздо менее теплое, потому что облачное небо редко позволяет солнцу согревать океан, сам по себе плохо поглощающий тепло; из-за всего этого среднегодовая температура, определяющая пояс вечномерзлой подпочвы, низка. Очевидно, что обильная растительность, которая требует не столько тепла, сколько защиты от холода, гораздо ближе подходит к поясу вечной мерзлоты в ровном климате Южного полушария, нежели в континентальном климате северных материков.
Факт полной сохранности тела моряка в мерзлой почве Южно-Шетландских островов (62–63° ю. ш.) на широте более низкой, чем та, на которой Паллас нашел в Сибири замерзшего носорога (64° с. ш.), представляет большой интерес. Несмотря на ошибочность, как я пытался доказать в одной из предыдущих глав, предположения, будто крупным четвероногим для поддержания их существования требуется пышная растительность, открытие мерзлой подпочвы на Южно-Шетландских островах, в 360 милях от одетых лесом островов около мыса Горн, где, поскольку дело касается массырастительности, могло бы прокормиться какое угодно количество крупных четвероногих, – факт все-таки важный.
Полная сохранность трупов сибирских слонов и носорогов, безусловно, один из самых поразительных фактов в геологии; но независимо от мнимой трудности, возникающей в связи с тем, что эти животные должны были якобы добывать себе пищу в соседних странах, весь вопрос в целом не кажется мне таким сложным, как то обыкновенно представляют. Равнины Сибири, подобно пампасам, образовались, по-видимому, на дне моря, куда реки заносили тела многих животных; от большинства из них уцелели только скелеты, но от некоторых полностью сохранились трупы. В настоящее время известно, что в мелких морях на северном побережье Америки промерзает[214] самое дно, оттаивая весной позже поверхности земли; более того, на большей глубине, где морское дно не замерзает, ил на глубине нескольких футов под верхним слоем может даже летом сохранять температуру ниже нуля, как то происходит на суше с почвой на глубине нескольких футов.
На еще бо́льших глубинах температура ила и воды, вероятно, недостаточно низка, чтобы сохранять мягкие ткани тела от разложения, и потому от трупов, которые занесло дальше мелких мест около арктического побережья, должны были остаться одни только скелеты; действительно, в крайних северных областях Сибири кости встречаются в несметном количестве, так что, говорят, из них чуть ли не образуются целые островки[215], которые, кстати, лежат не менее чем на 10° севернее того места, где Паллас нашел замерзшего носорога. С другой стороны, труп, принесенный течением в мелководную часть Северного Полярного моря, может сохраняться неопределенно долгий срок, если вскоре после того его занесет слоем ила, достаточно толстым, чтобы воспрепятствовать проникновению тепла летней воды; когда же морское дно поднимется и превратится в сушу, покров должен быть достаточно толст, чтобы воспрепятствовать теплу летнего воздуха и солнца прогреть и попортить труп.
Перечислю вкратце основные факты относительно климата, действия льда и органических произведений Южного полушария, перенося в воображении места действия в Европу, с которой мы знакомы гораздо лучше. Итак, около Лиссабона самые распространенные там морские моллюски, а именно три вида Oliva, один Voluta и один Terebra, носят тропический характер. Южные провинции Франции сплошь покрыты великолепными лесами, в которых деревья переплетены с деревянистыми злаками и опутаны паразитными растениями. Пума и ягуар рыщут на Пиренеях. На широте Монблана, но на острове, столь же удаленном к западу, как центральная часть Северной Америки, среди густых лесов буйно растут древовидные папоротники и паразитные орхидеи.
Даже так далеко на севере, как в средней Дании, можно увидеть колибри, порхающих над нежными цветками, и попугаев, отыскивающих себе пищу среди вечнозеленых лесов; там же в море живет одна Voluta, а также все быстрорастущие моллюски крупных размеров. И тем не менее, на некоторых островах, всего в 360 милях к северу от нашего мыса Горн в Дании, сохраняется в вечной мерзлоте труп, похороненный в земле (или занесенный в мелкое море и покрывшийся илом). Если какой-нибудь отважный мореплаватель попытается проникнуть севернее этих островов, его встретят тысячи опасностей среди гигантских айсбергов, и на некоторых из них он увидит огромные глыбы камня, унесенные далеко от их первоначального местонахождения.