— Возможно. Р`Лайх помнит всё, что в ней случалось, но не вся её память доступна нам, и не всё доступное понятно. Корабль, высадивший людей в Линзе, пришел отсюда, но откуда он пришел сюда — мы не знаем. За это время оба мироздания очень сильно изменились. Но мы надеемся, что именно люди смогут объединить судьбу двух Вселенных. А ты… Если бы не ты, здесь не оказалось бы нас. Правитель должен обладать мудростью быть беспощадным, не будучи жестоким, и знать, где доброта на самом деле приведет лишь к ещё большей жестокости. Ты был таким правителем. Мы ценим всё, что ты совершил во имя файа, наших предков. Но мы не можем это одобрить.
— А как Хьютай?
— Страдать ей не придется. Очень скоро она присоединится к нам, и она будет тебя ждать. В этом мы клянемся.
— Клянетесь? А что она будет при этом чувствовать, вы подумали? Она всего лишь пошла за мной! Всего лишь! И только потому, что любила меня!
Анмай осознал, что кричит на симайа. Он понимал, что поступает глупо, но остановиться уже не мог.
— Ей будет очень плохо без меня, я это знаю… — его голос сорвался. — Не причиняйте ей боли, не заставляйте её страдать. Отпустите её, — сказал он очень тихо. — Отпустите.
— Нет. Между прочим, именно Хьютай слила намеренно ложные данные о системе обороны, и спровоцировала погубившую Уарк войну.
— Может, — зло спросил Анмай, — мы всё же будем оправданы потому, что без нас тут ничего не было бы?
— В этом ты прав, так что в данном конкретном случае вы оправданы. Но вот если бы мы сами наткнулись на Уарк… ваши мотивы зачли бы, как смягчающее обстоятельство, но вот насколько, — это большой вопрос. Так что для вас обоих так будет лучше. Лишь расставшись, вы сможете понять друг друга.
— Нет!
— Анмай, вы расстались не навечно. А Хьютай не настолько слаба, как ты считаешь. Не унижай её.
Пристыженный Анмай замолчал.
Путь и впрямь оказался неблизким. Анмай понял, что искусственный мир, отведенный ему в чистилище, находится извне Пояса Миров Р`Лайх. Один такой мир он уже видел, — но там не было ничего, кроме камней. Его, наверняка, ждало нечто иное…
Скорость вращения на экваторе Пояса была огромна, симайа пришлось сжечь половину своей массы, чтобы уравновесить с ней свою скорость. Осознав это, Анмай испугался. Сколько времени прошло в реальном мире, — там, где оно не замедлялось субсветовой орбитальной скоростью, дополненной чудовищной гравитацией Ворот и всей Р`Лайх? Симайа, его брат, — иначе он не мог думать о своем единокровном подобии, — не отвечал. Анмай не злился на него, видя, как ярко сияет хвост его горящей плоти. Непрерывное ускорение прижимало его к днищу силового мешка, но это было даже удобно. Неизменный свет Ворот грел его подошвы и спину.
Мешок был тесным, но Анмай мог старательно потягиваться, и часто, с удовольствием это делал. Симайа снабжал его водой, и даже едой, но вот о её происхождении Анмай всё же старался не думать: путешествовать внутри себя, — это одно, а вот есть себя, — совсем другое. Так что единственное, что реально досаждало ему, — это скука.
Так прошел день, и второй, и третий… Он надеялся, что конец пути близок, — скука, тоска по любимой, и неизвестность окончательно его измучили.
Наконец, они достигли цели.
Они пронзили тучи, скрывавшие брешь в слое плотов, прошили силовое поле, — и помчались в серебристом закатном сиянии. Позади отвесной стеной вздымалось мертвенное темное море. Вэру охватила неожиданно сильная тоска. Он хотел остаться там, — пусть в полном одиночестве, пусть без Хьютай, — но только не возвращаться в свое бесконечно повторяющееся прошлое. Но действительно ли он готов отказаться от любимой, чтобы избежать возможных мук?
Анмай боялся об этом думать.
Через несколько минут они прошли сквозь внешнее поле и погрузились во мрак. Анмай предварительно сжался, но свет аннигиляции всё равно обжег кожу, и он боялся, что вздуются волдыри. Впрочем, боль быстро прошла. Потом Вэру швырнуло вперед, и бледный факел тяги погас, чтобы тут же вспыхнуть с другой стороны.
Они тормозили несколько часов в жуткой тьме, озаренной лишь мертвенными переливами темного огня. Анмай попытался разглядеть их получше, но тут же ощутил тупую боль в глазах, скоро слившуюся с дикой болью в голове. Он зажмурился, и боль нехотя отступила, но смотреть наружу ему уже не хотелось.
А потом вспыхнул бешеный свет, — и Анмай увидел свое чистилище, — воздушный остров, круглую равнину диаметром миль в двадцать, накрытую исчерна-синеватым куполом. В её центре сияло ослепительно-белое солнце, окруженное кольцами разноцветной земли. Снаружи, у купола, — пустошь, неровная и темная, за ней — кольцо сумрачных высоких лесов, перехватывающих последние лучи солнца. Лес смахивал на парк, — в нем виднелись редкие ухоженные аллеи, а за ним был город, — ровные кварталы длинных четырехэтажных зданий, желтых, с красивой белой отделкой. Они живо напомнили ему города Акталы и… Товию.
Дома разделяли залитые как бы закатными красноватыми лучами широкие радиальные проспекты, скверы, поперечные улицы, погруженные в полумрак… по ним двигались крошечные, легко одетые человеческие фигурки. Ещё ближе к центру, уже в свете солнечной белизны и яркости, лежал пояс полей и огородов. Среди пышной, влажной, низкой зелени виднелось множество фигурок работающих. Центр занимала раскаленная глинистая пустыня, залитая нестерпимо жаркими лучами. На ней непрерывно бушевал горячий ураган, вздымавший тучи пыли. А в самом центре возвышалась скрученная башня из темной стали высотой в милю, увенчанная солнцем. На поверхности колоссального магнитно-плазменного шара сонно кипели ячейки грануляции, смазанные горячим воздухом. Вэру понял, что его никогда не гасят. В этом мире царил вечный день.
— Это один из наших закрытых миров, — сказал симайа. — Его обитатели считают его всей Вселенной.
— Среди них есть файа?
— Нет. Тут живут люди, — те из них, кто не может вместить в своем сознании всё многоразличие Р`Лайх. У этого мира своя история, и свои мифы… которые на самом деле, — наша реальность. Те, кто понимают это, покидают его… как ты. Мы старались найти для тебя хорошее место. Этот мир — один из самых счастливых…
Всё оказалось совсем не так страшно, как он думал, и Анмай уже начал невольно прикидывать, что он тут встретит, и с чего придется начать. Но, к его удивлению, симайа вдруг замер, — спуск прекратился.
— Что такое? — тихо спросил он.
— Я не хочу тебя тут высаживать, — неожиданно ответил симайа. — Я — это ты. И я мечтаю о том же, что и ты.
— И что? — Анмай был раздражен задержкой.
— Здесь, в соседней сфере, — «Товия».
— И вы не уничтожили её?
— Зачем? Она пригодится тебе, когда ты станешь симайа, одним из нас. Мы изолировали её, да, — но не больше, и она ждет тебя, — так ей приказала «Укавэйра». Мы хотели сохранить её целой, и не стали стирать её память. Я могу разрушить генератор сдерживания, — и ты уйдешь…
— А ты?
— Я? Я — это ты, и я уже искуплен. Но ты — нет, и дело не в тебе. Те, извне, требуют, чтобы тебя освободили.
— «Укавэйра»?
— И она тоже. Вот почему мы так медлили, — пытались договориться, но она… я боюсь её, брат. Она безумна, но мир безумен тоже. Став Нэйристой, она сможет пробудить силы, против которых беззащитны даже мы. Так она говорила, и я думаю, что это — не ложь. Остальные считают, что поэтому ты не должен встретится с ней. Но, видишь ли, это она создала нас. И за тебя просят те, кто небезразличен нам…
— Кто?
— Айэт.
— Айэт? — Вэру хотелось завопить от радости. — Но как он меня нашел?
— Не знаю. Наверное, его нашла «Укавэйра», когда он пришел к руинам Девяти Миров… Неважно. Сейчас он, его друзья, — Нэйс и Эроин, вся его раса, — все они выстроились у внешней ограды Р`Лайх. Они требуют освободить тебя, иначе они нападут, и вынудят нас их уничтожить.
— Разве они ваши враги?
— Нет. Они были нашими друзьями. Это изменилось много лет назад… но мы не любим убивать навсегда. Видишь ли, для умеющих побеждать смерть это… трудно. И, после уничтожения Сети, они — наша последняя надежда на помощь иных сверхрас. Их гибель станет невосполнимой утратой… глупо, правда? Так что ты решишь?
Анмай задумался. Он уже заставил себя подчиниться приговору, и ожившая надежда была мучительна вдвойне, — от его решения опять зависела не только его судьба. Бежать от симайа было трусливо и подло, — он сам к ним пришел, и знал, что никогда не сможет посмотреть им потом в глаза. А что сделают с ним воспоминания о собственной трусливой слабости? О том, что он оттолкнул последнюю возможность искупления? С другой стороны, пожертвовать жизнью Айэта он просто не мог. Да и зачем?
— Если я скажу ему, что остаюсь здесь добровольно, — он уйдет?
— Да, — растерянно ответил симайа.
— Ну так скажи ему…
— Ещё одно, — голос симайа вздрагивал, словно он думал, стоит ли это говорить. Потом решился. — Хьютай. Она тоже… изгнана. Её мир совсем рядом, но…
— Что? — Вэру уже начал злиться. Этот замкнутый мир показался ему поначалу необычайно уютным, он был бы не против пожить в нем. Но теперь ему совсем этого не хотелось.
— Знаешь, мы контролируем Р`Лайх ровно в той степени, в какой ОНА хочет этого. А эти миры принадлежат скорее ей, и наша власть над ними ограничена. Тут есть и другие силы, — очень древние, странные, темные, и не все они считают чужие страдания ненужными. Здесь, за нашей реальностью, живут сны и кошмары, — о том, что случилось, и что будет. Потом они обращаются в реальность… или гаснут. Чтобы обладать правом выбора, надо иметь выбор. Здесь осуществляются возможности — даже самые извращенные, чудовищные и страшные. Мир Хьютай был не таким. Но Р`Лайх решила изменить и его. Сейчас там очень плохо. И будет ещё хуже. Намного. Её мир… как бы сказать… протух, пока мы к нему летели. То, что там случилось, — ещё далеко не самое худшее. Но оно может стать худшим. Я видел здесь такое, и помню всё — это… мерзко. Мне… жаль Хьютай. Она не заслужила такой участи.