того, что научились менять физический носитель, — это мы, сарьют, естественно, — и считывать напрямую информацию, которая явно существует отдельно. По крайней мере, образы многих далеких миров могут быть уловлены и усмотрены, хотя бы во сне. О прямом и непосредственном влиянии душ на материальный мир мне ничего не известно, однако, некоторые… личности, — он покосился на Вайми, — считают, что души есть ни что иное, как те же колебания координатных осей метрики, только не совпадающих с материей, а значит, при надлежащем развитии, могут влиять на реальность, вплоть до прямого синтеза и уничтожения материи…
— Что же ты намерен делать? — спросил Анмай, опомнившись. Голова у него пошла кругом: он изо всех сил старался совместить это откровение с уже известным ему.
Охэйо искоса посмотрел на него.
— Знаешь, сколько я себя помню, я старался понять окружающий мир до самых крайних его пределов. Это было бесполезное занятие, Вэру, и глупое, — но теперь, как ни странно, оно обрело жизненно важное значение. Вообще, что такое Вселенная? Весь мир, который мы можем увидеть. Но ведь там, за горизонтом видимости, она не кончается. Размер одной Вселенной, — одного пространства, — почти бесконечен, а вот его многообразие — нет. Из чистой статистики следует, что миллиардов за сто световых лет у каждого из нас есть двойник, не просто похожий, а в точности такой же, и живущий в неотличимом от нашего мире. Это — Сверх-Вселенная первого уровня, мы в одной из них. Их вовсе не бесконечно много: число возможных вариантов с разной физикой, числом измерений, — в том числе и времени, — составляет 10^118. Они соприкасаются, как клетки на шахматной доске, и разделены Листами. Это как раз то, в чем вы путешествуете, — Сверх-Вселенная второго уровня. Существуют ещё браны, на которых размещаются пространства. Каждую создает свой Творящий Взрыв, и все они плавают в объемлющем пространстве. Это, — Сверх-Вселенная третьего уровня, в которую вы хотите попасть. Но, знаешь, есть ещё основной принцип квантовой механики, — принцип неопределенности. Исход любого события не может быть решен, пока его не увидит наблюдатель, — а с физической точки зрения это ересь. Единственная альтернатива, — никаких событий не происходит, квантовые функции образуют невообразимо сложную, но неподвижную сеть, и единственное, что движется, — сознание наблюдателя. Когда он выбирает что-то, то просто переносится в другую, параллельную Вселенную, соответствующую его выбору. Их также должно быть 10^118.
— И что всё это значит?
— Это значит, Вэру, что времени не существует. Есть лишь одна вечная Реальность, населенная нематериальными сознаниями. Собственно, как ещё объяснить феномены Хары и сарьют? Эта Реальность неизменна, меняется лишь её восприятие, и мы, — наши сознания, — скользим по ней, — снова и снова, без конца. Ничто не в силах разорвать этого круга. Даже если выйти в объемлющее пространство, и достичь другой Сверх-Вселенной, ты окажешься всего лишь в другом домене этой Реальности, или даже в другой части своего пространства, — сколько бы их ни было, математически они все идентичны.
— Значит, нет никакого выхода?
— Разнообразие Сверх-Вселенных огромно, — но оно не бесконечно, Вэру. Всё оно может быть описано с помощью замкнутых математических выражений, — и я, наконец, это сделал. Они занимают не более одного гигабайта, — один гигабайт уравнений вмещает ВСЁ. А ведь они могут быть и другими. Понимаешь? Математика первична. Реальность, — лишь её производная. А, раз так, единственные вещи, которых действительно бесконечно много, — это математики. Они существуют там, — в бесконечномерном объемлющем пространстве, за метасингулярностью. Что оно такое, мы не в силах представить. К тому же, это отрицательная бесконечность измерений.
— Как это? Как может быть измерений меньше одного?
— А как возможны отрицательные числа? Антипространство отличается от обычного только одним: в обычном пространстве с ростом числа измерений радиус действия сил экспоненциально падает. В отрицательном он экспоненциально возрастает. Это значит, что там всё взаимодействует со всем, — в бесчисленных возможностях.
Существует Сверх-Вселенная математик, — и вот она поистине безмерна. Здесь скрыт секрет Бесконечности: Бесконечностей бесконечно много. Последнего числа не существует. Мы в силах создать математику, иную, чем наша. Здесь — выход.
— Но разве мы сможем достичь его?
— Да или нет… но у нас просто нет выбора.
Какое-то время Анмай сидел неподвижно. Он узнал слишком много и слишком быстро. В голове у него царил хаос, и он воспринимал реальность лишь отчасти. Опомнившись, он встряхнул волосами и осмотрелся. Хьютай, казалось, дремала с закрытыми глазами. Её лицо было хмурым. Глаза Айэта растерянно блуждали: он явно не вполне понимал, что это с ним. Охэйо зевал. Только Вайми сидел прямо и спокойно: усталости симайа не знали.
— Это лишь малая часть того, что я могу передать, — сказал он. — Но больше ты уже не воспримешь, пока не выспишься.
Анмай помотал головой. Спать ему совершенно не хотелось. Ему хотелось знать, — как можно больше.
— У вас есть хоть какие-то сведения о том, что стало с Йэннимуром потом, — после Ухода? — спросил он.
Охэйо скосил на него свои странные зеленые глаза.
— О Втором Йэннимуре? Есть, хотя это немногим больше, чем сны, — из тех, что снятся самой Реальности. Мы знаем лишь, что Второй Йэннимур был построен. Ничего о том, каким он стал, только конец его истории: возможно, это были происки Мроо, возможно, сами симайа что-то напутали, возможно, само будущее стало слишком странным, но равновесие между гиперповерхностями три-браны там нарушилось, и колебания потенциалов начали катастрофически нарастать. Тогда тысячи тысяч Нэйрист, вместивших всех, кто ещё не разучился хотеть, покинули родное мироздание, миновали все остальные, измененные разумом, и углубились в Эккайа — Внешние Пределы. Это произошло в 470 386 135 году Йэннимура.
Никто не узнал, что сталось с Ушедшими: никто из них не вернулся назад. Хотели ли они построить, наконец, свой собственный мир? Или, быть может, последовав за многими из Древних к Бесконечности, «сорвались» с браны и ушли в объемлющее пространство? Возможно, это была попытка достичь трехмерного многообразия другой три-браны, возможно — попытка выйти за пределы бытия, однако конечная цель этого исхода осталась неизвестной. Безусловно одно: Йэннимур не мог исчезнуть просто так. Возможно, Золотой Народ превзошел все иные сверхрасы, но их новая культура расцвела в такой бездне пространства, что никто из оставшихся просто не мог узнать об этом. Может быть, золотые айа знали, кого найдут там, за краем Бесконечности.
— Так значит, вы знаете, куда они ушли? — спросил Анмай. Его сердце бешено колотилось, щеки горели от стыда: он отстал, непоправимо отстал от своей расы…
— После Йалис-Йэ были ещё катастрофы, иногда худшие, — сказал Охэйо. — Эти сведения мы получили из вторых рук. Неизвестно, насколько им можно доверять…
— А я? — спросил Анмай. — Что ты там говорил о части Создателя?
Охэйо вздохнул.
— Ты, — это не только то, что можно записать на матрицу, но ещё, в какой-то мере, и сарьют. Правда, твоя Неделимая Сущность довольно своеобразная, — не сознание, а «наследственная память», скорее. Все твои видения — оттуда. Сама эта штука, — ОЧЕНЬ древняя, она сбежала ещё от меня. А ко мне она сбежала от кого-то ещё. Хотя вопрос наличия у файа Неделимой Сущности, пусть и с очень ограниченным доступом к ней, я думаю, сам по себе крайне интересен. Души у вас же нет. А Неделимая Сущность — и есть душа, причем, активная.
— Душа с неполным доступом? Это как? — спросила Хьютай.
— Если у меня Неделимая Сущность — это я сам, то у Вэру, — она вроде дополнительной памяти, без своего ИИ, зато с кучей накопленной за миллиарды лет информации. Всё это время она переходила от сознания к сознанию, и от каждого что-то заимствовала, причем абсолютное большинство об этом даже не подозревало. Анмай может в неё заглядывать — но нерегулярно. Я мог бы и помочь ему разобраться. У самого у него, — это может не выйти, в одиночку — точно…
***..
Их отвлек мелодичный повторявшийся звук — вроде бы не угрожающий, но в нем было нечто тревожное.
— Что это? — спросил Анмай.
— Черт! Вы заглядывали вниз, — туда, где солнце?
— Да.
— Они вас заметили. ОНИ вырываются. Мы не строили того места: мы только пользуемся им. Вот что, решайте, только быстро: вы или остаетесь здесь или возвращаетесь немедленно. Уже скоро Туннель будет разрушен, и я не в силах помешать этому. Итак?
Вэру охватила тоска. Он знал, что всё уже давно решено, что он не сможет остаться на этом единственном островке посреди мертвой бесконечности, ибо иная, неистребимая тоска по недостижимому сжимала его сердце. Изведанный путь кончался, дальше начинались Эккайа, — Внешние Пределы, бездна в степени бесконечности, в которой им могло встретится всё, что угодно, даже невозможное.
— Мы возвращаемся, — сказал он.
***..
Когда они вышли из Туннеля, Анмай босыми подошвами ощутил содрогания, — беззвучные, но сильные. Влекомые любопытством, они спустились вниз. Их встретил сюрреалистический рой светящихся обломков: толстая оболочка солнца рассыпалась, обнажив металлическое ядро. Оно содрогалось, как резиновое. По металлу шли явственно различимые волны. Было ясно, что долго он не выдержит.
— По-моему, нам нужно быстро уходить отсюда, — сказала Хьютай.
Вэру кивнул. Они торопливо поднялись в нижний зал. Даже здесь удары стали заметно сильнее. Портал Туннеля уже погас, осталась лишь немыслимо сложная губка из синеватого стекла, окруженная рамой. Если бы они промедлили, хотя бы немного…
Анмай вспомнил, что в суматохе они даже не простились с Охэйо и Вайми, но подобная вежливость могла стать роковой. Оставив сожаления, он направился к лестнице.
Едва они вышли из храма, он взглянул вверх. «Товия» черно-зеркальным призраком висела в небесах, безмерно огромная. За ней, ещё дальше, разливалось сияние, похожее на полярное, — там, за миллиарды миль, незримая, застыла вечная «Укавэйра». Он вновь опустил глаза на траву, и с удивлением понял, что не хочет возвращаться. Пусть странный, этот мир был последним на его пути.