Затем ученый показал мне груду томов со всевозможными обрывочными фразами. Теперь он намеревался связать их между собой и составить на основании этого материала полный свод всех наук и искусств.
Я поблагодарил достойного мужа и попросил позволения срисовать устройство его машины, заверив, что в Европе она вызовет огромный интерес в ученом мире.
Затем мы отправились в школу языкознания, где заседали три профессора, обсуждавшие вопрос о том, как усовершенствовать родной язык. Первый проект предлагал сократить и упростить разговорную речь, отбросив все многосложные слова, а также глаголы и причастия, потому что вещи, доступные человеческому суждению, суть только имена. Второй проект требовал полного уничтожения всех слов вообще, что несомненно сэкономит массу времени и принесет пользу здоровью. А поскольку слова есть не что иное, как названия вещей, следует просто носить с собой те вещи, которые необходимы для выражения мыслей, чувств и желаний. Многие ученые и философы в Лагадо и на Лапуте уже сегодня пользуются этим новым способом. Единственное неудобство: если беседа затрагивает широкий круг вопросов, собеседникам приходится таскать на плечах огромные узлы и тюки с вещами, а иногда нанимать для этого двух-трех дюжих парней.
Я посетил также математическую школу, где эта наука преподается с помощью таких средств, которые даже представить невозможно у нас в Европе. Всякую теорему и ее доказательство разборчиво переписывают на тонкой пшеничной лепешке, причем вместо чернил употребляется микстура от головной боли. Ученик съедает лепешку, и в течение следующих трех дней не принимает ни пищи, ни воды. По мере того как лепешка переваривается, микстура поднимается в голову ученика, принося с собой и теорему. Однако этому методу еще далеко до совершенства — возможно, все дело в определении дозы или составе микстуры. Влияет на результат и озорство мальчишек, которым научные лепешки до того противны, что они, отойдя в сторону, тут же стараются их выплюнуть.
Глава 6
В школе политических прожектеров я не обнаружил ничего особенно занятного. Тамошние ученые показались мне людьми совершенно невменяемыми, а такое зрелище на кого угодно может навести тоску. Эти несчастные предлагали различные способы, чтобы убедить правителей выбирать себе приближенных из числа людей умных, способных и добродетельных. Они надеялись приучить министров стремиться к общему благу, награждать самых достойных, талантливых и заслуженных. Кое-кто из ученых пытался убедить монархов в том, что государственные должности должны предоставляться людям, обладающим необходимыми качествами для того, чтобы их занимать. То есть речь шла о том, что никогда не придет в голову людям здравомыслящим.
Ради справедливости следует заметить, что не все члены этого отделения академии были наивными мечтателями. Так, мне довелось познакомиться с одним очень способным доктором, который в совершенстве изучил природу государственного управления. Все свои силы эта знаменитость направляла на поиски действенных лекарств от болезней различных ветвей власти. Многие писатели и философы в один голос утверждают, что между физическим телом человека и политическим телом государства существует удивительное сходство. Следовательно, для поддержания здоровья и лечения болезней обоих тел могут применяться одни и те же лекарства. Сенаты и верхние палаты парламентов часто страдают многословием и вспыльчивостью, различными болезнями головы и сердца, сильными конвульсиями, разлитием желчи, вздутием живота, головокружением, бредом, волчьим аппетитом, несварением желудка и массой других заболеваний, которые здесь неуместно перечислять. Вот почему знаменитый доктор предлагал, чтобы после созыва сената или палаты на первых трех заседаниях присутствовали самые известные в стране медики. По окончании прений они должны сосчитать пульс у каждого сенатора, а затем, после консилиума и постановки диагноза, приступить к лечению необходимыми медикаментами. Прежде чем сенаторы начнут очередное заседание, они получат лекарство, а на следующем заседании врачи должны либо продолжить лечение, либо отменить его вовсе.
Осуществление этого проекта не требует больших средств и может принести немало пользы.
Часто также можно услышать жалобы на то, что придворные фавориты обладают короткой и слабой памятью. Поэтому тот же доктор предлагает, чтобы каждый человек, побывавший на приеме у первого министра, не только ясно и точно изложил суть дела, с которым явился, но также имел бы право на прощание дернуть вельможу за нос, дать ему пинка в живот или наступить на мозоль — чтобы таким образом заставить помнить о своих обязанностях. Эту операцию следует повторять до тех пор, пока просьба не будет исполнена или не последует окончательный отказ.
Если вражда и раздоры между партиями становятся особенно ожесточенными, доктор рекомендует отличное средство для примирения оппонентов. Оно заключается в следующем: вы берете первую сотню лидеров каждой партии и разбиваете их на пары так, чтобы в каждую пару входили люди с головами примерно одинакового размера. Затем два искусных хирурга одновременно отпиливают политикам затылки и разделяют их мозги на две равные части. Части меняют местами. Эта сложная операция требует большой аккуратности и осторожности, но ученый заверил нас, что, если все сделано по правилам, выздоровление обеспечено. Дело в том, что две различные половинки головного мозга, вынужденные сосуществовать в тесном пространстве одного и того же черепа, рано или поздно придут к согласию и примирению и создадут равновесие в мыслях, которое необходимо для людей, воображающих, что они способны править миром.
Я присутствовал при пылком споре двух ученых о самых удобных и действенных путях взимания податей, которые не отягощали бы народ и не вели бы к его обнищанию. Один утверждал, что было бы справедливо обложить налогами и сборами все человеческие пороки и безрассудства; при этом сумму обложения в каждом отдельном случае должна устанавливать особая комиссия, составленная из соседей. Другой придерживался противоположного мнения: налогами следует облагать те свойства души и тела, за которые люди ценят себя выше всего.
Женщин, по его проекту, следует облагать налогами на красоту и умение одеваться, но с женского постоянства, целомудрия, здравого смысла и доброго нрава не имеет смысла брать подати, так как доходы от этих статей не покроют даже расходов на содержание сборщиков.
Еще один профессор показал мне большую рукопись, содержавшую инструкции по раскрытию политических заговоров. В ней я обнаружил немало любопытных и полезных для государственных людей советов, хотя они показались мне недостаточно полными. Я отважился указать на это профессору и предложил внести некоторые дополнения.
В королевстве Трибниа, где мне довелось побывать во время одного из своих путешествий, раскрытие заговоров, как правило, является делом рук людей, желающих создать себе репутацию тонких политиков, погасить общественное недовольство, а заодно наполнить свои сундуки конфискованным у заговорщиков имуществом. Прежде всего эти люди собираются и решают в узком кругу, кого наиболее выгодно обвинить в государственной измене, затем против такого лица начинаются преследования. У него проводится обыск, сам он отправляется в тюрьму, а все написанное его рукой передается в руки особых специалистов, умеющих раскрывать тайное значение каждого слова, слога и даже буквы в личной переписке.
Если же ничего подходящего для обвинения не находится, используется метод перестановки букв в подозрительных письмах, с помощью которого можно узнать самые сокровенные замыслы и намерения заговорщиков. Так, если я в письме к другу пишу по-английски: «Мой брат Том страдает геморроем», искусный знаток шифровальной грамоты увидит в этих словах нечто иное. Из тех же самых букв можно составить фразы о том, что сопротивляться бесполезно, заговор раскрыт и надо бежать. Это и есть самый действенный метод.
Профессор горячо поблагодарил меня за эти бесценные факты и обещал не только поместить их в свой трактат, но и упомянуть мое имя.
Больше ничто не удерживало меня в этой стране, и я начал подумывать о том, чтобы вернуться в Англию.
Глава 7
Владения летучего острова Лапута занимают часть континента, который простирается на восток до неисследованных областей Америки. Лагадо находится примерно в ста пятьдесяти милях от побережья Тихого океана, где расположен главный порт страны, ведущий торговлю с большим островом Лаггнегг. Сам же Лаггнегг находится примерно в пятистах милях от Японии. Японский император и король Лаггнегга поддерживают дружественные отношения, и между этими островами постоянно курсируют торговые суда. Вот почему я избрал этот остров первой целью на пути в Европу.
Тепло простившись с моим гостеприимным хозяином, я нанял проводника и двух мулов для перевозки багажа и вскоре без всяких происшествий оказался в главном порту королевства — он назывался Мальдонада.
Однако в то время в гавани не оказалось ни одного корабля, отправлявшегося в Лаггнегг, да и в ближайшее время таких судов не предвиделось. В Мальдонаде я быстро обзавелся знакомствами и повсюду был принят с большим радушием. Один местный джентльмен как-то предложил мне развлечься небольшой экскурсией на островок Глаббдобдриб, лежащий в двадцати трех милях к юго-западу от побережья. Он как раз собирался туда вместе с приятелем на баркасе, и я мог бы составить им компанию.
Слово «Глаббдобдриб», насколько я понял его смысл, означает «остров чародеев и магов». Территория его невелика, а проживает там небольшой народец, сплошь состоящий из волшебников всех мастей. Правит островом старейший из живущих на острове магов. У него имеется великолепный дворец с огромным парком в три тысячи акров, окруженный каменной стеной в двадцать футов вышиной.
Слуги правителя Глаббдобдриба выглядят несколько необычно. С помощью своего волшебства он умеет на время возвращать к жизни умерших и заставляет их служить себе, однако чары эти длятся не дольше двадцати четырех часов.