Ее молодые представители с самого детства воспитываются в праздности и роскоши. Кое-как окончив обучение, золотая молодежь проводит время в безделье, развлекаясь карточной игрой, кутежами и сомнительными связями. Жизнь их пуста и бесполезна для общества. Промотав состояние родителей, отпрыски знатных родов ради денег женятся на девушках из богатых семей, но низкого происхождения. Невесты их, как правило, глупы, некрасивы, болезненны и презираемы мужьями. От таких браков рождаются слабые дети. И неудивительно — ведь здоровое и крепкое тело у знатных людей считается чем-то непристойным. Худоба же, землистый цвет лица и томный вид служат признаками благородной крови. Одним словом, духовные недостатки аристократов вполне соответствуют физическим и представляют собой ужасную смесь тщеславия, тупоумия, невежества, капризов, распущенности и спеси.
Глава 7
Может показаться не совсем правильным, что я выставил недостатки человеческого племени напоказ перед домашним животным. Но признаюсь чистосердечно — сравнение удивительных четвероногих с человеком было совсем не в пользу последнего и в корне изменило мой взгляд на людское племя. Я пришел к заключению, что не стоит щадить его, ведь я хотел быть честным не только перед своим проницательным хозяином, но и перед самим собой. Я лишь немного жалел себя и своих соотечественников, ибо найдется ли в мире человек, который не питал бы привязанности к месту своего рождения?
Была и еще одна причина. Не прожив в стране гуигнгнмов и года, я проникся такой любовью и уважением к ее обитателям, что у меня появилось желание никогда больше не возвращаться к людям и провести остаток жизни среди этих удивительных существ. Однако судьба решила иначе.
Когда любознательность моего собеседника была отчасти удовлетворена, он пригласил меня однажды утром к себе и произнес довольно длинную речь. Прежде всего он сообщил, что много размышлял и пришел к весьма печальным выводам.
«Прошу меня извинить, — мой хозяин несколько смутился, — но после того, что вы рассказали, я не могу смотреть на людей иначе, как на породу животных, случайно наделенных частицей разума. Но и ею вы пользуетесь лишь для поощрения ваших врожденных пороков и приобретения новых. Физически ваше племя, — голос моего собеседника окреп, — если взглянуть на вас, уступает нашим йеху. Вы нетвердо держитесь на задних конечностях, ваши лапы и когти непригодны даже для простого лазания по деревьям. Вы не защищены от солнца и ветров, прокормиться вам трудно, вас терзают всевозможные болезни. Хоть вы и называете себя разумными существами, все, что творится на вашей земле, свидетельствует об обратном. Я часто сравнивал человеческое племя, его образ жизни, обычаи и нравы с поведением наших йеху. И пришел к окончательному выводу, что в умственном отношении и в образе жизни между вами существует удивительное сходство. Йеху, — гуигнгнм задумчиво пожевал губами и посмотрел мне прямо в глаза, — ненавидят друг друга больше, чем какие-либо другие животные. Прежде я думал, что причина этого — безобразие, которое они видят в своих собратьях, но не замечают в себе, но теперь понимаю, что ошибался: причины раздоров, возникающих между людьми, те же, что и у йеху.
И действительно, если насыпать пятерым йеху корма, которого достаточно было бы для пятидесяти, то они, вместо того чтобы спокойно приступить к еде, обязательно затеют драку. Каждый норовит все захватить себе. Вы никогда не видели, как дикие йеху собираются стадами, почуяв добычу, и с воем набрасываются на нее? Жуткое зрелище, скажу я вам. Происходят такие кровавые сражения, что бледнеют ваши описания военных действий. Но странное дело, в отличие от человеческих драк убийства у них случаются крайне редко — должно быть, потому, что у йеху нет смертоносных орудий, которые вы изобрели… Иногда дикие йеху, обитающие в зарослях или в лесу, нападают на своих соседей врасплох. Однако если вылазка закончится неудачей, они, возвратившись на прежнее место, затевают потасовки друг с другом — именно так, как это происходит в ваших междоусобных войнах.
В нашей стране кое-где в земле попадаются блестящие разноцветные камешки, — продолжал мой собеседник. — К этим камешкам йеху питают особую страсть. Они готовы рыть землю зубами и ногтями целый день, лишь бы завладеть такой драгоценностью. Добычу они уносят с собой и прячут в тайном месте. Это очень похоже на человеческую скупость и безудержную жадность. Однажды я, ради опыта, забрал кучку камней из тайника. Животное, обнаружив исчезновение своих сокровищ, подняло такой крик, что сбежалось все стадо. Но ограбленный йеху не искал сочувствия — он набросился на сородичей с величайшей яростью. В течение нескольких дней он тосковал и отказывался от пищи и питья. Наконец я сжалился над ним и велел слуге незаметно вернуть камешки на прежнее место. Йеху сразу ожил, обнаружив их, повеселел и с тех пор стал покорной и работящей скотиной. Естественно, он сразу же спрятал камни в другое место и не спускал с нового тайника глаз.
Когда два йеху находят пестрый камешек, они вступают в яростную схватку за сокровище. При этом сплошь и рядом оно достается третьему животному, спокойно следящему за дракой. Воспользовавшись моментом, хитрец хватает находку и уносит в собственный тайник. Не напоминает ли вам это, — сказал конь, усмехаясь, — ваши судебные тяжбы?»
Я не стал его разубеждать, ведь тогда мне пришлось бы признать, что подобное разрешение спора гораздо справедливее многих решений, которые принимаются в английских судах.
«Но особенно отвратительна в йеху, — продолжал мой собеседник, — их прожорливость. Они с жадностью поглощают все, что попадается им на глаза: траву, коренья, ягоды, падаль, причем наибольшее удовольствие им доставляет пища, которую они умудрились украсть, чем та, что приготовлена для них моими слугами. В здешних лугах изредка встречается одно растение, корень которого имеет сладковатый вкус. Йеху постоянно ищут его, а найдя, с наслаждением жуют — оно производит на них такое же действие, как вино. Под действием этого корня они или обнимаются, или дерутся, ревут, гримасничают и буянят, становятся болтливыми, не могут удержаться на ногах и наконец падают и засыпают в грязи…»
Но в том, что касается науки, искусства, промышленности, государственного управления и тому подобного, признал мой гуигнгнм, нет никакого сходства между людьми и йеху. Правда, ему приходилось слышать, что в некоторых стадах этих животных имеется некто вроде главаря. Этот йеху-вожак почему-то всегда самый крупный, безобразный и злобный. У него, как правило, имеется фаворит, который как две капли воды похож на своего покровителя. Обязанности фаворита просты — он заботится об удобствах вожака, лижет ему пятки и приводит в логово молоденьких самочек. За верную службу его время от времени награждают куском ослиного мяса. Фаворита ненавидит вся стая, и, чтобы обезопасить себя, он постоянно держится вблизи своего господина. Обычно такой йеху ходит в любимчиках недолго. Ему быстро находится замена, после чего все стадо задает ему солидную трепку и изгоняет. Похоже ли это на то, что происходит между нашими правителями и их министрами, мой собеседник предложил определить мне самому.
Затем он коснулся еще одного щекотливого вопроса. Йеху отличаются жестокостью в борьбе друг с другом за своих избранниц. Но, добившись расположения и получив их в жены, безбожно колотят и обращаются с ними невероятно грубо. Со своей стороны, почти всякая самка йеху, независимо от того, имеет ли она пару, завидев молодого и сильного самца, начинает вести себя крайне вызывающе. Она гримасничает, верещит, игриво прячется в кустах и за деревьями, а когда самец бросается за ней, якобы в страхе убегает, прекрасно зная, что самец последует за ней. Если же к стае прибьется йеху-одиночка женского пола, то все самки, окружив ее, начинают жестами и ужимками выражать глубокое отвращение и презрение.
Я промолчал, но с грустью вынужден был признать, что в этих поступках женской половины йеху имеется необычайное сходство с кокетством и бесстыдством большого числа наших дам.
Кроме того, гуигнгнм упомянул об одной странной особенности характера йеху, которую подметили его слуги. Иногда какому-нибудь йеху приходит в голову забиться в угол, лечь на землю и начать стонать, ныть и гнать от себя всякого, кто к нему приблизится. Обычно такое случается с совершенно здоровыми, молодыми и упитанными животными. Что с ними происходит, понять невозможно. Единственное средство, излечивающее йеху от этой болезни, — это тяжелая работа, которая действует на них просто волшебным образом.
При всей моей привязанности к роду человеческому я не мог не признать, что вижу в этом зачатки той хвори, которую у нас в Англии называют сплин, а в Европе — хандра. Обычно ею страдают люди праздные и богатые, и лекарство я бы прописал им точно такое же.
Глава 8
Кто, как не я, мог сопоставить все сказанное гуигнгнмом по поводу йеху с тем, что я знал о самом себе и о своих соотечественниках. Однако я решил, что личные наблюдения могут дать еще более любопытные результаты, и попросил у моего хозяина разрешения посещать сарай, где он держал этих животных. Он дал согласие и велел одному из своих слуг, сильному и смышленому жеребцу, быть моим проводником и охранником, ведь я уже не раз рисковал угодить в лапы к йеху, прогуливаясь вдали от дома без оружия.
Я подозревал, что йеху видят во мне представителя своего племени. Бывало, в жаркий день, когда я снимал сюртук и сорочку, чтобы поваляться на солнышке, они пристально разглядывали мои обнаженные руки и плечи, постепенно приближаясь ко мне и подражая моим движениям, словно обезьяны. Я отчетливо ощущал их ненависть; так дикие галки преследуют ручную, когда та случайно залетит в их стаю.
Йеху с детства отличаются удивительным проворством и подвижностью, но однажды мне удалось поймать трехлетнего самца. Я попытался его успокоить и приласкать, но он верещал, царапался и кусался, как бес, и в конце концов я вынужден был отпустить детеныша. И правильно поступил: на шум с воплями сбежалось все разъяренное стадо, однако, убедившись, что чадо цело и невредимо, а рядом со мной слуга-лошак, ни один не посмел сунуться к нам.