| I understood that language very well, and getting upon my feet, said, "I was a poor Yahoo banished from the Houyhnhnms, and desired they would please to let me depart." | Я отлично его понял (так как знаю этот язык) и, поднявшись на ноги, сказал, что я несчастный еху, изгнанный из страны гуигнгнмов, и умоляю позволить мне удалиться. |
| They admired to hear me answer them in their own tongue, and saw by my complexion I must be a European; but were at a loss to know what I meant by Yahoos and Houyhnhnms; and at the same time fell a-laughing at my strange tone in speaking, which resembled the neighing of a horse. | Матросы были удивлены, услышав ответ на своем родном языке, и по цвету моего лица признали во мне европейца; но они не могли понять, что я разумел под словами "еху" и "гуигнгнмы", и в то же время смеялись над странными интонациями моей речи, напоминавшими конское ржание. |
| I trembled all the while betwixt fear and hatred. I again desired leave to depart, and was gently moving to my canoe; but they laid hold of me, desiring to know, "what country I was of? whence I came?" with many other questions. | Все время я дрожал от страха и ненависти и снова стал просить позволения удалиться, тихонько отступая по направлению к моей пироге, но они удержали меня, пожелав узнать, из какой страны я родом, откуда я прибыл, и задавая множество других вопросов. |
| I told them "I was born in England, whence I came about five years ago, and then their country and ours were at peace. | Я ответил им, что я родом из Англии, откуда я уехал около пяти лет тому назад, когда их страна и моя были в мире между собой. |
| I therefore hoped they would not treat me as an enemy, since I meant them no harm, but was a poor Yahoo seeking some desolate place where to pass the remainder of his unfortunate life." | Поэтому я надеюсь, что они не будут обращаться со мной враждебно, тем более что я не хочу им никакого зла; я просто бедный еху, ищущий какого- нибудь пустынного места, где бы провести остаток моей несчастной жизни. |
| When they began to talk, I thought I never heard or saw any thing more unnatural; for it appeared to me as monstrous as if a dog or a cow should speak in England, or a Yahoo in Houyhnhnmland. | Когда они заговорили, мне показалось, что я никогда не слышал и не видел ничего более противоестественного; это было для меня так же чудовищно, как если бы в Англии заговорили собака или корова или в стране гуигнгнмов - еху. |
| The honest Portuguese were equally amazed at my strange dress, and the odd manner of delivering my words, which, however, they understood very well. | Почтенные португальцы были не менее поражены моим странным костюмом и чудной манерой произношения, хотя они прекрасно меня понимали. |
| They spoke to me with great humanity, and said, "they were sure the captain would carry me gratis to Lisbon, whence I might return to my own country; that two of the seamen would go back to the ship, inform the captain of what they had seen, and receive his orders; in the mean time, unless I would give my solemn oath not to fly, they would secure me by force. | Они говорили со мной очень любезно и заявили, что их капитан, наверное, перевезет меня даром в Лиссабон, откуда я могу вернуться к себе на родину; что двое матросов отправятся обратно на корабль уведомить капитана о том, что они видели, и получить его распоряжения; а тем временем, если я не дам им торжественного обещания не убегать, они удержат меня силой. |
| I thought it best to comply with their proposal. | Я счел за лучшее согласиться с их предложением. |
| They were very curious to know my story, but I gave them very little satisfaction, and they all conjectured that my misfortunes had impaired my reason. | Они очень любопытствовали узнать мои приключения, но я проявил большую сдержанность; тогда они решили, что несчастья повредили мой рассудок. |
| In two hours the boat, which went laden with vessels of water, returned, with the captain's command to fetch me on board. | Через два часа шлюпка, которая ушла нагруженная бочками с пресной водой, возвратилась с приказанием капитана доставить меня на борт. |
| I fell on my knees to preserve my liberty; but all was in vain; and the men, having tied me with cords, heaved me into the boat, whence I was taken into the ship, and thence into the captain's cabin. | Я упал на колени и умолял оставить меня на свободе, но все было напрасно, и матросы, связав меня веревками, бросили в лодку, откуда я был перенесен на корабль и доставлен в каюту капитана. |
| His name was Pedro de Mendez; he was a very courteous and generous person. He entreated me to give some account of myself, and desired to know what I would eat or drink; said, "I should be used as well as himself;" and spoke so many obliging things, that I wondered to find such civilities from a Yahoo. | Капитан назывался Педро де Мендес и был человек очень учтивый и благородный; он попросил меня дать какие-нибудь сведения о себе и пожелал узнать, что я хочу есть или пить, поручился, что со мной будут обращаться на корабле, как с ним самим, наговорил мне кучу любезностей, так что я был поражен, встретив такую обходительность у еху. |
| However, I remained silent and sullen; I was ready to faint at the very smell of him and his men. | Однако я оставался молчаливым и угрюмым и чуть не упал в обморок от одного только запаха этого капитана и его матросов. |
| At last I desired something to eat out of my own canoe; but he ordered me a chicken, and some excellent wine, and then directed that I should be put to bed in a very clean cabin. | Наконец я попросил, чтобы мне принесли чего-нибудь поесть из запасов, находившихся в моей пироге. Но капитан приказал подать мне цыпленка и отличного вина и распорядился, чтобы мне приготовили постель в очень чистой каюте. |
| I would not undress myself, but lay on the bed-clothes, and in half an hour stole out, when I thought the crew was at dinner, and getting to the side of the ship, was going to leap into the sea, and swim for my life, rather than continue among Yahoos. | Я не захотел раздеваться и лег в постель, как был; через полчаса, когда по моим предположениям экипаж обедал, я украдкой выскользнул из своей каюты и, пробравшись к борту корабля, намеревался броситься в море и спастись вплавь, лишь бы только не оставаться среди еху. |
| But one of the seamen prevented me, and having informed the captain, I was chained to my cabin. | Но один из матросов помешал мне и доложил о моем покушении капитану, который велел заковать меня в моей каюте. |
| After dinner, Don Pedro came to me, and desired to know my reason for so desperate an attempt; assured me, "he only meant to do me all the service he was able;" and spoke so very movingly, that at last I descended to treat him like an animal which had some little portion of reason. | После обеда дон Педро пришел ко мне и пожелал узнать причины, побудившие меня решиться на такой отчаянный поступок. Он уверил меня, что его единственное желание оказать мне всяческие услуги, какие в его силах; он говорил так трогательно и убедительно, что мало- помалу я согласился обращаться с ним как с животным, наделенным малыми крупицами разума. |
| I gave him a very short relation of my voyage; of the conspiracy against me by my own men; of the country where they set me on shore, and of my five years residence there. | В немногих словах я рассказал ему о своем путешествии, о бунте экипажа на моем корабле, о стране, куда меня высадили бунтовщики, и о моем трехлетнем пребывании в ней. |
| All which he looked upon as if it were a dream or a vision; whereat I took great offence; for I had quite forgot the faculty of lying, so peculiar to Yahoos, in all countries where they preside, and, consequently, their disposition of suspecting truth in others of their own species. | Капитан принял мой рассказ за бред или галлюцинацию, что меня крайне оскорбило, так как я совсем отучился от лжи, так свойственной еху во всех странах, где они господствуют, и позабыл об их всегдашней склонности относиться недоверчиво к словам себе подобных. |
| I asked him, "whether it were the custom in his country to say the thing which was not?" I assured him, "I had almost forgot what he meant by falsehood, and if I had lived a thousand years in Houyhnhnmland, I should never have heard a lie from the meanest servant; that I was altogether indifferent whether he believed me or not; but, however, in return for his favours, I would give so much allowance to the corruption of his nature, as to answer any objection he would please to make, and then he might easily discover the truth." |