| And when I began to consider that, by copulating with one of the Yahoo species I had become a parent of more, it struck me with the utmost shame, confusion, and horror. | И мысль, что благодаря соединению с одной из самок еху я стал отцом еще нескольких этих животных, наполняла меня величайшим стыдом, смущением и отвращением. |
| As soon as I entered the house, my wife took me in her arms, and kissed me; at which, having not been used to the touch of that odious animal for so many years, I fell into a swoon for almost an hour. | Как только я вошел в дом, жена заключила меня в объятия и поцеловала меня; за эти годы я настолько отвык от прикосновения этого гнусного животного, что не выдержал и упал в обморок, продолжавшийся больше часу. |
| At the time I am writing, it is five years since my last return to England. | Когда я пишу эти строки, прошло уже пять лет со времени моего возвращения в Англию[158]. |
| During the first year, I could not endure my wife or children in my presence; the very smell of them was intolerable; much less could I suffer them to eat in the same room. | В течение первого года я не мог выносить вида моей жены и детей; даже их запах был для меня нестерпим; тем более я не в силах был садиться с ними за стол в одной комнате. |
| To this hour they dare not presume to touch my bread, or drink out of the same cup, neither was I ever able to let one of them take me by the hand. | И до сих пор они не смеют прикасаться к моему хлебу или пить из моей чашки, до сих пор я не могу позволить им брать меня за руку. |
| The first money I laid out was to buy two young stone-horses, which I keep in a good stable; and next to them, the groom is my greatest favourite, for I feel my spirits revived by the smell he contracts in the stable. | Первые же свободные деньги я истратил на покупку двух жеребцов, которых держу в прекрасной конюшне; после них моим наибольшим любимцем является конюх, так как запах, который он приносит из конюшни, действует на меня самым оживляющим образом. |
| My horses understand me tolerably well; I converse with them at least four hours every day. | Лошади достаточно хорошо понимают меня; я разговариваю с ними, по крайней мере, четыре часа ежедневно. |
| They are strangers to bridle or saddle; they live in great amity with me and friendship to each other. | Они не знают, что такое узда или седло, очень ко мне привязаны и дружны между собою. |
| CHAPTER XII. | ГЛАВА XII |
| The author's veracity. | Правдивость автора. |
| His design in publishing this work. | С каким намерением опубликовал он этот труд. |
| His censure of those travellers who swerve from the truth. | Он порицает путешественников, отклоняющихся от истины. |
| The author clears himself from any sinister ends in writing. | Автор доказывает отсутствие у него дурных целей при писании этой книги. |
| An objection answered. | Ответ на одно возражение. |
| The method of planting colonies. | Метод насаждения колоний. |
| His native country commended. | Похвала родине. |
| The right of the crown to those countries described by the author is justified. | Бесспорное право короны на страны, описанные автором. |
| The difficulty of conquering them. | Трудность завоевать их. |
| The author takes his last leave of the reader; proposes his manner of living for the future; gives good advice, and concludes. | Автор окончательно расстается с читателем; он излагает планы своего образа жизни в будущем, дает добрые советы и заканчивает книгу |
| Thus, gentle reader, I have given thee a faithful history of my travels for sixteen years and above seven months: wherein I have not been so studious of ornament as of truth. | Итак, любезный читатель, я дал тебе правдивое описание моих путешествий, продолжавшихся шестнадцать лет и свыше семи месяцев, в котором я заботился не столько о прикрасах, сколько об истине. |
| I could, perhaps, like others, have astonished thee with strange improbable tales; but I rather chose to relate plain matter of fact, in the simplest manner and style; because my principal design was to inform, and not to amuse thee. | Может быть, подобно другим путешественникам, я мог бы удивить тебя странными и невероятными рассказами, но я предпочел излагать голые факты наипростейшими способом и слогом, ибо главным моим намерением было осведомлять тебя, а не забавлять. |
| It is easy for us who travel into remote countries, which are seldom visited by Englishmen or other Europeans, to form descriptions of wonderful animals both at sea and land. | Нам, путешественникам в далекие страны, редко посещаемые англичанами или другими европейцами, нетрудно сочинить описание диковинных животных, морских и сухопутных. |
| Whereas a traveller's chief aim should be to make men wiser and better, and to improve their minds by the bad, as well as good, example of what they deliver concerning foreign places. | Между тем главная цель путешественника -просвещать людей и делать их лучшими, совершенствовать их умы как дурными, так и хорошими примерами того, что они передают касательно чужих стран. |
| I could heartily wish a law was enacted, that every traveller, before he were permitted to publish his voyages, should be obliged to make oath before the Lord High Chancellor, that all he intended to print was absolutely true to the best of his knowledge; for then the world would no longer be deceived, as it usually is, while some writers, to make their works pass the better upon the public, impose the grossest falsities on the unwary reader. | От всей души я желал бы издания закона, который обязывал бы каждого путешественника перед получением им разрешения на опубликование своих путешествий давать перед лордом верховным канцлером клятву, что все, что он собирается печатать, есть безусловная истина по его добросовестному мнению. Тогда публика не вводилась бы больше в обман, как это обыкновенно бывает оттого, что некоторые писатели, желая сделать свои сочинения более занимательными, угощают доверчивого читателя самой грубой ложью. |
| I have perused several books of travels with great delight in my younger days; but having since gone over most parts of the globe, and been able to contradict many fabulous accounts from my own observation, it has given me a great disgust against this part of reading, and some indignation to see the credulity of mankind so impudently abused. | В юности я с огромным наслаждением прочел немало путешествий; но, объехав с тех пор почти весь земной шар и убедившись в несостоятельности множества басен на основании собственных наблюдений, я проникся большим отвращением к такого рода чтению и с негодованием смотрю на столь бесстыдное злоупотребление человеческим легковерием. |
| Therefore, since my acquaintance were pleased to think my poor endeavours might not be unacceptable to my country, I imposed on myself, as a maxim never to be swerved from, that I would strictly adhere to truth; neither indeed can I be ever under the least temptation to vary from it, while I retain in my mind the lectures and example of my noble master and the other illustrious Houyhnhnms of whom I had so long the honour to be an humble hearer. | И так как моим знакомым угодно было признать скромные мои усилия небесполезными для моей родины, то я поставил своим правилом, которому неуклонно следую, строжайше придерживаться истины; да у меня и не может возникнуть ни малейшего искушения отступить от этого правила, пока я храню в своей памяти наставления и пример моего благородного хозяина и других достопочтенных гуигнгнмов, скромным слушателем которых я так долго имел честь состоять. |
| -Nec si miserum Fortuna Sinonem | Nec, si miserum Fortuna Sinonem |
| Finxit, vanum etiam, mendacemque improba finget. | Finixit, vanum etiam, mendacemque improba finget[159]. |
| I know very well, how little reputation is to be got by writings which require neither genius nor learning, nor indeed any other talent, except a good memory, or an exact journal. | Я отлично знаю, что сочинения, не требующие ни таланта, ни знаний и никаких вообще дарований, кроме хорошей памяти или аккуратного дневника, не могут особенно прославить их автора. |
| I know likewise, that writers of travels, like dictionary-makers, are sunk into oblivion by the weight and bulk of those who come last, and therefore lie uppermost. | Мне известно также, что авторы путешествий, подобно составителям словарей, погружаются в забвение тяжестью и величиной тех, кто приходит им на смену и, следовательно, ложится поверх. |
| And it is highly probable, that such travellers, who shall hereafter visit the countries described in this work of mine, may, by detecting my errors (if there be any), and adding many new discoveries of their own, justle me out of vogue, and stand in my place, making the world forget that ever I was an author. |