| Every day, when I waited on him, beside the trouble he was at in teaching, he would ask me several questions concerning myself, which I answered as well as I could, and by these means he had already received some general ideas, though very imperfect. | Не ограничиваясь взятым на себя трудом обучать меня языку, хозяин задавал мне ежедневно, когда я бывал в его обществе, множество вопросов относительно меня самого, на которые я отвечал как умел; таким образом, у него постепенно составилось некоторое общее, хотя и очень несовершенное представление о том, что я собирался рассказать ему. |
| It would be tedious to relate the several steps by which I advanced to a more regular conversation; but the first account I gave of myself in any order and length was to this purpose: | Было бы скучно излагать шаг за шагом мои успехи, позволившие мне вести более связный разговор; скажу только что первый мой более или менее обстоятельный рассказ о себе был приблизительно таков. |
| "That I came from a very far country, as I already had attempted to tell him, with about fifty more of my own species; that we travelled upon the seas in a great hollow vessel made of wood, and larger than his honour's house. | Я прибыл, как я уже пробовал разъяснить ему, из весьма отдаленной страны вместе с пятьюдесятью такими же существами, как и я. Мы плавали по морям в большой деревянной посудине, размерами превосходящей дом его милости. |
| I described the ship to him in the best terms I could, and explained, by the help of my handkerchief displayed, how it was driven forward by the wind. | Тут я описал хозяину корабль в возможно более понятных выражениях и при помощи развернутого носового платка показал, каким образом он приводится в движение ветром. |
| That upon a quarrel among us, I was set on shore on this coast, where I walked forward, without knowing whither, till he delivered me from the persecution of those execrable Yahoos." | После ссоры, происшедшей между нами, продолжал я, меня высадили на этот берег, и я пошел вперед куда глаза глядят, пока не подвергся нападению отвратительных еху, от которых его появление освободило меня. |
| He asked me, "who made the ship, and how it was possible that the Houyhnhnms of my country would leave it to the management of brutes?" | Тогда хозяин спросил меня, кто сделал этот корабль и как случилось, что гуигнгнмы моей страны предоставили управление им диким животным. |
| My answer was, "that I durst proceed no further in my relation, unless he would give me his word and honour that he would not be offended, and then I would tell him the wonders I had so often promised." | На это я ответил, что я только в том случае решусь продолжать свой рассказ, если он даст мне честное слово не обижаться, что бы он ни услышал; при этом условии я расскажу ему об обещанных мною чудесах. |
| He agreed; and I went on by assuring him, that the ship was made by creatures like myself; who, in all the countries I had travelled, as well as in my own, were the only governing rational animals; and that upon my arrival hither, I was as much astonished to see the Houyhnhnms act like rational beings, as he, or his friends, could be, in finding some marks of reason in a creature he was pleased to call a Yahoo; to which I owned my resemblance in every part, but could not account for their degenerate and brutal nature. | Он согласился. Тогда я сказал ему, что корабль был построен такими же существами, как и я, которые во всех странах, где мне приходилось путешествовать, так же как и в моем отечестве, являются единственными разумными творениями, господствующими над всеми остальными животными; и что по прибытии сюда я был так же поражен при виде разумного поведения гуигнгнмов, как поразили бы его или его друзей проблески ума в том создании, которое ему угодно было назвать еху, я должен, конечно, признать полное сходство моего тела с телом этих животных, но не могу понять причину их вырождения и одичания. |
| I said farther, "that if good fortune ever restored me to my native country, to relate my travels hither, as I resolved to do, everybody would believe, that I said the thing that was not, that I invented the story out of my own head; and (with all possible respect to himself, his family, and friends, and under his promise of not being offended) our countrymen would hardly think it probable that a Houyhnhnm should be the presiding creature of a nation, and a Yahoo the brute." | Я прибавил далее, что если судьба позволит мне возвратиться когда-нибудь на родину и я расскажу там об этом путешествии, как я решил это сделать, то мне никто не поверит, и каждый будет думать, будто я говорю то, чего не было, и что я выдумал свои приключения от начала до конца; и, несмотря на все мое уважение к нему, к его семье и его друзьям, я, помня его обещание не обижаться, беру на себя смелость утверждать, что мои соотечественники едва ли признают вероятным, чтобы гуигнгнмы были где-нибудь господствующей породой, а еху грубыми скотами. |
| CHAPTER IV. | ГЛАВА IV |
| The Houyhnhnm's notion of truth and falsehood. | Понятие гуигнгнмов об истине и лжи. |
| The author's discourse disapproved by his master. | Речь автора приводит в негодование его хозяина. |
| The author gives a more particular account of himself, and the accidents of his voyage. | Более подробный рассказ автора о себе и о своих путешествиях |
| My master heard me with great appearances of uneasiness in his countenance; because doubting, or not believing, are so little known in this country, that the inhabitants cannot tell how to behave themselves under such circumstances. | Хозяин слушал меня с выражением большого неудовольствия на лице, так как сомнение и недоверие настолько неизвестны в этой стране, что гуигнгнмы не знают, как вести себя в таком положении. |
| And I remember, in frequent discourses with my master concerning the nature of manhood in other parts of the world, having occasion to talk of lying and false representation, it was with much difficulty that he comprehended what I meant, although he had otherwise a most acute judgment. | И я помню, что когда в моих продолжительных беседах с хозяином о качествах людей, живущих в других частях света, мне приходилось упоминать о лжи и обмане, то он лишь с большим трудом понимал, что я хочу сказать, несмотря на то что отличался большой остротой ума. |
| For he argued thus: "that the use of speech was to make us understand one another, and to receive information of facts; now, if any one said the thing which was not, these ends were defeated, because I cannot properly be said to understand him; and I am so far from receiving information, that he leaves me worse than in ignorance; for I am led to believe a thing black, when it is white, and short, when it is long." | Он рассуждал так: способность речи дана нам для того, чтобы понимать друг друга и получать сведения о различных предметах; но если кто-нибудь станет утверждать то, чего нет, то назначение нашей речи совершенно извращается, потому что в этом случае тот, к кому обращена речь, не может понимать своего собеседника; и он не только не получает никакого осведомления, но оказывается в состоянии худшем, чем неведение, потому что его уверяют, что белое - черно, а длинное - коротко. |
| And these were all the notions he had concerning that faculty of lying, so perfectly well understood, and so universally practised, among human creatures. | Этим и ограничивались все его понятия относительно способности лгать, в таком совершенстве известной и так широко распространенной во всех человеческих обществах. |
| To return from this digression. | Но возвратимся к нашему рассказу. |
| When I asserted that the Yahoos were the only governing animals in my country, which my master said was altogether past his conception, he desired to know, "whether we had Houyhnhnms among us, and what was their employment?" | Когда я заявил, что еху являются единственными господствующими животными на моей родине, что, по словам моего хозяина, было совершенно недоступно его пониманию, он пожелал узнать, есть ли у нас гуигнгнмы и чем они занимаются. |
| I told him, "we had great numbers; that in summer they grazed in the fields, and in winter were kept in houses with hay and oats, where Yahoo servants were employed to rub their skins smooth, comb their manes, pick their feet, serve them with food, and make their beds." | Я ответил ему, что их у нас очень много и летом они пасутся на лугах, а зимою их держат в особых домах и кормят сеном и овсом, где слуги еху чистят их скребницами, расчесывают им гриву, обмывают ноги, задают корм и готовят постель. |