оль долгого времени большие невзгоды… Я тяжко захворал и не раз был близок к смерти… Брат мой (Бартоломе) находился на корабле, которому угрожала большая опасность…».
В течение мучительных сорока дней суда продвинулись от мыса Гондурас всего лишь на 350 километров, в юго-восточном направлении. Наконец, 12 сентября за одним мысом берег круто повернул прямо «а юг. Ветер подул благоприятный, течение стало попутным. И Колумб назвал этот мыс Грасиас а Дьос («Слава богу»).
Перед испанцами, казалось, без конца тянулся на юг плоский и низменный берег с широкими речными устьями и большими прибрежными лагунами (теперь он называется «берегом Москитов» и составляет восточную приморскую часть страны Никарагуа).
От мыса «Слава богу» испанцы шли вдоль восточного берега страны, которая позднее была названа Никарагуа. Теперь они продвигались вперед на юг почти в пять раз быстрее, чем шли ранее в восточном направлении, и за две недели они прошли около 500 километров. В том месте, где берег переменил направление на юго-восточное, Колумб приказал бросить якорь. Это было, вероятно, в устье реки Сан Хуан, на границе между нынешними республиками Никарагуа и Коста Рика.
В начале октября Колумб двинулся дальше в юго-восточном направлении. Туземцы часто подходили к кораблям на легких пирогах. Испанцы видели у них золотые пластинки и другие украшения из золота и получали иногда золото в обмен на безделушки. Колумб назвал этот берег Золотым. Отсюда – более позднее испанское название этой страны – Коста Рика (Богатый берег).
Когда флотилия продвинулась на юго-восток, приблизительно на 300 километров, берег начал отклоняться к северо-востоку. Испанцы достигли страны Верагуа (теперь Панама), где им удалось «обменять» три бубенчика на 17 золотых кружков. Индейцы открыто выражали свое неудовольствие таким обменом, и Колумб приказал «успокоить» их несколькими выстрелами.
Индейцы, захваченные в Коста Рике, игравшие роль переводчиков, стали убеждать Колумба, будто он находится недалеко от золотой страны, которая лежит в девяти днях пешего пути к западу, у другого моря. По словам Колумба, ему наговорили столько, что он был бы удовлетворен десятой долей рассказанного ими. Из жестов и слов индейцев он вывел заключение, что обитатели «золотой страны» хорошо одеты и вооружены, живут в хороших домах и т. д. Возможно, что это были верные слухи о народах сравнительно высокой культуры, живущих в северных андских областях Южной Америки. «…Говорили также, – писал позднее (с Ямайки) Колумб, – что море омывает (эту богатую) страну и что в десяти днях пути от нее течет река Ганг…».
В начале ноября корабли Колумба стали на якорь в обширной гавани, названной им Пуэрто Бельо («Прекрасная гавань»). Это имя удержалось за новооткрытой гаванью до настоящего времени.
Из-за проливных дождей и непогоды испанцы на много дней задержались у этих берегов. В гавани, названной испанцами «Ретрете», грабежи и «ночные визиты» моряков в прибрежные селения так возмутили индейцев, что они напали на корабль Колумба, но были легко отбиты, так как имели плохое вооружение.
За Пуэрто Бельо берег снова отклонился к юго-востоку. Мощное встречное течение сильно замедлило движение судов вперед.
В конце 1502 г. корабли Колумба пришли с запада к Дарьенскому заливу, куда в 1501 г. с востока доходил испанский искатель наживы Бастидас.
Колумб, вероятно, слышал от туземцев, что недавно у берегов залива появились странные люди на «крылатых» кораблях. Люди Колумба могли знать об этом и от самого Басгидаса, так как тот сидел под арестом на одном из кораблей Бобадильи, когда флотилия Колумба подходила к берегам Эспаньолы. Знал он об экспедициях Охеды и Висенте Пинсона, открывших в 1498-1500 гг. берег материка (Южной Америки) на огромном протяжении от Дарьена к востоку до «Пресного моря» (устья Амазонки). Во всяком случае Колумбу стало ясно, когда он проник в Дарьенский залив, что дальше на востоке нет никакого прохода в «Южное море». Королевский чиновник, сопровождавший его, показывал позднее, что местные индейцы были похожи на жителей Жемчужного берега и что, судя по картам, этот край был именно той страной, куда доходили Охеда и Бастидас.
Корабли Колумба шли вдоль берегов Верагуа (триста километров) целых полтора месяца. От непрерывных дождей суда начали гнить. Они были попорчены червоточиной и сильно потрепаны бурями.
Карта «Западных Индий» Бартоломе Колумба (Кубы нет; вновь открытые континентальные берега рассматриваются как часть Азии)
4 декабря 1502 г. у мыса Сан Блас Колумб повернул обратно.
Восточный ветер, мешавший до этого флотилии продвигаться вперед, теперь, когда она повернула обратно, неожиданно сменился противным, очень сильным западным ветром, который вскоре достиг силы урагана. Страшная буря свирепствовала в течение девяти дней. Ветер постоянно менял направление, и Колумб назвал это место «берегом Контрастов».
Целый месяц обветшалые корабли продвигались обратно в юго-западном направлении и прошли за это время только двести километров. Для отдыха мореплавателей и для ремонта судов Колумб выбрал новую местность и вошел в устье реки в гавань, которую назвал Белен (Вифлеем).
В Белене, близ золотоносной реки Верагуа, Колумб хотел основать испанскую колонию и оставить там гарнизон во главе с Бартоломе. Это была первая попытка основания европейского поселения на западном материке. Но восставшие индейцы перебили часть гарнизона, остальные солдаты с Бартоломе вернулись на корабли.
В конце апреля 1503 г. Колумб двинулся в обратный путь с измученным экипажем, на трех полуразвалившихся судах.
А три месяца спустя, в том же письме с Ямайки, в котором адмирал сообщал королям о событиях в Верагуа, он так характеризовал жителей этой страны: «не может быть… людей более робких, чем местные жители…».
Колумб взял курс на восток. Экипаж думал, что он, несмотря на жалкое состояние его кораблей, решил плыть прямо в Испанию. Однако у генуэзца была иная цель, и он в письме с Ямайки достаточно откровенно писал об этом испанским королям:
«Никто не мог бы составить себе объективное представление об этом пути, потому что я шел, придерживаясь течения, не видя земли много дней. Затем я следовал вдоль берега материка, пользуясь компасом и применяя правила мореходного искусства. Не было на кораблях никого, кто мог бы сказать, под какой частью неба мы находились… Пусть ответят они (пилоты), известно ли им, где находится Верагуа… Они только и могут сказать о ней, что это земля, где много золота… Но им неведом путь [туда]… Чтобы снова достичь Верагуа, необходимо вторично открыть эту землю…».
Чтобы сохранить секрет, Колумб отобрал у моряков карты, составленные ими во время плавания. Позднее королевский чиновник, сопровождавший его, показывал: «Моряки не привезли с собой навигационных карт, так как адмирал отобрал их у всех».
В Пуэрто Бельо пришлось бросить еще один, совсем проточенный червями корабль. Экипаж судна разместился на двух оставшихся кораблях.
Дойдя до Дарьенского залива, Колумб переменил курс и пошел прямо на север к Ямайке. Однако течения относили суда к западу. Через десять дней показалась группа небольших, безлюдных островов, которые теперь называются Малыми Кайманами (к северо-западу от Ямайки).
А еще через 20 дней, в конце мая, после упорной борьбы с противными ветрами и течениями, адмирал обнаружил, что находится посреди островов, ранее названных им же «Садами королевы», т. е. у южных берегов Кубы. (Пилоты же думали, что они находятся у Пуэрто Рико.)
После очередной шестидневной бури Колумб, набрав на берегу воды и провизии, пытался повести корабли вдоль берега на восток. Однако суда были в таком жалком состоянии, что невозможно было бороться с противными ветрами и течениями, и Колумб повернул на юго-восток к Ямайке и после многодневного плавания 24 июня 1503 г. нашел на северном берегу Ямайки гавань, названную впоследствии «убежищем дон Кристобаля». Свои тонущие корабли адмирал посадил рядом на мель и связал их вместе. Трюмы сейчас же наполнились водой. Жилые помещения моряки устроили на палубе; вдоль бортов поставили ограждения для защиты от возможных нападений индейцев. Адмирал с большой осторожностью отпускал своих людей на берег, боясь, что своими поступками они вызовут ненависть местных жителей. Благодаря таким мерам индейцы были мирно настроены и доставляли испанцам в обмен на безделушки съестные припасы.
Адмирал решил отправить письмо на Эспаньолу к королевскому наместнику Овандо, чтобы тот прислал судно за его, Колумба, счет и выручил из беды потерпевших крушение.
От восточной оконечности Ямайки нужно было пройти открытым морем почти 200 километров на индейских пирогах. Под начальством Мендеса на двух больших пирогах с индейскими гребцами послано было несколько испанцев. С Мендесом адмирал отправил также большое письмо к испанским королям. Это письмо – один из наиболее замечательных документов эпохи великих открытий, в котором с исключительной силой раскрываются основные черты характера великого мореплавателя (см. письмо и комментарии к нему).
Прошло много месяцев, а с Эспаньолы не приходила ни помощь, ни даже весть о судьбе Мендеса и посланных с ним людей. Потерпевшие крушение у берегов Ямайки испанцы, томимые неизвестностью, полным бездействием и тоской по родине, постепенно падали духом. Все растущее недовольство перешло, наконец, в открытый мятеж против Колумба. Восстали против него почти все здоровые люди экипажа, офицеры и солдаты, всего около 50 человек. Мятежники самочинно взяли десять пирог, которые адмирал выменял у индейцев, почти все запасы, какие были в то время на кораблях, насильно захватили несколько десятков индейцев-гребцов и отправились на Эспаньолу. В открытом море дважды они были отброшены назад штормами, после чего разбрелись по Ямайке, грабя индейские деревни и насилуя женщин.
Почти все люди, оставшиеся с Колумбом, были истощены болезнями и лишениями. Они сознавали свое отчаянное положение, старались помогать друг другу и тесно сплотились в одну дружную семью. Так как они были бессильны против индейцев, то старались мягко обращаться со своими соседями, чтобы те в обмен на различные вещи продолжали доставлять им продукты. Но индейцев уже не привлекали испанские безделушки, и кучке людей, оставшихся с Колумбом, грозил голод. Тогда генуэзец – по рассказам его биографов – прибег к маленькой хитрости, которая спасла от голода его