Путешествия и исследования в Африке — страница 134 из 177

Судя по тому, как нам описывали водопад Моамба, нам предстояло увидеть нечто исключительное. Говорили, что от него во всякое время года отделяется «дым», как от Моси оа Тунья. Но когда мы посмотрели вниз, в ущелье, где еще течет темно-зеленая узкая река, мы увидели на глубине под нами в 800 или 1000 футов то, что после Моси оа Тунья показалось нам двумя незначительными водопадиками. Было очевидно, что Питсане, видя, как мы восхищались водопадом Виктория, хотел доставить нам еще больше удовольствия, показав второе чудо. Однако одного Моси оа Тунья вполне достаточно для одного материка.

Африканским туземцам всегда хочется понравиться, и они часто вместо неинтересной правды говорят то, что считают приятным для собеседника. Например, географ спрашивает туземца из внутренней части страны, высокие ли горы у него на родине, где он провел свою юность; туманно припоминая что-то в этом роде и стремясь доставить удовольствие, туземец отвечает положительно. И так бывает всегда, о чем бы вы ни спрашивали: о золоте, единорогах или людях с хвостами. Известно, что английские охотники, хотя и являются первоклассными стрелками у себя на родине, славятся количеством своих промахов при первых попытках стрелять в Африке. Здесь все существует в таких больших масштабах и солнечный свет так ярок, что им нужно некоторое время для того, чтобы привыкнуть правильно судить о расстоянии. «Ранил я ее?» – спросил такой охотник своего темнокожего помощника, выстрелив в антилопу. «Да, – ответил тот, – пуля попала ей прямо в сердце». Поскольку охотник уже знал, что эти «смертельные» раны никогда не оказывались роковыми, он попросил своего друга, который понимал местный язык, объяснить туземцу, что он предпочитает всегда слышать правду. «Он мне отец, – ответил туземец, – и я думал, что ему будет неприятно, если я скажу, что он никогда не попадает». Этим недостатком сильно страдают свободные африканцы; у рабов он достигает раздражающих пределов. Почти невозможно заставить невольника переводить правильно, так как он слишком много думает о том, чтобы доставить нам удовольствие. Самое большое чудо в путешествии капитана Спика и Гранта – это то, что они совершили его с невольниками.

Теперь мы имели возможность лучше познакомиться с батока, чем когда шли по горной дороге к северу. Они не ждали вечера, чтобы предложить пищу путникам. Пожилая жена старшины селения, где мы остановились отдохнуть в полдень, сейчас же развела огонь и поставила на него горшок, чтобы сварить нам кашу. И мужчины, и женщины отличаются большей округленностью черт, чем другие туземцы; обычай выбивать передние зубы придает их лицам своеобразный характер. Цвет их кожи свидетельствует, что раньше они жили в высокогорных районах. Однако у некоторых кожа такая же темная, как у башубиа и баротсе в большой долине к западу от них, где находится Шешеке, бывшее раньше столицей балуи, или башубиа.

Как это ни покажется странным, но это факт, что среди всех племен, которые мы посетили, мы ни разу не видали действительно черного человека. Преобладают различные оттенки коричневого цвета, часто с бронзовым отливом, которого, по-видимому, не может передать ни один художник, кроме м-ра Ангуса. У тех, которые живут в высоких сухих местах и не вынуждены много работать на солнце, цвет кожи часто светло-коричневый – «темный, но приятный». Темнота кожи вызывается, вероятно, отчасти воздействием солнца, отчасти какими-то особенностями климата и почвы, которые нам еще не известны. Нечто подобное можно наблюдать на форелях и других рыбах, которые принимают цвет того пруда или реки, где они живут. Участники нашей партии загорели гораздо меньше, хотя в течение ряда лет постоянно находились на солнце, чем д-р Ливингстон и его семья за время путешествия из Курумана в Кейптаун, которое заняло только два месяца.

Пока неизвестно, какие особенности климата способствуют отложению пигмента в коже и волосах. Однако наблюдались случаи, доказывающие, что окраска кожи не зависит от расы. Так, у человека, прожившего долго в жаркой стране, рубец зажившей раны или ожога бывает обычно гораздо темнее остального тела. Микроскопические исследования показали, что волосы африканцев – вовсе не шерсть и идентичны по своей природе нашим, только с большим отложением пигмента. Совсем не необычно встретить европейца с более темными волосами, чем у африканца, и африканца, волосы которого имеют определенный бронзовый отлив и который отличается таким же нервно-сангвиническим темпераментом, как и некоторые представители других рас.

В первых селениях батока видишь мало красивых женщин, так как макололо берут себе в жены всех хорошеньких девушек.

В одной деревне мы видели на столбе голову крокодила. Когда-то этот крокодил залез в загородку, которая строится в реке для защиты женщин, приходящих за водой, и поймал одну из них. Мужчины бросились на помощь, убили чудовище и посадили его голову на шест, как они это делают с головами преступников и чужестранцев.

Среди батока, как среди других племен, сильно развито родовое чувство. В пути принадлежащие к одному племени всегда держатся вместе и помогают друг другу. Батока, как и бушмены, прекрасно умеют выслеживать раненых животных; обучение этому составляет часть их воспитания. Они также умеют хорошо взбираться на деревья, так как привыкли собирать дикорастущие плоды.

Мы пошли по пересеченной местности, где было много холмов и непересыхающих речек; из них наилучшей для орошения была бы Синди. Вернувшись от Мамбы к Синди, мы узнали, что наш багаж ушел вперед; поскольку в нем находился хронометр, нам пришлось нагонять его в воскресенье, и в течение всей следующей недели мы ощущали это лишение воскресного отдыха. Независимо от божественных заповедей, регулярный отдых совершенно необходим для человеческого организма.

1 октября мы расположились лагерем на Каломо. Погода была гораздо теплее, чем когда мы переправлялись через эту реку в августе. В 3 часа пополудни термометр в 4 футах от земли показывал 16° в тени; температура почвы была 38°; таким образом, разница составляла 22°. Однако, несмотря на крайнюю сухость воздуха и на то, что в течение нескольких месяцев не упало ни одной дождевой капли и почти не было росы, на многих кустах и деревьях распускались свежие листья различных оттенков или множество красивых цветов. Вокруг разрушенных селений батока всегда встречаются моченьже, мило, бома, мосибе, мотсинцела и разные другие породы туземных фруктовых деревьев; д-р Кэрк нашел, что мамошо-мошо и мило являются разновидностями хинного дерева. Мосибе он признал идентичным кубинскому Capaifera hymenaefolia – дереву, о котором пока мало что известно. Поскольку это дерево не встречается на восточных и западных склонах африканского материка, а также и на восточном побережье, обнаружение его в этом отдаленном районе, где другие деревья свидетельствуют о связи с Индией, является очень интересным. Это доказывает, что в области миграции растений еще многое остается неизвестным. Бома – это Vitex, родственный мадагаскарскому дереву.

Художественные произведения народов Африки

Фотография


Оно дает очень ценное ореховое масло и растет в изобилии как здесь, так и на озере Ньяса. Мамошо-мошо считаются лучшими фруктами в стране; поскольку мы были рады всяким плодам, то мы не можем сказать, оценили ли бы его европейцы так высоко, как туземцы… Съедобная часть плода дикорастущих деревьев обычно очень мала.

Один из наших людей заколол копьем морского угря длиною в 4 фута 7 дюймов и с окружностью шеи в 10,5 дюйма; здесь его называют моконга.

3 октября мы застрелили для наших спутников двух старых и очень диких буйволов. Нашим волонтерам будет, возможно, интересно узнать, что иногда пули оказывают самое незначительное действие. В одного быка был всажен заряд Джэкоба; бык упал. В него выстрелили еще два раза, он терял много крови; несмотря на это, бык вскочил и бросился на туземца, которому только благодаря величайшей ловкости удалось взобраться на дерево, прежде чем взбешенный зверь ударил в ствол головой, как тараном, с такой силой, что чуть не разлетелись на куски и дерево, и голова. Буйвол отступил на несколько шагов, посмотрел на человека, а потом стал снова и снова бросаться на дерево, как будто решил стряхнуть его оттуда. Чтобы прикончить этого зверя, понадобилось еще два патрона Джэкоба и пять других винтовочных пуль крупного калибра. Эти старые угрюмые буйволы бродили вместе, как бы связанные общностью несчастья; шкуры у них были больные и покрыты струпьями, как будто проказой, а их рога – атрофированы или изношены до того, что от них остались одни обрубки. Первый был убит сразу, первым же патроном Джэкоба; второй умирал трудно. В жизненной стойкости различных животных одной породы наблюдается такая большая разница, что возникает вопрос: где же находится жизненный центр? Мы видели буйвола, который, после того как пуля прошла насквозь через его сердце, жил так долго, что в обоих отверстиях образовались твердые сгустки крови.

Туземцы говорят, что на расстоянии одного дня пути от владений Синамане реку пересекает горная гряда, называемая Горонгуэ или Голонгуэ, и что на трещину, по которой протекает река, страшно смотреть. Местность вокруг так скалиста, что наши спутники побоялись усталости; их нельзя слишком сурово осуждать, если, как это вероятно и есть, тропа, ведущая туда, труднее, чем та, по которой мы шли.

Когда мы пробрались по черным, похожим на шлак, камням, жара достигала последних пределов, возможных для европейца. Почти безлиственные деревья не давали тени. В тени было 38°; термометр, поставленный под язык или под мышку, показывал, что температура нашей крови 37°, на полтора градуса выше, чем у туземцев (их температура была 35,5°). Однако благодаря обуви нам было легче ходить по раскаленной почве, чем им. У многих, носящих сандалии, есть мозоли по бокам ног и на пятке, где проходит ремешок. Мы видели также, при отсутствии сандалий, мозоли на подошвах ног. Нередко случалось видеть и выгнутые вверх пальцы, как будто их выдавили с их места; дома мы, не задумываясь, приписали бы это вредным модам, которым следуют наши сапожники.