Здесь я прошу у читателя особого внимания к факту периодического затопления водой этих равнин, потому что он оказывает очень сильное влияние на физическую географию огромной части этой страны. Равнины Лабале, лежащие к западу от описанных, дают начало множеству потоков, которые, соединяясь вместе, образуют глубокую непересыхающую р. Чобе. Такие же обширные равнины дают начало рекам Лоэти и Касаи, и, как мы увидим дальше, вообще все реки этой области обязаны своим происхождением не источникам, а медленному просачиванию воды из болот.
Покинув наш остров с прекращением дождя, мы продолжали свой путь, пока не дошли до какого-то гребня с сухой, но незаселенной землей на северо-запад. Местные жители, как и всюду, где мы были, одолжили нам несколько крыш от своих хижин, чтобы избавить людей от необходимости делать себе шалаши. Уходя из деревни, мы предоставляли самим жителям поставить на досуге эти крыши на прежнее их место. За пользование крышами они не требовали никакой платы. Ночью шел такой сильный дождь, что наши постели промокли снизу. С этого времени мы стали делать вокруг палатки или шалаша канаву, а из выкопанной земли делать холмик, чтобы поднять свои постели выше уровня поверхности земли. В сырую погоду мои люди работали очень охотно.
4-го и 5-го числа все время шел дождь, поэтому мы оставались на месте.
6-е. Отправившись в путь, мы скоро переехали на челноке через рукав р. Локалуедже, а после полудня переправились таким же образом и через самое реку. Этот рукав, как почти все рукава рек в этой стране, называется Нуана Калуедже («дитя Калуедже»). В Локалуедже водятся гиппопотамы, следовательно, можно думать, что она является непересыхающей рекой, что подтверждают и местные жители. Руководствуясь только тем, что мы видели, мы не можем судить о ее величине. Это был глубокий поток с очень быстрым течением в 40 ярдов [более 35 м] шириной, но в сухой сезон он бывает, вероятно, наполовину меньше.
Направляясь на северо-северо-запад, мы переезжали еще через много других притоков, и так как там не было челноков, то мы часто весь день были мокры до нитки. В некоторых местах наши быки держали над водой только голову, и поэтому наши одеяла, служившие нам вместо седел, промокли насквозь. Единственное безопасное место для моих карманных часов было под мышкой, потому что там они сохранялись и от дождя, лившего сверху, и от речной воды снизу. Люди переходили через эти лощины вброд, поднимая поклажу над головой.
Локалуедже, извиваясь с северо-востока по направлению на юго-запад, впадает в Леебу. Прилегающая к ее берегам страна с разбросанными по ней там и сям участками леса и группами великолепных деревьев чрезвычайно красива и плодородна. Жители деревень, через которые мы проезжали, весь год непрерывно сеют и снимают урожаи. Такие злаки, как кукуруза, лоца [Pennisetum typhoideum], локеш, или просо, можно видеть одновременно в разных стадиях роста: некоторые из них только что созрели, тогда как у макололо в это же время посев еще и наполовину не вырос. Мои спутники, которые прекрасно разбирались в качестве почвы, выражали свое восхищение богатейшей плодовитостью земли во всей Лунде и громко восхваляли ее пастбища. Они имеют точное представление о том, какие сорта травы соответствуют потребностям различных пород скота, и сетуют на то, что здесь совсем нет коров, которые могли бы откармливаться на этой сочной зелени, придающей ландшафту особую краску в это время года.
В воде, затопляющей равнины, широко распространена всеядная рыба Geanis siluris. Когда вода спадает, эта рыба пытается найти себе дорогу обратно к реке. Во время спада воды балонда устраивают поперек течения плотины и изгороди, оставляя для воды лишь небольшие промежутки, через которые стекает большая ее часть. В этих открытых промежутках они ставят верши, по виду похожие на наши, в которые рыба может войти, но не может выбраться обратно. Таким способом они налавливают большое количество рыбы и подвергают ее копчению. Копченая рыба представляет прекрасную приправу к их безвкусной пище. Кроме верши, они ловят рыбу удочкой. В качестве удочки употребляют железный крючок, не имеющий бородки; чтобы рыба не могла с него сорваться, острый конец крючка загибается внутрь. Сети здесь не в таком употреблении, как на Зоуге и Лиамбье. Туземцы убивают также большое количество рыбы, отравляя ее мелко истолченными листьями одного кустарника, который в этой стране можно видеть около каждой деревни.
7-го числа мы дошли до деревни Соана Молопо, а когда оставили ее, то в дороге разразился ливень. Пришлось остановиться и сделать себе шалаши около дома одного очень умного человека по имени Мозинкве, который был подданным вождя Катемы. Он встретил нас очень дружелюбно. У него был прекрасный большой сад, обнесенный прочной изгородью. Стены своего двора он сделал из ветвей баньяна, которые, пустив корни в землю, становятся живой изгородью вокруг двора. У жены Мозинкве вокруг ее помещения рос хлопок и другие растения, употребляемые в этих местах в качестве приправы к обычной очень невкусной каше. Жена Мозинкве выращивала также известное растение, из которого добывается касторовое масло, и одно более крупное растение [[atrophia curcas], которое тоже дает слабительное масло. Но здесь это масло употребляется только для смазывания головы и тела. В ее огороде мы видели также бататы и сладкий картофель. В самой середине двора находилась группа деревьев, в глубокой тени которых стояли хижины этой прекрасной семьи.
Дети Мозинкве – все от одной жены – были очень черными, но миловидными. Это была самая красивая из всех негритянских семей, которые я видел. Искреннее радушие и гостеприимство этого человека и его жены произвели на нас необычайно приятное впечатление. Жена Мозинкве просила меня привезти ей материи из страны белых людей, но, когда мы возвращались, она была в могиле, а ее муж по принятому обычаю бросил на произвол судьбы эти деревья, сад и хижины. Туземцы не могут оставаться на том месте, где умерла любимая жена, вероятно, потому, что они не могут выносить воспоминаний о счастливых днях, связанных с этим местом, или потому, что боятся места, которое посетила смерть. Если они когда-нибудь и посещают его, то только для того, чтобы молиться умершей или для принесения жертвы. Благодаря этому чувству, прочное существование деревни на одном постоянном месте становится невозможным.
Пятница, 10-е. Простившись с гостеприимным домом Мозинкве, мы переправились на челноках через другую речку, шириной около 40 ярдов [около 35 м]. Когда мы переезжали через нее, то к нам пришел посыльный от вождя Катемы по имени Шакатвала. Он был у своего вождя чем-то вроде управляющего делами или особенно доверенным лицом. У каждого вождя есть при себе такое лицо; большей частью они бывают из бедняков; но это всегда люди большого ума и очень одаренные. Во всех важных случаях они исполняют обязанности послов и обладают в высшем кругу большим авторитетом. Шакатвала сообщил нам, что Катема не имеет о нас точных сведений, но если у нас мирные намерения, то мы должны прибыть к нему, потому что он любит иностранцев. Мы сейчас же было отправились в путь, но наш друг Интемесе заставил нас свернуть в сторону, в деревню, управляемую Кведенде, тестем Катемы. Кведенде выразил свое удовольствие разделить с Катемой честь нашего посещения.
Волосы Кведенде представляли прекрасный образчик пышной курчавой шевелюры, которой отличаются негры, живущие в Лунде. Они разделялись у него на лбу пробором и двумя крупными прядями ниспадали за ушами до плеч. Остальные были собраны на затылке в узел. Кведенде был очень умным человеком, и мы беседовали с ним долго; он только что пришел с похорон одного из своих людей, и я узнал, что оглушительный барабанный бой, который всегда можно слышать в таких случаях, производится с целью усыпить баримо, т. е. духов. Барабан имеется в каждой деревне, и мы часто слышим барабанный бой от заката и до восхода солнца. Туземцы смотрят на умерших как на мстительные существа и испытывают к ним чувство, похожее скорее на страх, чем на любовь.
В этой части страны встречаются буйволы, южноафриканские антилопы, куду и другие виды антилоп, но нам не удалось убить ни одной из них, потому что они здесь слишком осторожны. Мы ехали таким же лесом и такими же лугами, как и прежде. Кое-где на них были разбросаны негритянские деревни. Будучи в хорошем физическом состоянии, мы могли наслаждаться прекрасным зеленым ландшафтом.
Нам встретились люди, которые шли из города вождя Матиамво (Муата Янво). Они были посланы объявить о смерти последнего вождя, носившего это имя. Название Матиамво есть титул, переходящий по наследству от отца к сыну, причем слово «муата» значит «господин», или «вождь». Последний Матиамво, по словам этих людей, был человеком сумасшедшим, потому что он по какому-то капризу отрубал иногда голову первому встречному, и у него была целая коллекция таких голов.
Объясняя такие действия, Матиамво говорил, что у него чересчур много людей, и ему необходимо уменьшить число населения. Власть его была абсолютной; он распоряжался жизнью и смертью своих подданных.
Мы спросили, совершаются ли все еще человеческие жертвоприношения, как было в Казембе во времена Перейры, и нам ответили, что эти жертвоприношения не были обычным явлением, как представлялось Перейре, но это случалось временами, когда вождю необходимо было убить человека для какого-то особенного колдовства. Человек, который давал нам эти объяснения, выразил надежду на то, что новый вождь не будет поступать подобно своему сумасшедшему предшественнику, а будет убивать только виновных в колдовстве или краже.
Посыльные были сильно удивлены той свободой, которой пользуются макололо, а когда они узнали, что у каждого из моих людей есть собственный скот, то сказали, что в их области было стадо только у одного Матиамво. Один из них, человек очень умный, задал вопрос: «Если бы я сделал челнок и отправил его вниз по реке в страну макололо, мог бы я приобрести там на него корову?» Это был очень важный вопрос; он доказывал, что люди знали о существовании водного пути из страны Матиамво в страну макололо и что река течет по плодородной стране, богатой строевым лесом. Макололо ответили на заданный вопрос утвердительно. Если племена будут иметь сношения друг с другом, то их вожди будут слышать, что думают об их поступках другие плем