Итог Третьей Центральноазиатской экспедиции был впечатляющим: по неизведанным районам пройдено 7660 км, большая часть пути нанесена на карту, описаны данные климатических, ботанических, зоологических и этнографических наблюдений. Шкуры дикой лошади и медведя-пищухоеда, привезенные из этой экспедиции, вызвали особый интерес зоологов.
В Петербурге Н. М. Пржевальский оказался в начале января 1881 г. Здесь его ждала новая волна славы: орден Св. Владимира 3-й степени, избрание почетным членом Русского географического общества и географических обществ других стран, почетным гражданином Петербурга и Смоленска.
В конце мая 1881 г. Пржевальский вернулся к себе в Отрадное, где провел почти два года. Его распорядок дня был таков: подъем в 7 ч утра, обливание холодной водой, работа над рукописью до 12 ч, после обеда – прогулка и хозяйственные дела. В это время в окрестностях имения произошли изменения: была построена железная дорога, активно вырубались леса, а главное, в доме не было родных людей – матери и дяди. Поэтому Н. М. Пржевальский приобретает новое обширное (2,2 тыс. га) имение – Слобода, расположенное вдалеке от железной дороги и включавшее две рыбные речки и два озера, в том числе часть озера Сапшо. Окрестные леса были полны дичи, что для Николая Михайловича оказалось решающим при выборе нового места жительства. Сейчас эти места входят в состав национального парка «Смоленское поозерье» с центром в п. г. т. Пржевальское (бывш. Слобода), где расположен дом-музей великого путешественника.
Новое имение стало, по образному выражению путешественника, гнездом, из которого он собирался «летать в глубь азиатских пустынь». Подготовка к Четвертой Центральноазиатской экспедиции началась с поиска третьего помощника. По совету няни Макарьевны выбор пал на Петра Кузьмича Козлова. Пржевальский совершал с ним экскурсии по окрестностям, помог завершить курс реального училища и поступить на военную службу. Ставший впоследствии выдающимся путешественником, П. К. Козлов не раз вспоминал и уроки учителя, и его образ, поразивший 18-летнего юношу.
В феврале 1883 г. Совет Русского географического общества поддержал план нового путешествия в Тибет, а уже в апреле был подписан приказ о командировании. В 1883 г. экспедиция планировала завершить исследования северной части Тибетского плато, достичь истоков Хуанхэ, обследовать хребты южнее озера Лобнор. В этой экспедиции Н. М. Пржевальскому вроде бы удалось все задуманное. Вторая Тибетская, или Четвертая Центральноазиатская, экспедиция оказалась самой успешной в научном отношении. Она была существенно богаче оснащена, в ее состав входило больше людей. Чего стоит только упоминание о 150 пудах багажа, 21 участнике, 57 верблюдах, 7 верховых лошадях. Важно, что и цели экспедиции были конкретнее. На картах того времени районы Северного Тибета обозначались приблизительно, они были мало известны не только в Европе, но и в самом Китае. Недаром сам Н. М. Пржевальский считал изучение истоков реки Хуанхэ «важной географической задачей». Признаком «неведомости» можно считать и тот факт, что у многих обнаруженных во время этой экспедиции хребтов не было местных названий. Они получили их непосредственно от первооткрывателя.
Кяхту отряд покинул 21 октября 1883 г. В приказе, который Пржевальский зачитал участникам похода, было сказано: «Товарищи! Дело, которое мы теперь начинаем, – великое дело. Мы идем исследовать неведомый Тибет, сделать его достоянием науки, вся Россия, мало того, весь образованный мир с доверием и надеждой смотрит на нас… Не пощадим же ни сил, ни здоровья, ни самой жизни, если это потребуется, чтобы выполнить нашу огромную задачу до конца и сослужить тем службу как для науки, так и для славы дорогого Отечества»[6] – вот какими словами напутствовал Н. М. Пржевальский отряд, покидавший пределы родины 21 октября 1883 г. из Кяхты.
Названия глав книги об этой экспедиции позволяют читателю ощутить леденящие ветры высокогорий и иссушающие пыльные бури, представить себя карабкающимся по неприступным склонам гор, сидящим, затаившись, с ружьем, форсирующим набухшие от проливных дождей реки… К четвертой экспедиции в Центральную Азию Н. М. Пржевальский приобрел не только неоценимый опыт, но и отточил свой писательский дар.
От Урги до Цайдама, чтобы не тратить времени, сначала шли известным путем: по пустыням Гоби и Алашань через горы Ганьсу до озер Кукунор и Дзун-Засак. Стояли сильные морозы, но караван шел на юг, и в этом тоже был важный расчет Н. М. Пржевальского. До Наньшаня, где предстояло исследовать высокогорья, следовало дойти к весне. После обследования гор Ганьсу был завершен первый этап экспедиции. Для ее второго этапа – проникновения в глубь Тибета – было решено оставить часть снаряжения во владениях местного князька и двигаться далее налегке. В начале мая 14 участников экспедиции с проводником и переводчиком-китайцем перевалили хребет Бурхан-Будда и вступили на неизвестные и европейцам, и китайцам земли. Уже 17 мая они достигли истока Хуанхэ, и Н. М. Пржевальский смог определить и нанести на карту его координаты. Далее было проведено обследование гор Баян-Хара-Ула – водораздела двух великих рек Китая – Хуанхэ и Янцзы. Оказалось, что климат здесь иной, более влажный, что экспедиция почувствовала на себе сразу. В горах шли непрерывные дожди, переходящие временами в снег, все снаряжение и одежда были мокрыми, оружие ржавело. Но лишения с лихвой компенсировались географическими открытиями. Были описаны два больших озера, через которые протекает Хуанхэ, – Русское и Экспедиции (Орин-Нур и Джарин-Нур). Здесь же солдаты и казаки получили боевое крещение, дважды отражая атаки тибетских разбойников. Соединившись с частью отряда, охранявшего снаряжение, экспедиция обследовала котловину Цайдам и огромный горный массив Куньлунь. Здесь были открыты и описаны хребты Московский, Загадочный (Аркатаг), позднее получивший имя Пржевальского, озеро Незамерзающее (Аяккумкёль). Одну из самых высоких гор Куньлуня Н. М. Пржевальский назвал Шапкой Мономаха (Чонг-Карлыгтаг, 7720 м). К весне, как и планировалось, экспедиция перевалила хребет Алтынтаг и вышла к озеру Лобнор. В книге очень подробно и тепло описываются гостеприимные лобнорцы, запомнившие Пржевальского еще по прежним экспедициям. Далее по окраине пустыни Такла-Макан путешественники прошли в западном направлении по всем знаменитым оазисам Таримской котловины, расположенным вдоль подножий Куньлуня, Тянь-Шаня и Памира, – Ния, Черчен, Керия, Чира, Хотан, Аксу и др. Они были известны и ранее, но их окрестности представляли интерес. Так, у оазиса Керия Пржевальский описал крупный хребет, названный им Керийским (Музтаг), высотой более 7000 м. В конце октября 1885 г. отряд подошел к Тянь-Шаню. Путь домой лежал через сложнейший перевал Бедель (4284 м). Здесь звучал «прощальный приказ» Н. М. Пржевальского: «… более двух лет минуло с тех пор, как мы начали из Кяхты свое путешествие… Мы выполнили свою задачу до конца – прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца. Честь и слава вам, товарищи! О ваших подвигах я поведаю всему миру…»[7] Спустившись к котловине оз. Иссык-Куль, отряд вообще почувствовал себя дома. Первым встреченным человеком был русский мужичок, везший сено на русской же лошадке. П. К. Козлов по возвращении из экспедиции передал с «избытком чистого восторга» свои эмоции следующим образом: «Пахнуло чем-то радостным, дорогим, счастливым, – пахнуло родиной!»
Итак, 7815 км позади. Н. М. Пржевальский произведен в генерал-майоры, поручик Роборовский награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Все получили военные награды и денежные пособия. Чествования и приемы в честь великого путешественника продолжались всю зиму и очень тяготили его. Он писал кяхтинскому купцу А. М. Лушникову: «Пребываю еще в Питере и мучаюсь несказанно; не говоря уже про различные чтения и официальные торжества, мне просто невозможно пройти ста шагов по улице – сейчас опознают, и пошла писать история…»[8]
В марте вместе с казаком Телешовым Пржевальский отправился в Слободу, где всю весну провел на охоте и рыбалке. Он скучал по своим помощникам, которые продолжали военную карьеру: Роборовский поступал в Академию Генерального штаба, а Козлов учился в юнкерском училище. В ноябре 1886 г. Пржевальский вернулся в Санкт-Петербург, где получил золотую медаль Академии наук. Это был апофеоз его славы. Секретарь академии при вручении путешественнику медали сказал: «Есть счастливые имена, которые довольно произнести, чтобы возбудить в слушателях представление о чем-то высоком и великом».[9]
Только в марте Пржевальский снова уехал в Слободу, чтобы продолжить описание своего Второго Тибетского (Четвертого Центральноазиатского) путешествия. Но главное – заниматься обустройством имения, по словам друзей, «своим любимым детищем». Он не имел сына, но страстно хотел на склоне лет построить свой дом. Строительство нового дома было завершено к концу лета 1887 г. Шесть комнат на первом этаже, три – на втором, мезонин. В гостиной – чучело тибетского медведя, в столовой – чучела фазанов, на стенах – головы антилоп, возле письменного стола – шкаф с любимыми ружьями, а рядом – спальня с железной кроватью и матрасом из хвостов яков. Но писать свою последнюю книгу он предпочитал в «хатке» в саду. В конце августа 1888 г. книга «От Кяхты на истоки Желтой реки» вышла из печати.
В августовские дни 1888 г., когда Пржевальский прощался с родными и близкими в своем имении Слобода Смоленской губернии, недоброе предчувствие определяло все его поведение. Утром 5 августа он простился со всеми со слезами на глазах, а потом на одной из колонн террасы написал красным карандашом: «5 августа 1888 г. До свидания, Слобода. Н. Пржевальский». Следом за своим лидером расписались по старшинству Роборовский, Козлов, Телешов, Нефедов. Уже проехав некоторую часть пути от дома, когда стало скрываться озеро Сапшо, Пржевальский произнес: «Ну, теперь прощай, мое озеро».