А разбудила их свадебная музыка. Несмотря на бедность, этот старинный обряд местные крестьяне почитали свято. Музыканты выводили по-восточному протяжную, но веселую мелодию. Не жалели сил барабанщики, созывавшие народ на свадебные состязания силачей и борцов.
Пронин и Сурия привели себя в порядок, умылись у ручья – и присоединились к ликующей толпе. На коврике уже выясняли отношения борцы – два немолодых здоровяка. И все – от глубоких, совсем уже немощных, старцев до трехлетних мальчишек – громко подзадоривали их.
А вот и кукольники! Пронин подмигнул Сурие:
– Почти такой же театр, как тогда на базарной площади, только поменьше. А герои похожи!
– А может, и актеры в масках те же самые?
– Кто их знает? Они же бродячие. Сегодня – в столице, завтра – в деревушке. И везде из любят, везде найдутся благодарные зрители. Для них происходящее с куклами – как вторая реальность, которая интереснее ежедневной рутины.
Куклы и маски разыгрывали представление, которое явно клонилось к счастливой свадьбе.
Неожиданно к Пронину подошел седобородый старейшина рода. Он долго благодарил русского за спасение правнука… Пронин, не понимая по-персидски, только кивал в ответ.
Уже были заготовлены блюда с колдовскими травами, которые должны были защищать молодых от злых духов. Вокруг невест, разодетых в богатые народные костюмы, грозно восседали друзья женихов и ели традиционные свадебные сласти – крупные медовые шары, название которые Пронин не запомнил, а Сурия не знала. Сами женихи не участвовали в состязаниях, а только нервно глядели на происходящее. В толпе Пронин заметил русских. И не просто праздных соотечественников, а офицеров Красной армии. Иван Николаевич подошел к одному из них, они о чем-то пошептались. Сурия видела, что парень бодро кивал – как будто был готов выполнить любой приказ Пронина.
Пронин вернулся к девушке, обнял ее за талию и сказал тихо-тихо:
– А хочешь, чтобы этот день продолжился совсем как в сказке?
– Хочу, – Сурия готова была полностью довериться Пронину.
– Тогда я свожу тебя в Советский Союз. В город Баку.
– Как у тебя это получится? Ты колдун?
– Никакого колдовства. Еще часок повеселимся на свадьбе, сбежим отсюда по-английски, а потом самолет доставит нас прямо на Апшерон, на берег Каспийского моря… Увидишь мою страну, увидишь, как живут советские люди по соседству с твоей страной. Отсюда до нашего Азербайджана – рукой подать.
Друзья жениха пустились в пляс. Это был ритуальный танец, чем-то напоминавший наш хоровод. Но – исключительно мужской. Потом все гости вкусили сластей, которые приготовили в семьях невест. А потом Пронин шепнул Сурие: «Тихо удаляемся». В толпе никто и не заметил, как они исчезли. Русый офицер посадил их на телегу – и два ишака медленно повезли их на соседнюю поляну, где беглецов уже ждал Як-6 – транспортная модификация известного бомбардировщика.
Пилот – опытный сорокалетний ас, отдыхавший в Иране после фронтовых вылетов, пожал руки и Пронину, и Сурие – и пригласил их занять пассажирские места.
– До Баку 520 километров. Это для нас пустяки. Топлива хватит! Полетим напрямую. До фронта далеко, безопасность полная, – вздохнул летчик.
Уже в полёте Пронин рассказывал Сурие:
– Это Самодуров Павел Викентьевич, наш знаменитый бомбардировщик, Герой Советского Союза. Он еще в 42 году Берлин бомбил. Скучает по фронту. Твою жизнь мы доверяем только выдающимся лётчикам!
– Бомбил Берлин! Чудеса… А теперь везёт нас в страну, которая воюет почти со всей Европой и побеждает!
– Я обещал тебе волшебное путешествие? Оно только начинается.
Но вот и военный аэродром Кала. Самодуров искусно посадил самолет – как хрустальную вазу в шкаф поставил.
В чёрной эмке Пронина и Сурию встречал капитан Мосолов.
– Иван Николаевич! Столица Советского Азербайджана приветствует вас! – сказал он, отдавая честь высоким гостям.
Сурия озиралась по сторонам: как всё ладно было устроено на этом аэродроме. Чистота! И сразу видно, что все работают, как заводные. Мосолов быстро домчал их до центра Баку.
– Баку, конечно, не Тегеран. Не такая великая столица, – сказал Пронин. – Но современному Тегерану можно и поучиться у этого трудового города. Бакинские нефтяники поставляют горючее для всей Красной армии. И наши танки теснят немцев.
– А что это за колосс? – спросила Сурия, увидев огромную скульптуру, возвышавшуюся над городом.
– Это Киров. Он работал здесь, защищал советскую власть. Бакинцы любили этого открытого, энергичного человека.
– Он был шахом или генералом?
– Нет. Коммунист, рабочий человек, ставший большим начальником. Поэтому он в фуражке, а не в короне. Приглядись. Простой парень. Но умелый управленец.
Статуя девушке понравилась. На фоне голубого чистого неба Киров казался античным богом, спустившимся с Олимпа.
Они прошлись по новым «сталинским» проспектам и по старым купеческим улочкам нефтяного центра империи. Сурия, раскрыв рот, любовалась изящными фасадами, восхищалась чистотой улиц и деловым настроем горожан.
– Для Востока это просто удивительно.
– Да, Баку – город трудовой. И, кстати, один из самых многонациональных в Союзе. Русские, евреи, азербайджанцы, армяне, поляки здесь живут одной семьей.
– И все работают?
– Безработных и попрошаек у нас нет. Особенно в таком городе, как Баку. Здесь полно заводов, институтов, есть даже университет.
Коммерческие рестораны у нас работают…
– И одеты все опрятно. Скромно, но чисто и, пожалуй, элегантно. В том числе девушки. В Тегеране я не видела таких открытых женских улыбок!
Пронин привёл её в свой любимый ресторанчик – на холме, окружённый кипарисами. Его здесь помнили.
– Принеси нам люля-кебаб и лимонаду. Вашего фирменного. Ну, и зелени, конечно – по-бакински!
– Жизнь у нас сейчас трудная. Страна воюет, живет по принципу «Всё для фронта, всё для победы». Продукты в основном распределяются по карточкам. Но коммерческие рестораны работают.
Она нахваливала бакинский лимонад, да и люля-кебаб пришелся кстати после долгой прогулки.
– Понравился тебе Баку?
– Мне понравился дух этого города и дух вашей страны. Я чувствую, что эти люди живут не ради лишней монеты. Понимаешь?
– Да уж понимаю. За это я сражался. Но знаешь, зачем я тебя сюда привез?
– Чтобы угостить?
– Нет. Я имею в виду не это заведение, а Баку. Я хочу показать тебе, какую жизнь можно устроить в Тегеране, во всем Иране. Без нищеты, без глупых придворных интриг. Наконец, без наглых иностранцев, которые растаскивают ваше богатство.
– А я… А я-то тут при чем? – она еще не до конца понимала Сурия.
– У каждого человека есть судьба. Призвание, которое нельзя зарывать в землю. Твое призвание – властвовать. Тебя полюбит шах, это бесспорно. Да, наверное, уже полюбил. Ты станешь монархиней. Я не призываю тебя убивать его, чтобы править единолично – как это сделала наша императрица Екатерина Великая. Но я вижу, девочка, что в тебе есть сила, чтобы управлять своим элегантным мужем. В твоей улыбке есть такая сила. В этом твоя судьба. И ты можешь стать великой правительницей Ирана. Как королева Виктория в Великобритании, как та же Екатерина или княгиня Ольга у нас… Как царица Тамара в Грузии или Семирамида в Ассирии. Вот твоя Арзу к этому не готова. И Эва – при всем уважении к этой мудрой женщине – не готова. А ты – в самый раз. Поверь, я в этом кое-что понимаю.
– Я верю тебе. Почему-то с первого взгляда поверила. Еще там, в порту Бендер-Ленге, помнишь? Нам так страшно было в этой безумной толчее, а ты сразу взял всё в свои руки. Такой мудрый, надежный. Без липких взглядов.
– Ну, хватит. Приучайся благосклонно выслушивать комплименты, а не делать их. А про царицу Тамару и прочих думай. А я просто солдат. Поэтому и опыт у меня имеется.
«И в этом городе родилась моя мама… На фотографиях я видела её ребёнком, в кружевном платьице и в самой настоящей матроске, на каких-то качелях. Она научилась плавать в тёплом, но бурном Каспийском море. Мама, наверное, была счастлива здесь. Хотя это было давно, задолго до всяких революций, историю которых я так и не выучила. А что сейчас? Большевики превратили Баку в огромный город, в котором много инженеров и военных. В котором многие офицеры похожи на Ивана Пронина. Замечательный и странный город», – думала Сурия.
Они ещё немного погуляли по бакинским улочкам. Пронин привёл её в парк культуры. Они полетали на огромных лодочках-качелях, попробовали мороженое. В аэродром Сурия возвращалась очарованная Советским Союзом и его нефтяной столицей. А потом из самолёта она, как загипнотизированная, смотрела на огни Баку, переливавшиеся на волнах Каспийского моря и переходящие в огромный город…
В Тегеран Самодуров доставил их с остановкой в Тебризе. Пронин на посольской машине довез Сурию до шахского дворца, до пристанища сестёр.
Арзу устроила сестре сцену. Сначала демонстративно молчала. Потом принялась воспитывать.
– Все давно вернулись, шах вернулся – а её нет. Где она? Говорят, осталась на свадьбу. С любой свадьбы давно уже можно было вернуться. Как это называется? Совсем отбилась от рук без матери. Я ей напишу! Я ей всё напишу.
– Напиши. Я с Прониным летала в Баку, – ответила Сурия с вызовом. И Арзу на несколько минут потеряла дар речи. Так и стояла с открытым ртом. А потом произнесла тихо, куда-то в сторону: «Ух, этот Пронин…»
Заложники
Этим вечером Иван Николаевич Пронин по обыкновению решил пройтись по тёмным тегеранским улочкам. В одиночестве, даже без Шарика. Поразмышлять, проанализировать новости из Москвы. Альварес, который уже неделю жил на пронинской вилле, остался дома – увлекся какой-то испанской книжкой.
Сначала на улице Иван Николаевич встретил знакомого мальчишку – Али. Он полюбил слоняться возле пронинского сада после того, как однажды они разговорились. Ивану Николаевичу как раз нужен был посыльный из местных. И он попросил вечно голодного Али передать пакет профессору Балабанову. Мальчишка справился с заданием быстро и точно, за что и получил не только монету, но и порцию шашлыка почти с шахского стола. Повар-то к Пронину приходил самый что ни на есть шахский! После этого Иван Николаевич решил поближе познакомиться с Али, чтобы иногда поручать ему и более замысловатые задания. В некоторых случаях такие мальчишки незаменимы. К тому же Али знал как свои пять пальцев огромный безумный Тегеран со всеми его закоулками. Пронин даже научил его понимать по-русски – хотя бы в пределах самых простых выражений. А язык мимики и жестов Али и без того понимал безошибочно.