Как можно было предположить, зная шаловливый, напыщенный характер Магани, он оказался украшен более эффектно, чем остальные. Вокруг головы на лбу он привязал длинную веревку из перьев лори, а красные и белые полоски у него на лице были более яркими и широкими. Однако на груди у него не было варана, поскольку это не его тотем.
Только в конце дня все были раскрашены. Те, кто был украшен первыми, сидели в тени окружающего буша. Теперь все они собрались в шалаше. На площадку привели группу молодых людей. Они стояли на одной стороне, отведя взгляд. Именно для них проводилась церемония. Они должны были стать свидетелями священной тайны, которая до сих пор была ужасающим секретом. Я тоже должен был стать свидетелем этой священной тайны, но, как бы я ни хотел описать, что произошло потом, это не было моим секретом.
Мы отправились в Манингриду, чтобы попытаться получить более полное представление о том, почему аборигены рисуют. Магани ясно показал нам, что для него самой важной целью рисования было его использование в ритуале. Рисунки, которые он использовал, были созданы его предками для удовлетворения потребностей церемонии. Посредством этого они были освящены и проникнуты таким значением, что ни одна женщина не могла должным образом оценить их, и даже мужчины могли полностью понять их суть, только пройдя через ряд ритуалов, исполнение которых занимало всю жизнь. Акт рисования сам по себе стал актом поклонения, средством достижения общения с духами, которые некогда создали мир и до сих пор управляют им. Размышляя над этими рисунками, молодые люди осознавали природу своего происхождения и модель мироздания.
Эта связь между картинами и сверхъестественным позволяет живописи влиять на ход развития природы иными способами. Антропологи обнаружили, что рисунки иногда используются в колдовстве. Если человек хочет наслать на другого болезнь или смерть, он может призвать злого духа, тайно нарисовав его образ на куске коры или камне; если кто-то хочет, чтобы его жена родила ребенка, то он может нарисовать ее на последнем сроке беременности. Иногда мужчины также рисуют, чтобы позаботиться о существовании и размножении животных, от которых зависит их пропитание. Одной из обязанностей старика, хранящего тайны тотема кенгуру, может быть обновление кенгуру, который столетиями был нарисован охрой на скале пещеры, где появился его первый предок-кенгуру во время сотворения мира; поскольку если изображение исчезнет со скалы, то кенгуру в окружающей пустыне может стать меньше или они могут исчезнуть.
Тем не менее Магани также продемонстрировал нам, что картины не всегда являются священными. Рисунки варанов, нарисованные во время церемонии, в каждой своей детали повторяли те, что он нарисовал на коре, которую разрисовывал, чтобы показать нам. Они не имеют очевидного религиозного значения и могут даже рассматриваться женщинами и детьми. Вне контекста, не освященные ритуалом, они больше не исполнены властью. Как же возникло это мирское искусство и какую роль играло оно в жизни аборигенов? Маунтфорд отмечает, что в Северной Австралии в сезон дождей люди оказывались подолгу привязанными к своим жилищам — пещерам и хижинам из коры. Коротая там дни и недели, слушая, как проливной дождь стучит по листве эвкалиптовых деревьев, превращая окружающие равнины в трясины, они рисовали на стенах пещер и коре картины, которые в других случаях должны быть использованы для священных целей. Передача традиций и основных понятий играла важную роль в примитивном обществе, и показ рисунков сопровождался пространными объяснениями. Кроме того, художники пользовались случаем, чтобы поупражняться в мастерстве и обучить юных членов племени технике рисования. Вполне возможно, что часть изображений выполняла роль иллюстраций к своим и чужим рассказам. Так, должно быть, появились корабли и пистолеты, которые мы видели в Нурланджи.
Но главной движущей силой рисования аборигенов была, без сомнения, религия. Даже самые простые формы имели священную коннотацию, которую непосвященные не могли разгадать. Если бы мы были археологами и нашли макассарскую трубку Магани, мы вполне могли бы подумать, что линии покрытых штрихами треугольников, выгравированные вдоль ее стебля, были не более чем праздным украшением, геометрическими узорами, выцарапанными владельцем трубки, просто чтобы украсить одну из своих личных вещей. Мы не могли знать, что линии были символом личного тотема мужчины и были настолько секретными, что их приходилось прикрывать повязкой от глаз женщин и детей.
Как это могло бы пролить свет на мотивы, которые заставили человека до рассвета истории породить в пещерах Европы этап первого расцвета искусства, который видел мир? Эти древние картины, особенно в великолепных галереях Ласко, несомненно, намного превосходят в эстетическом отношении любые рисунки, сделанные аборигенами. Тем не менее, как мы видели в Нурланджи, картины аборигенов в том виде, в каком они были размещены на скале, по тематике и технике весьма напоминают доисторические. Можно ли провести какое-либо достоверное сравнение между людьми, которые их создали?
Похоже, что аборигены мигрировали в Австралию через Азию и острова Индонезии, которые в то время не были столь широко разделены морем, как сегодня. Конечно, они не всегда жили в Австралии, а приехали на континент 40–50 тысяч лет назад. На скалах Сахары и в пещерах Южной Испании до сих пор сохранились фризы бегущих фигур, напоминающих палки, сделанные исчезнувшим народом, которые поразительно похожи на мими из Арнем-Ленда. Возможно, если аборигены происходят из Европы, то эти улики обозначают след их путешествия длиной в века через половину земного шара.
Одна вещь не вызывает сомнений: люди каменного века из Европы и ранние аборигены Австралии когда-то обладали аналогичным уровнем технических достижений. И те и другие были бродячими охотниками, одни преследовали кенгуру и черепах, а другие — диких быков и мамонтов. Никто из них еще не знал секретов одомашнивания животных или выращивания культур, которые позволили бы им вести оседлый образ жизни в одном месте. Может быть, это сходство в образе жизни породило сходные религиозные убеждения, и поэтому объясняет сходство между картинами. Но это лишь спекуляция.
Следует подчеркнуть одно важное обстоятельство: в рисунках аборигенов заключен сложный, тщательно продуманный смысл, и уже это само по себе свидетельствует о том, что трактовку доисторических изображений нельзя сводить к простому однозначному объяснению. Безусловно, люди из Ласко рисовали в рамках своей охотничьей магии: изображая быка со стрелами в боку, раненого бизона с волочащимися за ним внутренностями, они надеялись увеличить свои шансы на успешную охоту. Но разве и тотемизм, и более тонкий философский смысл не лежат в основе этих великолепных фресок?
Мальчик-абориген с молодым валлаби
Не следует проводить слишком близкие параллели, ибо, каково бы ни было происхождение аборигенов, сами они уже не являются доисторическими. Ни одно общество не остается статичным, и все детали его культуры не окаменевают навечно. Жизнь аборигенов продолжает развиваться под влиянием новых идей и верований, проистекающих из их собственных общин, и, хотя они так долго были скрыты от основного потока движения человечества, они находились под влиянием других народов — индонезийцев с запада, меланезийцев с севера Новой Гвинеи.
Сейчас европейцы добавляют к этому свое влияние. Как Магани и его коллеги-художники отреагируют на растущий поток новых материалов, которые неизбежно достигнут Арнем-Ленда, еще предстоит увидеть. Хватит ли им таланта или дисциплины, чтобы справиться с огромным разнообразием красок, которые скоро станут доступны им всего за несколько пенсов? Или традиции, научившие их обходиться четырьмя цветами своей древней палитры, окажутся слишком негибкими, чтобы справиться с таким внезапным и огромным дополнением к их материалам? Возможно, они смогут впитать их, но скорее всего, древняя живопись будет отброшена и сменится чем-то совершенно иным, как по стилю, так и по назначению.
Что бы ни случилось, неизбежный упадок их ритуальной жизни, разъедаемой работой христианских миссий, в сочетании с новыми техниками, которые окажутся у них в руках, радикально изменят всю природу их искусства. Когда это случится, рисунки на коре, создаваемые с такой любовью и благоговением на наших глазах в Манингриде, станут такой же древностью, как и доисторические фрески в пещерах Европы.
23. Отшельники Борролулы
Мы вернулись из Манингриды в Дарвин. Наша работа на севере почти закончилась. Теперь мы планировали отправиться на юг, в Алис-Спрингс, чтобы увидеть совершенно другую пустынную местность — Центральную Австралию. Перед отъездом из Дарвина нам пришлось купить еще припасов, отремонтировать машину и попрощаться со многими друзьями, которых мы приобрели.
В Дарвине было так жарко, что прогулки по главной улице было достаточно, чтобы наши рубашки прилипли к спине от пота. Мы хотели выпить. Жители Дарвина любят хвастаться тем, что пьют больше пива на душу населения, чем все остальные жители мира, поэтому найти бар не составляло труда, как и можно было ожидать от города с таким впечатляющим рекордом. Можно было выпить пива в официальной гостиной одной из модных гостиниц, сидя в мягком кресле среди пластиковых цветов и официантов с черными галстуками и камербандами, но действительно серьезную жажду лучше утолять в барах. Здесь царит гораздо более деловая атмосфера. Мы вошли в одно из таких заведений с хромированной стойкой и выложенными кафелем стенами, с простым интерьером без каких-либо излишеств или украшений, отвлекающих от цели визита. Одну стенку целиком занимал гигантский холодильник со стеклянными дверцами. Барменша энергично доставала оттуда бутылки и с завидной ловкостью разливала пиво. Подавалось оно в ледяных кружках, чтобы пиво гарантированно не нагрелось по пути к посетителям. Для привередливых австралийцев охлаждение пивных кружек — такой же важный ритуал, как подогревание заварочного чайника для англичан.