ены уже не вырваться никогда.
Мы внимательно следили за счетчиком километров. Наша скорость упала почти наполовину. Мучительно медленно он фиксировал пройденные мили: 350, 370. Когда он достиг 386, мы все еще ехали по плоскому пространству пустой равнины. Если верить указателю в Дейли-Уотерс, мы должны были уже приехать в Борролулу. Однако здесь не было ни следа человеческого проживания. Возможно, наш счетчик ошибался; возможно, указатель ошибался. Возможно, ошеломленные прямотой дороги, мы не заметили поворота на Борролулу и теперь ехали по трассе, которая продолжалась еще на пять сотен километров до Квинсленда. И тут, когда счетчик километров показал 400, мы увидели указатель, лежащий на траве на обочине дороги. Его стрелка, указывающая вертикально в небо, гласила: «Магазин Борролулы, 5 километров. Бензин и масло».
Мы решили, что он, должно быть, когда-то указывал путешественнику на неуловимый поворот на противоположной стороне. Приободрившись, мы поехали в эту сторону и через десять минут увидели заброшенное здание из рифленого железа под манговым деревом. Вдали ряд зеленеющих деревьев обозначал течение реки Мак-Артур. Мы приехали.
Той ночью мы разбили лагерь на берегу Мак-Артура. Это было идеальное место. Мы поставили палатки на широкой песчаной равнине в тени рощи казуарин. На другой стороне широкой, покрытой рябью реки стояли остатки нескольких шалашей аборигенов. Когда зашло солнце, мы устроили большой костер из бревен. Я разложил рядом с ним свой спальный мешок и читал при свете его прыгающего пламени. Из воды доносилось громкое сопение крокодилов, плескалась в реке рыба. Теперь было восхитительно прохладно, и я был рад накрыть себя спальным мешком. Звезды светили через перистые листья казуарин с кристальным блеском. После удушающей жары, пыли и шума машины это место казалось раем. Было легко понять, почему люди выбрали его для основания города.
На следующее утро мы осмотрели остатки поселения. Сохранилось только три здания, каждое из которых стояло довольно далеко от остальных. Старый полицейский участок теперь был резиденцией офицера правительства, в обязанности которого входила забота о благоденствии аборигенов, которые разбивали лагеря в буше на другой стороне реки. В полутора километрах от него, за оврагом, который в сезон дождей заполнялся стремительным потоком, льющимся в Мак-Артур, стоял маленький магазин, куда нас направил упавший указатель. Там можно было купить бензин и масло, пиво, консервированные фрукты, мясные консервы, ковбойские шляпы из папье-маше и леденцы. Его клиентами были аборигены, случайные путешественники на пути в Квинсленд или из него или всадники со скотоводческих станций, которые во время осмотра скота могут оказаться в нескольких часах езды от Борролулы и решают заехать, чтобы выпить пива и поговорить с другим человеком.
Третьим зданием, самым большим из трех, была заброшенная гостиница недалеко от нашего лагеря у реки. Ее наполовину сорванная крыша лязгала и зловеще скрипела от малейшего ветерка. Ее веранды перекосились и провисли. Повсюду вокруг нее, как обломки вокруг волнореза, лежали кучи мусора — разбитые бутылки рома, зубчатые ржавые банки из-под пива, канистры из-под масла, половина шасси автомобиля, его руль, обвитый засохшими ползучими растениями, и странные колеса и рычаги из чугуна, которые, должно быть, были частью какой-то машины, о назначении которой мы не могли даже догадаться.
Внутри половицы осыпались под нашими ногами — это были просто оболочки толщиной не больше бумаги, а их деревянные внутренности были съедены термитами. Покрытое плесенью зеркало криво висело на деревянной стене, железный остов кровати косо стоял, покрываясь ржавчиной, в углу. Среди кучи мусора я нашел книгу. Это было «Подражание Христу» Фомы Кемпийского. Кто мог принести сюда такую ученую мистическую книгу? Я перевернул заглавную страницу. Внутри термиты съели почти все слова святого человека, по-видимому наслаждаясь вкусом чернил, поскольку поля они оставили нетронутыми. Рядом я нашел карту, скрученную и настолько хрупкую, что ее кусочки распадались в моих руках. Она была датирована 1888 годом и горделиво называлась «Город Борролула».
Старая гостиница в Борролуле
К концу прошлого века скотоводы, создав в Квинсленде станции размером с английские графства, перемещались на запад по южным берегам залива в еще не исследованные пустующие земли Северной территории. Хотя река Мак-Артур подвержена действию приливов и отливов, а вода в ней солоноватая, она все же достаточно пресная, чтобы ее можно было пить, и здесь скотоводы поили стада из тысячи голов, которыми, как они надеялись, они смогут заселить свои невиданные пастбища скота. Также здесь можно было собирать запасы, поскольку до этого места река была судоходной и, хотя путь из Дарвина был 1600 километров в длину и мог занимать шесть месяцев, было дешевле и быстрее привезти их на нем, чем тащить по суше из Алис-Спрингс. Таким образом, берега Мак-Артура стали привычным местом для лагеря, где люди и звери могли отдыхать и восстанавливать силы, прежде чем вновь отправляться в путь по пыльной сухой Северной территории.
Когда на западе в Кимберли обнаружили золото, из всех частей Австралии туда стали сходиться старатели, спешившие заработать состояние. Многие шли по скотоводческим тропам из Квинсленда в Северную территорию через Борролулу. Это были трудные времена. Разразились бои между племенами аборигенов и белыми, которые шли через их племенные территории. Одинокий старатель постоянно был в опасности. К тому же в сезон засухи эта местность настолько засушлива, что человек может легко умереть от жажды. Многие умерли. Те, кто поумнее, осторожно перебирались от одного источника к другому. Наиболее удачливым оказался один парень из Борролулы, женившийся на аборигенке. Вдвоем они путешествовали там, куда ни один европеец не отправился бы в одиночестве. Его жена была прекрасным проводником, за годы кочевой жизни она научилась распознавать, в какой складке скалы дольше всего держится влага или где надо рыть землю, чтобы добраться до коричневой подпочвенной воды. Вместе они исследовали Северную территорию вглубь континента из Борролулы. Каждую ночь они разводили костер, и, когда жена ложилась спать, старый бушмен сворачивал свои одеяла по форме тела и клал это чучело с другой стороны костра. Затем он забирался на дерево и проводил ночь среди веток, не выпуская из рук ружья. Утром он не раз находил торчавшее из одеяла копье.
К тому времени Борролула разрослась до размера небольшого приграничного поселения и, казалось, должна была превратиться в цветущий город. На карте, которую мы нашли в гостинице, было показано расположение гипотетических магистралей и площадей, каждая из которых была отмечена под звучным названием — улица Лейхарда, улица Берта, терраса Мак-Артура. Главная дорога, Риддок-Террас, протянулась до пустого места на чертеже и заканчивалась стрелкой с надписью «На Палмерстон». Возможно, это была мрачная шутка со стороны топографов, а может быть, и уловка, чтобы поощрить спекулянтов недвижимостью на юге скупать наделы, поскольку Палмерстон теперь именовался Дарвином, который был отделен от маленького городка 870 километрами пустынного бездорожья.
Как бы то ни было, Борролула действительно обретала признаки города. Здесь обосновался полицейский капрал, пытавшийся внести некое подобие правопорядка в жизнь диких погонщиков и отчаявшихся золотоискателей, стекавшихся на берега Мак-Артура. У него был вкус к литературе, и он отправил в Мельбурн запрос о создании библиотеки. Поразительным образом, почти сразу ему была отправлена тысяча книг. Они провели в дороге шесть месяцев, прежде чем добраться до места назначения. Дальнейшие поставки увеличили объем его библиотеки до 3000. Упряжки лошадей и повозки, которые ждали у причала на реке, были готовы принимать грузы товаров, разгруженных с кораблей с припасами, и развозить их по Северной территории вплоть до плодородной Баркли-Тэйбллендс, где теперь были созданы животноводческие станции.
Примерно в 1913 году первая машина покинула главную автомагистраль с севера на юг в центре Северной территории и поехала в Борролулу. Ее шины были для защиты обернуты шкурами буйволов, и она проделала путь, который раньше занимал у двуколки, запряженной лошадьми, большую часть года. На окружающих холмах были обнаружены золото, уголь, медь и серебро. Помимо полицейского участка, тогда там было две гостиницы, пять магазинов и постоянное население из 50 белых. Казалось, что Борролула наконец-то оправдала надежды топографов, которые много лет назад обозначили колышками линии улиц посреди пустыни.
Но в Австралии города, кажется, гораздо более непостоянны, чем в любом другом месте. В многолюдной Европе поселение редко умирает. После своего создания оно обычно обретает собственную движущую силу, и даже после того, как перестал быть актуальным первоначальный стимул для его создания, продолжает порождать новые виды деятельности и карьеры для своих жителей. Однако населенные пункты на Северной территории рассеялись по огромным пустынным пространствам лишь урывками. Они умирают в одном месте и неожиданно возникают в другом, и только в некоторых местах постоянно продолжает кипеть жизнь. Когда поселение угасает и исчезает, люди просто переезжают, оставляя позади пустые здания. Здесь нет перенаселения и бездомных людей, жаждущих их захватить. Никто не беспокоится о том, чтобы снести гнилые лачуги ради порядка или для блага населения, жаждущего земли. Покинутые и забытые дома остаются гнить.
Со временем внутри Северной территории было пробурено много артезианских скважин, и Борролула утратила свое значение в качестве места водопоя. Золотая лихорадка Кимберли сошла на нет. Большие миграции рогатого скота и людей из Квинсленда закончились. Новые дороги на Северной территории облегчили магазинам доступ по суше к скотоводческим станциям.
Одна за другой повозки начали гнить там, где стояли, пока от них ничего не осталось, кроме железных шин их колес. Термиты съели всю библиотеку, кроме одного сохранившегося тома, который мы нашли в гостинице. Немногие автомобили последовали за первым автомобилистом 1913 года, а некоторые из тех, которые, ревя и кашляя, добрались до Борролулы, не смогли уже сдвинуться с места, поскольку, хотя австралийские бушмены и являются изобретательными механиками, некоторые повреждения, нанесенные беспощадной местностью, можно починить только путем замены, а в Борролуле не было запасных частей. Высоко на горячих холмах последний из постоянных старателей, сидя в одиночестве на своем участке, застрелился. Борролула медленно выродилась и умерла.