Я вывез из Новой Гвинеи довольно интересную зоологическую коллекцию, которую я собрал, имея в виду сравнительно-анатомические исследования. Я собирал преимущественно тех позвоночных, которых анатомическое строение еще не совершенно известно. На коралловых рифах губки с их многочисленными разновидностями особенно привлекали меня. Моя краниологическая коллекция обогатилась также шестью, несомненно, подлинными папуасскими черепами.
Подробное сообщение моих наблюдений и исследований я могу предпринять только по возвращении в Европу, отчасти вследствие многочисленных рисунков, которые должны быть сделаны под моим надзором, отчасти потому, что я хочу посвятить здесь время дальнейшим исследованиям, а не разработке уже добытого материала.
Эта вторая экскурсия в Новую Гвинею, доставившая мне новые научные результаты, увлекает меня на путь исследования этого интересного острова и его жителей, несмотря на трудности и разные непредвидимые компликации обстоятельств. Я надеюсь, что эта вторая экскурсия не останется моим последним посещением Новой Гвинеи.
Остров Кильвару
13 мая[42] 1874 г.
Первое путешествие по Малайскому полуострову
(22/XI 1874 г. — 31/I 1875 г.)
22 ноября. Батавия. После ночи, проведенной без сна (я должен был кончить поправку рукописей об этнологии папуасов берега Маклая, написать несколько писем), я чувствовал себя относительно очень свежим, когда Иеллинггауз, резидент города, заехал за мною в 6 часов, чтобы отправиться к пристани небольшого парохода, который в 7 часов отвез нас к «Namoa» на рейд. Я получил отдельную каюту и так был занят переноской многочисленных моих вещей, что, когда И. должен был перейти снова на небольшой пароход, который возвращался в Батавию, я совершенно забыл передать ему свою рукопись и письма Л. Л. Я дружески простился с этим человеком, который всегда был очень любезен ко мне и показывал мне много симпатии. Несмотря на усталость, я почти весь день провел на палубе. Пассажиров было немного; американский реверент с женой, фон Свитен — племянник генерала, Анастадиадес — грек, проживший 12 лет в Тифлисе, теперь поселившийся в Калькутте.
24 ноября. После удобного плавания при гладком море и лунных ночах пришли мы вечером в Сингапур, где я поселился в Hоtel d’Europe.
25 ноября. Узнал неприятную новость, что sir A. Clarke, губернатор, отправился вчера в Малакку по случаю беспорядков между населения. В отеле встретил старых знакомых: австрийского консула Кониги и американского майора Штудера.
26 ноября. Сделал визит леди Кларк. Довольно красивая женщина, лет двадцати семи или двадцати восьми, любезная и простая, понимает и говорит по-французски, но имеет рыжие волосы. Я остался во время ее завтрака, сам ничего не ел и слушал ее болтание.
Детей у нее нет, муж старше ее двадцатью годами. Вчера Кониги рассказывал мне, что какой-то проезжий венгерский граф был очень влюблен в нее. Я подумал о Л.
27 ноября. Вчера познакомился с г. James Collins, директором небольшого нового здешнего музея — Raffles Library. В музее несколько этнологических предметов из Борнео и Новой Гвинеи, подаренных Моресби и офицерами «Basilisk». Последние вместе с доктором Cоmrie, видевшим меня в гошпитале в Амбоине, распространили здесь известие о моей вероятной смерти. Мне представился некто г. R. Cusack, которому очень бы хотелось попутешествовать со мною.
28 ноября. Мне так неудобно заниматься в этой большой казарме (в Hоtel’e), что решился отправиться в Иохор, где, вероятно, мне можно будет заниматься покойно.
29 ноября. После полутора часов езды и переправы в небольшом пароходе я прибыл в Иохор, резиденцию махарадьи (императора), где был принят им очень любезно. Я не ошибся: дом, или дворец, махарадьи имеет хороший вид, и я помещен комфортабельно.
30 ноября. За завтраком я возобновил знакомство с г. Hole, которого видел в прошлом году у нашего вице-консула Вампоа. Очень доволен моим местопребыванием.
1 декабря. Иохор-Бару. После завтрака г-н Hole предложил мне посетить так называемых оран-утан, которые занимаются рубкой леса недалеко. Мы отправились в полицейском сампане — род большой шлюпки, средняя часть которой снабжена крышей от солнца и дождя. Через часа полтора гребли встретили на речке, называемой Сунги-Малаю, первую пирогу оран-лаут-слета. Слета — местность на о. Сингапуре, где, по преданию, жили прежде эти люди; теперь она превращена в полицейскую станцию. Эти оран-утан, или, как их также здесь называют, якун-лаут, не имеют положительно постоянных жилищ, живут в своих пирогах, кочуя по рекам и морскому берегу. Питаются они всем, что могут найти, едят даже своих собак. Они не приняли магометанства, но очень многие сделались христианами, особенно оран-якун около Малакки (см. Jagor, Reiseskizzen)1.
Имеют особый, отличный от малайского, язык. В первой пироге, которую мы встретили, я увидел старуху, которая гребла; волосы ее образовали большой желто-белый парик, который большими прядями и клочьями падал на лицо; некрасивое, очень прогнатическое лицо имело трусливо-глупое выражение.
Только средняя часть туловища была прикрыта какою-то тряпкой. Морщинистое грязное тело с отвислыми грудями и толстым животом было вдобавок покрыто сыпью. Около небольшого островка, который, однако ж, не имел ни фута твердой земли, а состоял только из мангров, группировалось с десяток пирог, покрытых крышами. Что мне сейчас же бросилось в глаза и заинтересовало, — это большая шапка волос у многих, напоминавшая мне папуасов. Большинство женщин и девушек были голые по пояс, дети (мальчики) совсем голые, мужчины, с немногими исключениями, имели одеждой только тидако. Мы позвали всех последовать за нами и пристали к берегу, где, перенеся свои аппараты, несмотря на грозящий дождь, я начал мерить и рисовать. Я обратил сперва внимание на волосы; у большинства волосы были курчавы, но у некоторых совершенно прямые, зато у трех или четырех женщин и нескольких детей волосы оказались полупапуасообразными, совершенно как у папуасской смеси, которую я часто встречал около Серама. Губы у многих были толсты. Я пришел к заключению, что здесь положительно должна существовать примесь папуасской крови, несмотря на то, что головы оказались брахикефальны и [цвет кожи был] не темнее других малайцев. Я смерил одного мужчину, который был выше и крепче других; он оказался 1.62 м. Смерил также совершенно развитую замужнюю женщину, которая не очень отличалась от других; она оказалась 1.38 м. Верхние конечности длинны относительно роста. У многих я заметил следы оспы. Когда я мерил одну из девушек, она сильно тряслась от страха. Дождь заставил меня отложить дальнейшие наблюдения.
2 декабря. Целый день почти шел дождь. Положительно нагоняет хандру.
3 декабря. Несмотря на лучшую погоду, mon humeur, воспоминая (несмотря на то, что не хочу о том думать) Богор, devient toujours plus misanthrope. Г. Hole уехал в Сингапур. Я обедал один и был доволен одиночеством, как вдруг нагрянули неожиданно четыре англичанина, приехавшие в гости к махарадье. Только к половине двенадцатого ночи они угомонились, а то болтали, пели, свистали etc., etc. Положительно меня все более и более утомляют «die ordentlichen Mitglieder des Menschenpacks».
9 декабря. Отправился утром в Сингапур, получил несколько писем и книг из Европы, но ни единого письма, которого ожидал из Богора. Горькое чувство несколько раз появлялось и надоедало мне, даже за обедом у sir A. Clarke и даже вечером в театре, куда я был приглашен сопровождать губернатора и его жену. Узнал вечером, что d’Albertis в Сингапуре и целый день ищет меня. После представления я отправился повидаться с ним, но неуспешно. Вернулся в первом часу ночи к Вампоа.
10 декабря. Познакомился с d’Albertis. Говорили много о Новой Гвинее. Он отправляется на юго-восточный полуостров Новой Гвинеи с английскими миссионерами.
12 декабря. Отправиться прямо из Иохора в Малакку оказывается очень трудным, потому что дорог нет, и [невозможность] нести с собою достаточный запас провизии (даже один рис) для людей делает эту экскурсию почти что неисполнимою (люди могут нести на себе одну только провизию для себя, так что одно и то же — взять ли 5 или 10, или 20 человек с собою).
14 декабря. Несколько месяцев тому назад несколько жителей Сингапура (оран-бугис) были убиты в Иохоле; это были торговцы, а убийцы — люди Пахан и Иохол. Так как замешаны были люди значительные, то махарадья иохорский не добыл виновных, так что (так как он обещал добыть их губернатору) он снаряжает третью экспедицию. Так как эта экспедиция должна проехать и пройти значительную часть Иохора, то я думаю сопровождать ее.
15[—16] декабря. В 4 часа пополудни отправился я с г. Hole, секретарем махарадьи, со своим слугой Сайнаном (Сунда) и Ахматом на канонерской лодке махарадьи к устью р. Муар, куда подошли 16 декабря к 10 часам утра.
16 декабря. Река Муар имеет общее направление на северо-восток; очень извилиста, хотя миль около 50 остается широкою; глубина приблизительно 6 или 7 сажен. Берега покрыты лесом, который прерывается поясом мангров. Живописная пальма «нибонг» оживляет береговой пейзаж. Кое-где плантации, хотя очень примитивные. Табак растет здесь очень хорошо; аррорут вследствие слишком жирной земли подымается слишком высоко. Плантации здесь, как и на Новой Гвинее, насажены без разбора: кофе, бананы, аррорут, табак, Golocasia и т. п. насажены друг около друга.
Правый берег принадлежит Малакке, левый Иохору.
Был великолепный заход солнца, который мне напомнил об обещании, обоюдно данном [здесь в рукописи переплетающиеся инициалы Л. Л. и М. М. — Ред.].
Совсем стемнело, когда мы бросили якорь около нашей цели, которая называется