Людей же он отчасти взял с собою[10], отчасти оставил в Греции, а по возвращении своем из-за Савы, приказал, чтобы нас перевели из Галлиполи за море в его столицу Бруссу (wursa, Bursa), где мы остались до его прибытия. По приезде своем, он взял герцога Бургундского и тех, которых он оставил, и поместил их в одном доме возле собственного своего дворца. Одного же из этих господ, Венгерца, именуемого Годор (hodor, Hoder), он послал в подарок королю-султану[11] вместе с шестьюдесятью мальчиками.
В числе их должен был находиться и я, но из опасения, чтобы я не скончался на пути от ран, коих у меня было три, меня оставили при короле. Последний также послал пленных в подарок королям — вавилонскому[12] и персидскому[13], равно как и в Белую Татарию[14] в Великую Армению[15] и в другие страны. Меня тогда приняли ко двору турецкого короля и я должен был бегать перед ним в его походах вместе с другими, по тамошнему обычаю. В эти шесть лет я того дослужился, что мне позволили ездить верхом в свите короля, у которого я таким образом провел двенадцать лет. Все, что турецкий король совершил в эти двенадцать лет, излагается здесь подробно.
III. Каким образом Баязит воевал с своим шурином и об убиении сего последнего.
Прежде всего он начал войну с своим шурином, именуемым Караман по стране, ему принадлежавшей и в которой главным городом была Ларенде[16]. Так как Караман не хотел признать его власти, то он выступил против него с войском, состоящим из полутораста тысяч человек. Заметив это, Караман спешил ему на встречу с семьюдесятью тысячами человек отборного войска и надеялся с ним одолеть короля. Встретились они в равнине пред городом Кониею (Konia, древний Икониум), принадлежавшем Караману. Два раза сражались они тут в один и тот же день без решительного успеха на чьей-либо стороне. Ночью обе стороны отдыхали и не сделали никакого вреда друг другу.
Дабы пугать Баязита, Караман велел своим войскам бодрствовать и делать как можно более шуму барабанами и трубами в знак радости и веселья. Баязит напротив того, приказав своим воинам, чтобы они разводили огни только для варения себе пищи, а затем их тушили, послал ночью же тридцать тысяч человек в тыл неприятелю, с тем, чтобы они напали на него в следующее утро, когда сам наступит. Зарею Баязит напал на неприятеля и в тоже время сказанный отряд, исполняя его приказание, напал на него сзади. Караман, видя, что неприятели напали на него с двух сторон, бежал в свой город Конию и так защищался против Баязита, который в одиннадцать дней не мог овладеть городом. Но тогда граждане велели ему сказать, что они готовы сдать ему город под условием, чтобы он пощадил их жизнь и имущество. Получив на это его согласие, они с ним сговорились, что удалятся со стен города, когда его войско к нему приступит, — и план этот был приведен в исполнение. Караман тогда с оставшимися при нем воинами бросился на Турок и заставил бы их удалиться из города, если бы граждане его поддерживали хоть немного. Когда же увидел, что не мог рассчитать на них, он обратился в бегство, но был схвачен и поведен к Баязиту. На вопрос сего последнего, почему он не хотел его признать своим верховным владетелем, он отвечал, что считал себя равным ему государем и тем так разгневал султана, что он вскричал три раза (dry stunt), не освободят ли меня от Карамана. Наконец кто-то явился, отвел Карамана и, умертвивши его, снова явился пред Баязитом, который его спросил, что он сделал с Караманом. Узнав жалкую его участь, он заплакал и приказал казнить убийцу на том самом месте, где он умертвил Карамана, в наказание за то, что он так спешил убиением столь знатной особы и не подождал, пока не прошел гнев своего государя. Затем велел положить голову Карамана на острие копья и носить по всему краю, дабы другие города, увидя, что владетель их уже не был в живых, скорее сдавались. Оставивши потом гарнизон в Конии, Баязит начал осаду Ларенды, требуя, чтобы город ему сдался; иначе он овладел бы им оружием. Жители тогда послали к нему четырех из лучших граждан с просьбою, чтобы он щадил их жизнь и имущество и поставил бы одного из сыновей убитого Карамана, находившихся в городе, на его место. Баязит отвечал, что он готов ручаться за их жизнь и имущество, но что он, по занятию города, предоставил бы себе право передать их город в управление по своему усмотрению или сыну Карамана, или одному из собственных сыновей своих. Этот ответ побудил граждан, считавших себя обязанными защищать право сыновей Карамана, не сдавать города, который мужественно оборонялся пять дней. При столь упорном сопротивлении, Баязит приказал привести пищаль (buechsen) и готовить метательные снаряды (hantwerk). Вдова и сыновья Карамана собрали тогда главных граждан и говорили им, что при невозможности противиться могуществу Баязита, они решились передаться во власть его, дабы их подданные не пропадали понапрасну. Затем сыновья Карамана, с согласия жителей, вместе с матерью и лучшими гражданами, отперши врата крепости, вышли из города. Когда же приближались к войску, мать, взяв за руки своих сыновей, подошла к Баязиту, который видя сестру с сыновьями, вышел из своей палатки им на встречу; они тогда бросились к его стопам, целовали ему ноги, прося пощады, и передали ему ключи замка и города. Король тогда велел стоявшим возле него сановникам поднять их, овладел городом и поставил туда начальником одного из своих приближенных. Сестру же с ее сыновьями он отправил в столичный свой город Бруссу.
V. Каким образом Баязит изгнал короля Севастии.
В пограничном Карамании городе Марсиван (marsuany) княжил некто Мир-Ахмед (mirachamat, Mirachamad). Узнав, что упомянута страна была занята Баязитом, Мир-Ахмед обратился к нему с просьбою, чтобы он изгнал из его области короля Севастии (Sebast, ныне Сивас) Бурхан-Эддина (wurthanadin, Burhanadin), овладевшего ею и слишком сильного, чтобы сам он с ним мог справиться.
Область же свою он предложил уступить Баязиту за соответствующее ей вознаграждение из своих владений. Баязит тогда послал к нему на помощь своего сына Могаммеда с тридцатью тысячным войском, которое изгнало короля Бурхан-Эддина из края, доставшегося Могаммеду за го, что он так удачно совершил первый свой поход. В свою очередь, Мир-Ахмед получил приличное вознаграждение в другой стране.
VI. Каким образом шестьдесят христиан сговорились бежать.
По прибытии Баязита в свою столицу, мы (христианские пленники), числом шестьдесят, сговорились бежать и клялись во всяком случае иметь одинаковую судьбу. Время для побега было определено и были избраны два начальника, которым все обязались повиноваться. В назначенный день мы поднялись около полуночи и направили путь свой к горе, которой достигли при заре. Тут мы слезли с лошадей, дали им немного отдохнуть, а затем опять отправились в путь и ездили в течение целых суток. Когда же Баязит узнал о нашем побеге, он послал в погоню за нами пятьсот всадников. Они нагнали нас при одном ущелье (cluse) и кричали нам, чтобы мы сдались. Но вместо того, чтобы исполнить их требование, мы слезли с коней и начали защищаться. Начальник отряда предложил нам перемирие на час времени. Когда это предложение нами было принято, он подошел к нам и предложил нам сдаваться, ручаясь за нашу жизнь. Посоветовавшись, мы ему отвечали, что нам не было безизвестно, что король нас велел бы предать смерти, коль скоро мы ему были бы представлены и что предпочли бы умереть тут ради христианской веры.
Видя нашу решимость, начальник снова настаивал, чтобы мы сдались, уверяя нас, что нас не умертвят и присягая, что скорей сам погибнет, чем допустит, чтобы нас лишили жизни, если бы король, в гневе своем, приказал нас казнить. Тогда мы сдались начальнику и король, которому мы были представлены, приказал нас тотчас казнить. Начальник тогда бросился к стопам его и сказал ему, что, полагаясь на его милость, он нас уверял под присягою, что нас не лишат жизни. Король тогда спросил, не причиняли ли мы какого-нибудь вреда? Когда же на этот вопрос начальник отвечал отрицательно, мы были посажены в тюрьму, где находились девять месяцев, в течение коих двенадцать из нас скончались. Когда же наступил праздник языческой пасхи, старший сын короля эмир Сулейман[17] выхлопотал наше освобождение. Баязит тогда, призвавши нас к себе, взял от нас обещание, чтобы мы более не уходили от него, велел нам снова дать лошадей и прибавил нам жалованья.
VII. Каким образом Баязит овладел городом Самсуном.[18]
Летом следующего года Баазит вел восемьдесят тысяч человек в страну Джаник (genick) и начал осаду главного города, именуемого Самсун, основанного сильным Сампсоном, по которому и получил название свое. Баязит изгнал владетеля сего города, названного по стране Джаник (zymayd). Подданные его тогда сдались Баязиту, который занял город и страну своими воинами.
VIII. О змеях и ужах.
Не могу не упомянуть о большом чуде, которое во время бытности моей у Баязита случилось близ Самсуна. Внезапно там показалось столь огромное количество змей и ужей, что город ими был окружен на протяжении мили. Частью эти змеи пришли из моря, частью же из лесов Джаники (tcyenick, Tryenick) страны изобилующей лесом и принадлежавшей к Самсуну. Девять дней это скопище змей оставалось совершенно спокойным; на десятый же между ними открылась борьба, и никто не смел выйти из города, хотя они и не причиняли вреда ни людям ни скоту. Видя в этом знак и предопределение