Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь — страница extra из 100

Комментарии

1

Дунгане — оседлый народ, живущий в Западном Китае (в Синьцзяне), а также в Казахстане и Киргизии. В Синьцзяне дунгане составляют около 4 % населения.

Дунгане говорят на китайском языке, но исповедуют ислам. Дунгане принадлежат к северо-китайскому расовому типу, осложненному некоторыми примесями. Их происхождение до сих пор в достаточной степени не выяснено. В этнографии существуют две гипотезы. По одной из них дунгане — китайцы, принявшие ислам.

По другой дунгане — народ тюркского происхождения, потомки древних уйгуров, подвергнувшихся сильному китайскому влиянию.

По своему быту дунгане не отличаются от китайцев; их жилые постройки и домашняя утварь такие же, как и у китайцев; сохранили они также китайские способы возделывания некоторых сельскохозяйственных культур. Тюркский элемент до некоторой степени сохранился в обрядах и народных поверьях.

Дунгане неоднократно восставали против ига китайских и маньчжурских феодалов.

Крупнейшее восстание дунган относится к 1862–1877 гг.; оно охватило ряд провинций Китая: Шаньси, Ганьсу, Джунгарию и Кашгарию и объединило под лозунгами «газавата» — священной войны против неверных — не только многие тысячи дунган, но и другие некитайские народности, в особенности уйгуров.

Вооруженное восстание завершилось образованием независимого государства, состоявшего из трех самостоятельных ханств. Крупнейшее из них в Кашгарии — Джеты-шаар (Семиградие) — было организовано таджиком Якуб-беком.

Однако в 1878 г. восстание было подавлено: Джунгария и Кашгария были преобразованы в провинцию Синьцзян.

2

Здесь М. В. Певцов повторяет ошибку многих современных ему исследователей, описывая будто бы существующий горный узел, состоящий «…из многих сплоченных между собой масс…. представляющий в целом весьма высокое вспучивание… от которого отходят к юго-востоку… горные хребты Семистау и Урка- шар…». На карте, приложенной к первому изданию, Певцов изобразил этот горный «узел». С севера к нему примыкает Саур, на западе тянется Тарбагатай, на западе-юго-западе — Уркашар и на юго-юго-востоке Семистау. Совершенно не изображен на этой карте хребет Коджур, в действительности располагающийся между Уркашаром и Тарбагатаем.

В. А. Обручев, производивший в 1905 г. исследования в этом районе, указал на ошибочность представлений Певцова и ряда других путешественников в описании мнимого горного «узла». В III томе «Пограничной Джунгарии» В. А. Обручев пишет, что характер возвышенностей и их абсолютные высоты доказывают «что о настоящем горном узле, т. е. о слиянии нескольких горных хребтов в общую массу, здесь не может быть и речи. Восточный Тарбагатай, который картографы и географы тянут от этого «узла» на запад, в действительности… суживается, понижается и оканчивается не доходя до узла, а отделяясь от него широкой долиной Хотон-ащи и Бай-мурзинским проходом, достигающим в самом узком месте около километра в ширину. Саур, примыкающий будто бы к узлу с востока, в действительности… тянется высокой стеной с востока на запад мимо узла, обрываясь к нему круто. Каджур также круто понижается к самому узлу, а Уркашар связан с ним узким и сравнительно низким гребнем Эмельчик-кизеня. Семистай (у Певцова — Семис-тау) также не отходит непосредственно от узла, а связан с ним участком плато между левым притоком верхнего Дяма и верховьями р. Тогылгыл, простирающимися почти под прямым углом к общему направлению этого хребта. И Саур, и Каджур, и ближайшие части Уркашара и Семистая выше самого узла, первый на 700–800 м, а остальные на 150–200 м. Между тем настоящий горный узел должен быть выше и во всяком случае не ниже сходящихся в нем хребтов.

В действительности этот ложный горный узел представляет в орографическом отношении суженную северную часть комплекса Уркашар — Семистай и состоит, подобно остальным частям этого комплекса, из уступов различной высоты, тесно спаянных друг с другом» (Обручев В. А. Пограничная Джунгария. Л., 1939. С. 159–160).

Такова краткая орографическая характеристика этого горного района, данная В. А. Обручевым. Здесь следует также отметить, что вообще для возвышенностей, расположенных в северных районах Джунгарии между долиной Иртыша и восточным окончанием хребта Джунгарский Ала-тау, характерны не типичные горные хребты, а простые и сложные плато. Такие столовые высоты, одиночные или соединенные в комплексы в виде ступеней различной высоты, образуют в совокупности одно целое (Цит. соч. С. 90).

3

Упомянутая Певцовым нагорная равнина на современных картах называется долиной Мукуртай. Г. Н. Потанин, посетивший эту долину в том же году, что и Певцов, называл ее урочищем Мукур и дал ей следующее описание: «Урочищем Мукур называется обширное травянистое пространство, по которому проходит местами прерывающаяся полоска камыша и тала: иногда внутри этой полосы появляется вода; трава по преимуществу состоит из солодки (или лакричник dycyrrhiza— растение, широко распространенное в некоторых районах Монголии, Казахстане и Сибири. — Я. М.), которая здесь достигает значительного роста и образует сплошные заросли. К ней примешиваются сферофиза солончакоая, некоторые соссюреи, а из кустарных форм на песчаных буграх, которые здесь перемежаются с солонцами, растут джингыл (тамариск) и чингиль» (Потанин Г. Н. Путешествия по Монголии. Географгиз, 1948. С. 25).

Далее, на восток, ближе к озеру Улюнгур травянистый покров редеет, появляются солонцы, поросшие солянковыми, а еще восточнее, примыкая непосредственно к урезу Улюнгур а, располагается настоящая пустыня, представляющая собой дно древнего озера, занимавшего некогда значительно большую площадь, чем ныне.

По середине долины Мукуртай проходит русло одноименной речки. Летом речка Мукуртай пересыхает, а весной доносит свои воды до маленького озера с горько-соленой водой, отделенного от Улюнгура лишь узким перешейком.

4

Более точные и обстоятельные сведения о Чиликтинской долине приводятся у В. А. Обручева в «Пограничной Джунгарии». Он сообщает, что северная половина долины представляет совершенно ровную степь, полого склоняющуюся к югу, скудно поросшую мелкой полынью и кипцом и имеющую твердую песчано-глинистую почву с щебнем. Южная половина долины представляет степь уже менее ровную: от подножия Тарбагатая в нее далеко выбегают широкие и плоские увалы, поросшие более или менее хорошей травой. В широких долинах между увалами текут небольшие и вскоре исчезающие ручейки, трава здесь гуще и выше, местами растут кустарники. Постепенно к северу увалы понижаются и исчезают, и в нескольких километрах от подножия Тарбагатая начинается ровная степь. Растительность ее лучше, чем в северной половине Чиликтинской равнины. Западная часть этой южной половины выше и суше восточной.

В средней части долины Чиликты на востоке располагается русло речки Чаган-обо, вода в которой исчезает ниже пикета Чаган-обо; на западе протекают реки Канды-су.

Правильность предположения Певцова о том, что под толщами аллювия Чиликтинской равнины скрываются озерные осадки, подтвердилось позднейшими исследованиями ряда русских ученых, в том числе и В. А. Обручева. Под толщами молодых (четвертичных) отложений, принесенных речками и временными потоками, у подножия Манрака были обнаружены более древние (третичные) отложения, которые благодаря своему составу дают основание думать, что Чиликтинская равнина некогда была заполнена водой и представляла собой озеро.

Это предположение было сделано Певцовым в первые же дни его первого путешествия. Тогда за спиной исследователя не было еще никакого опыта экспедиционных наблюдений. Это был период формирования Певцова — полевого исследователя. Тем более замечательными представляются его наблюдения и смелые научные выводы, сделанные в этом путешествии. Примечательным для последнего является также и то, что в Джунгарском путешествии М. В. Певцов уделял значительное внимание, а в своем отчете и соответствующее значительное место, геологическим наблюдениям. Начав подготовку к предстоящим исследованиям малоизвестных стран еще в годы учения, будущий путешественник уделял много внимания, помимо главных занятий астрономией, изучению сбора ботанических и зоологических коллекций; геологией же М. В. Певцов, насколько это нам сейчас известно, занимался сравнительно меньше. Тем не менее, как мы уже говорили, в этом (Джунгарском) путешествии М. В. Певцов много времени посвящал исследованию горных пород, которыми сложены горы Северной Джунгарии. И хотя в результатах этих исследований имеются неточности и даже ошибки, тем не менее они в свое время давали наибольшее количество научного материала.

5

Кумирня — небольшая языческая (обычно буддийская) молельня с идолами, кумирами.

6

Ламаизм — тибето-монгольская форма буддизма (буддизм проник в Тибет в VII в.); распространен в автономных районах Тибета и Внутренней Монголии (Китай), в Монголии, а также в отдельных районах Непала и Индии. В России имеет последователей, главным образом в Бурятии, Калмыкии и Туве. Название происходит от слова «лама» (по-тибетски — высочайший) — буддийский монах.

Считается, что примерно с 1970-х гг. термин «ламаизм» начал постепенно выходить из употребления в европейской науке…

Большинством современных исследователей термин «ламаизм» признается ошибочным (см., напр.: Торчинов Е.А. Буддийская традиция Тибета // Введение в буддологию. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000; Lopez D. Prisoners of Shangri-La: Tibetan Buddhism and the West. Chicago: University of Chicago Press, 1999). Это понятие было введено немецкими учеными XIX в., для того чтобы подчеркнуть высокое положение духовенства в тибетском обществе, и долгое время использовалось в советской науке. Однако почитание духовного наставника (ламы) не является чем-то особенным для буддизма как такового (а возможно, и для большинства восточных религий). Главными священными текстами являются Ганджур (собрание изречений Будды) и Данджур (комментарии к изречениям Будды). При этом особый упор делается на тексты Тантры, которых насчитывается 2606. Буддизм в Тибете практически полностью, лишь с некоторыми изменениями, не затрагивающими фундаментальных основ, перенял классическую индийскую буддийскую традицию. Таким образом, выделять его в отдельную конфессию не оправдано.

7

По этому кратчайшему пути в Гучен прошел Н. М. Пржевальский в конце своей второй экспедиции в Центральную Азию в 1877 г. (см.: От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор. Географгиз, 1947).

8

Торгоуты относятся к западным монголам, населяющим Алтайскую горную страну и сопредельные с ней земли. Их язык и обычаи несколько отличаются от языка и обычаев наиболее многочисленной группы монгольского народа — хал ха.

9

Впервые дикие верблюды были добыты Н. М. Пржевальским во время его второго центральноазиатского путешествия в котловине озера Лобнор (окраина Кумтага и нижний Тарим). Отчет

Н. М. Пржевальского о третьем путешествии содержит ряд новых данных о диком верблюде. Этому животному путешественник посвятил и особую статью («Природа и охота», т. I, 1878).

Вот как Н. М. Пржевальский описывает дикого верблюда, обитающего на равнинах Цайдама (Китай, провинция Цинхай): «Дикие верблюды, — пишет Пржевальский, — живут небольшими обществами от 5 до 10, редко до 20 экземпляров; в большие стада никогда не соединяются. По своей наружности они мало отличаются от домашних верблюдов; только у диких туловище тоньше и морда острей; кроме того, у них шерсть имеет серый цвет.

Монголы Западного Цайдама охотятся за дикими верблюдами и бьют их для еды, преимущественно поздней осенью, когда эти животные бывают очень жирны… Последние, вероятно, не особенно осторожны, если их можно бить из светильных ружей. Монголы говорили нам, что дикий верблюд отлично обоняет и видит вдаль, но на близком расстоянии зрение его гораздо хуже» (Пржевальский Н. М. Монголия и страна тангутов. Географгиз, 1946. С. 246–247).

Интересные сведения удалось собрать о некоторых повадках дикого верблюда Г. Е. Грумм-Гржимайло, который пишет: «Раненый верблюд редко уходит; самое же выгодное попасть ему в ногу: тогда он не трогается с места и только кричит. Нападают на человека одни самки, защищающие своих верблюжат; о возможности же приручения этих животных дгинцы (жители населенного пункта Дга в горах Чоль-таг на юге Джунгарии. — Я. М.) сообщить ничего не могли, так как на их памяти подобных случаев не было» (Грумм-Гржимайло Г. Е. Описание путешествия в Западный Китай. Географгиз, 1948. С. 285).

Работы М. В. Певцова, П. К. Козлова и других русских, а затем и советских ученых позволили уточнить данные о диких верблюдах в Центральной Азии.

Дикий верблюд отличается от домашнего более низкими горбами, более слабо развитыми пучками удлиненных волос на вершине горбов, шее, подбородке, внешней поверхности бедер, проксимальных частях предплечья и конца хвоста. Уши у дикой формы более короткие. Мозоли на передних ногах отсутствуют. Окраска их, всегда песчано-коричнево-красноватая, менее подвержена такой изменчивости, как у домашних. Общая высота черепа у диких относительно меньше; лицевая часть черепа длиннее; ширина черепа меньше. Венечный, сочленовный и угловой отростки нижней челюсти относительно ниже. Изменчивость домашних верблюдов, по сравнению с дикими, по всем признакам, значительно большая (Банников А. Г. Зоологический журнал. Т. 24. № 3. 1945; Хавесон Я. И. Доклады АН СССР. Т. 60. № 6. 1948).

10

Н. М. Пржевальский, описывая диких верблюдов, обитающих в районе Цайдама, отмечает в противоположность Певцову, что бывают случаи, когда домашние верблюды уходят с дикими, навсегда покидая своих хозяев. «В феврале, — пишет Пржевальский, — в период течки, самцы делаются чрезвычайно смелы и иногда прибегают к караванам, которые следуют из Цайдама в город Аньси-Чжоу. Случается, что караванные верблюды уходят тогда вместе с дикими и уже больше не возвращаются» (Пржевальский Н. М. Монголия и страна тангутов. Географгиз, 1946. С. 247).

Вопрос, который ставит Певцов: «Не правильнее ли будет диких верблюдов считать одичавшими домашними?» — поднимался еще раньше Пржевальским, который склонен все же был считать, как большинство других путешественников и ученых, что дикие верблюды исходно дикие.

11

Монголы халха, или халхасцы, относятся к северной группе монгольских народов. В Джунгарии халха почти нет.

Замечание М. В. Певцова о том, что монгольское наречие торгоутов мало чем отличается от языка «урянхайцев, вероятно их соплеменников», неверно: урянхайцы (сойоты, туба) относятся к северо-восточной тюркской языковой группе. Подробней об урянхайцах см. в комм. 30.

12

Озеро Улюнгур — одно из пяти крупнейших озер Северо-Западного Китая (Лобнор, Баграч-куль, Эби-нур, Улюнгур и Телли-нур).

Расположенное на путях из Казахстанских степей в Монголию и Китай, богатое рыбой и птицей, Улюнгур издавна привлекало внимание путешественников. Первые известные нам упоминания о нем относятся к середине XIII в. В географической литературе позднейшего времени мы находим многочисленные описания этого озера, большинство из которых отличается, к сожалению, чрезвычайной краткостью. Тем не менее в ряде сочинений крупнейших отечественных путешественников приводятся сведения, дополняющие описания Певцова и дающие возможность составить более полную географическую характеристику Улюнгура. (Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. СПб., 1914. С. 298–299; Пржевальский Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет. Географгиз, 1948. С. 27–28; Потанин Г. Н. Путешествия по Монголии. Географгиз, 1948. С. 26–28; Сапожников В. В. По Алтаю. Географгиз, 1949. С. 354–357; Сосновский Ю. А. Отчет о «Булунтохойской экспедиции» в записках РГО по общей географии. Т. V. СПб., 1875. С. 573–575.) Например, Г. Е. Грумм-Гржимайло выводит среднюю цифру показателя высоты уреза Улюнгура над уровнем моря из результатов барометрических измерений Певцова и показателей, полученных некоторыми другими путешественниками:

Потанин и Рафаилов (топограф) — 1530 футов Пржевальский — 1586»

Сапожников — 1739»

Певцов — 1740»

Средняя — 1649 футов

Разница между этой цифрой и даваемой на картах XX в. (446 метров, т. е. 1472 фута) равняется 53,1 метрам, или 177 футам.

В 1882 г. М. В. Певцову вновь пришлось заняться измерением высоты уровня Улюнгура. В результате тщательных повторных измерений он получил цифру, равную 1650 футам. В отчете об этих работах, который был опубликован в «Известиях Русского географического общества», т. 25, Певцов, помимо прочего, указывает и результаты нивелировки перешейка между озером Улюнгур и Черным Иртышом. Эта работа по поручению Певцова была проведена топографом Богдановым в 1883 г. и показала, что поверхность озера на 27,5 футов ниже уровня реки и что поэтому не может быть подземного стока из озера в реку, как предполагал Ю. А. Сосновский. Последующие исследования подтвердили правильность этого вывода.

Интересные сведения, дополняющие описание Певцова, мы находим у В. В. Сапожникова. Последний посетил Улюнгур в 1908 г. и наблюдал там любопытное явление, которое он сам описывает в следующих словах: «Проезжая по тесному берегу вдоль самой воды, я обратил внимание, что она окрашена в ярко-зеленый цвет. Зачерпнув воды в стакан, я получил тоже совершенно зеленую воду; исследовав ее потом под микроскопом, я убедился, что вода густо наполнена колониями сине-зеленой водоросли, близкой к Nos-toc’y или Anabaena.

Колонии маленькие и не образуют свойственных первому [Nos-toc’y] пузырей. Эта окраска тянулась полосами в середине озера, насколько мог рассмотреть глаз, и заняла вдоль берега не меньше 10 верст. Одним словом, при обилии воды часа два негде было напиться». (Сапожников В. В. По Алтаю. Географгиз, 1949. С. 355).

Это было одно из первых наблюдений и описаний планктона озер Центральной Азии.

Следует напомнить, что впервые в Центральной Азии сбор планктона производился в экспедиции П. К. Козлова в 1899 г.

Там же Сапожников перечисляет и птиц, которых он видел на Улюнгуре. Среди них, кроме названных Певцовым, упоминаются журавли и бакланы.

У Сосновского мы находим яркое дополнение характеристики озера и картины его берегов: «Озеро Улюнгур чрезвычайно бурно,

особенно при господствующих здесь весьма суровых юго-западных ветрах. Постоянный прибой воды изрыл восточный берег ярами, провалами и ямами, над которыми торчат самых причудливых форм уцелевшие остатки материка, в виде столбов, конусообразных сопок, пирамидальных террас и проч…» (Отчет о Булунтохойской экспедиции. С. 575).

Некоторые сведения о животном мире окрестностей озера сообщает Г. Н. Потанин. Он пишет, что, по словам местных жителей, там водятся: кабан, выдра, волк, лисица, корсак (вид лисицы), кошка сляусын (манул). Там же Потанин приводит весьма интересную легенду. В ней говорится, что зимой, когда Улюнгур замерзает, на нем бывает слышен крик водяной коровы (су-сиир, как ее называют местные жители), которая выходит на лед, когда людей нет; «видеть ее пока, — замечает Потанин, — никому не удавалось. Повод к такой легенде подает, может быть, шум, сопровождающий образование трещин во льду». (Потанин Г. Н. Путешествие по Монголии. Географгиз, 1948. С. 26).

Ни один из путешественников, ни до, ни после Потанина, не упоминает более об этой легенде. Однако в связи с ней, интересно вспомнить, что в озере Куку-нор до сих пор сохранились ластоногие — реликты третичного моря Тетис. Весьма вероятно, что и в Улюнгуре до самого последнего времени могли обитать эти животные и дать повод к созданию легенды, приводимой Потаниным.

13

В. В. Сапожников в своем известном труде «Монгольский Алтай в истоках Иртыша и Кобдо» (в книге «По Алтаю». Географгиз, 1949, с. 354) пишет: «Самый берег (Улюнгура. — Я. М) окаймлен двумя валами: первый близ воды, а второй — более высокий — саженях в двадцати от нее». Это, по-видимому, береговые валы — несомненные признаки некогда более высокого уровня озера.

В. В. Сапожников впервые описал в своем отчете о путешествии береговые валы озера; однако никто до сих пор не обратил внимания на это, еще одно свидетельство былых размеров Улюнгура.

14

Такого китайского названия никто из путешественников, кроме Певцова, не указывает. Сосновский пишет, что некитайское местное население называет и реку Урунгу и город Булун-тохой «одним и тем же именем «Бурлутогой» (река Бурлутогой, город Бурлутогой), а китайцы, избегающие звука “р” и заменяющие его звуком “ли”, называют то и другое Булун-тохой» (Отчет о Булунто- хойской экспедиции. С. 576–577).

Г. Н. Потанин называет этот город — Булунь-тохой; Г. Е. Грумм- Гржимайло Булунтохойскую котловину называет Бурун-тогой, указывая, что это название, под которым оно известно у киргизов, «вполне оправдано теми упорными, в особенности весной, и часто очень сильными ветрами, которые дуют здесь преимущественно по двум румбам с юго-востока и северо-востока. Благодаря этим ветрам озеро пользуется репутацией очень бурного» (Грумм- Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. С. 299).

На всех современных картах принято единое название для этого города — Булун-Тохой.

Нам представляется, что это монгольское название города — Булун-тохой — является неоспоримым доказательством того, что некогда река Урунгу направляла свои воды в озеро Бага-нор, а не Улюнгур, куда впадает она сейчас (об этом подробней см. в комм. 15). В самом деле, если мы проследим нижнее течение Урунгу в случае впадения ее в Бага-нор, то увидим, что долина реки образует излучину, поворачивая к югу, к озеру. Город Булун-Тохой расположен как раз в точке поворота реки к югу. В переводе с монгольского оба составных слова этого названия — «булун» и «тохой» значат — «колено» (реки), «лука» (реки). Такое название могло быть дано жителями населенному пункту, который располагался на излучине реки. Сейчас Урунгу в нижнем участке течет прямо к северо-западу, впадая в Улюнгур, и такой излучины не образует.

15

На вопрос, куда впадает река Урунгу — в Улюнгур или в Бага-нор, от первых исследователей тех мест и до самого последнего времени географическая литература давала самые противоречивые ответы.

Современная Певцову китайская география утверждала что Урунгу вливается не в Улюнгур, а в меньшее озеро — в Бага-нор. Посетивший Булунтохойскую впадину в феврале 1875 г. Ю. А. Сосновский утверждал противоположное: «Река Урунгу, проходя мимо озера Бага-нор, вливается в Улюнгур верстах в 12 от упомянутого соединения между обоими озерами» (Отчет о Булунтохойской экспедиции // Записки Русского географического общества. Т. I. 1875. С. 574). Однако там же у Сосновского мы находим весьма любопытное указание: «Крайний, южный рукав дельты Урунгу, наполненный несколько и теперь водою, имеет направление к стороне озера Бага-нор, так что весьма возможно допустить, что именно этот рукав был прежде главным руслом реки» (Цит. соч. С. 575).

В том же году, что и Певцов, район озера Улюнгур обследовал Г. Н. Потанин. Вот что мы находим по интересующему нас вопросу в его описаниях. «Селение Булун-тохой лежит между канавой, по которой течет вода из Урунгу, и стеной, которою обрезывается терраса в промежутке между устьем Урунгу и Бага-нором…

Канава, как уверяют местные жители, первоначально была обыкновенных незначительных размеров, но со временем сама разработала искусственное свое русло и превратилась в значительную речку, в которую даже заходит рыба» (Потанин Г. Н. Путешествия по Монголии. С. 28–29).

На карте, приложенной к выпуску III «Очерков Северо-Западной Монголии» Потанина и составленной им в 1883 году по последним сведениям, р. Урунгу изображается впадающей в озеро Улюнгур и отделенной поднятием от озера Бага-нор. То же самое мы находим и на карте, снятой известным топографом Рафаиловым в 1876–1877 гг. и приложенной к этому же труду Г. Н. Потанина.

В конце марта 1879 г. теми же местами прошел в свое третье центральноазиатское путешествие Н. М. Пржевальский. Он определенно указывает, что р. Урунгу является притоком Улюнгура: «С востока оно (Улюнгур. — Я. М.) принимает довольно большую реку Урунгу; стока же вовсе не имеет».

В. В. Сапожников, наблюдения которого относятся к июню 1908 года, также, даже не упоминая озера Бага-нор, сообщает, что река Урунгу питает своими водами озеро Улюнгур.

Г. Е. Грумм-Гржимайло в первом томе своего труда «Западная Монголия и Урянхайский край», вышедшего в 1914 году, пишет, что р. Урунгу впадает в озеро Улюнгур «несколькими рукавами, отделяя в то же время протоку в сторону озера Бага-нор; последняя, впрочем, ныне настолько обмелела, что вода в ней показывается, да и то только в вершине при самом высоком стоянии вод в Урунгу» (Грумм-Гржимайло. Цит. соч. С. 298).

Наконец, известный советский исследователь Монголии Э. М. Мурзаев в своей книге «Монгольская Народная Республика» (Географгиз, 1948) сообщает следующие сведения: «Бассейн озера Улюнгур. С южных склонов Монгольского Алтая только одна река в пределах Монголии доносит свои воды до озера (исключая верховья Д желты, упомянутой выше). Это река Булугун, впадающая в озеро Улюнгур в Синьцзяне, под названием Урунгу» (Цит. соч. С. 190).

В комментариях ко второму изданию труда Н. М. Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет» (Географгиз, 1948) Э. М. Мурзаев дает дополнительные сведения, сообщая, что озеро Бага-нор (Ба- га-нур) «получает воду по мелководной дельтовой протоке р. Урунгу, последняя почти целиком стекает в Улюнгур» (Цит. соч. С. 365).

Таким образом, все исследователи, посетившие лично Булунто- хойскую впадину, указывают, что Урунгу впадает в озеро Улюнгур.

Утверждение о том, что Урунгу впадает в Бага-нор, мы находим только в китайских географических источниках второй половины XIX в. и на листе L — 45 карты масштаба 1: 1 000 000, выпущенной ГУГКв 1941 г.

Наконец, мнение о том, что Урунгу свой сток в неравных количествах делит между Улюнгуром и Бага-нором, высказывают исследователи, лично не посещавшие тех мест и располагавшие лишь литературными материалами.

16

По современным данным, абсолютная высота Булунтохойской впадины принимается равной 480 м. Неверно также и замечание М. В. Певцова об общем уклоне впадины к югу. Уровень озера Бага-нор превышает уровень озера Улюнгур на 2 м. Высота уреза воды Улюнгура над уровнем моря — 446 м, Бага-нора — 448 м. Что касается направления течения арыков, на которые указывает Певцов как на признаки общего уклона впадины, то оно обусловлено, наверное, местными уклонами: к югу — южнее и западнее Булун-Тохоя и уклоном к северо-западу и северу — севернее Булун-Тохоя.

17

Тощая глина предполагает наличие песка в пределах 30 % в отличие от жирной глины, содержащей менее 5 % песка.

18

М. В. Певцов на глаз, без инструментальных измерений, определял расстояние между Улюнгуром и Бага-нором. Новейшие измерения определяют это расстояние равным 7–8 км. Ошибочно также утверждение М. В. Певцова о том, что Бага-нор не имеет с озером Улюнгуром никакого сообщения. Между озерами существует протока, обычно сухая и заполняющаяся водой во время высоких паводков на р. Урунгу (см. комм. 15).

19

Мнение о том, что Улюнгур, Бага-нор и другие более мелкие озера Булунтохойской впадины представляли некогда единое пресное водохранилище, высказывалось некоторыми исследователями и до М. В. Певцова. В частности, Сосновский в отчете о Булунтохойской экспедиции писал: «Едва высохшая ложбина протока между обоими озерами, имеющая довольно значительную ширину у Бага-нора, служит очевидным признаком, что проток сей составлял неразрывное звено соединения. Наконец, голый, бесплодный берег вплоть до гор Салбурты и болотистая низина Мукуртай должны считаться такими же признаками общего явления, на основании коего легко допустить, что весь сейчас упомянутый район вместе с теперешним водоемом, озерами Улюнгур и Бага-нор, составлял за 600 с лишком лет море Ки-дцзы-ли-ба-дцзы, о котором упоминает спутник Булагу-хана…» Далее Сосновский высказывает отличное от Певцова и более правильное мнение об источниках питания этого огромного пресноводного бассейна: «…а тогда как неизбежное явление, следует признать, что названный водоем принадлежал через посредство Иртыша к океаническому бассейну и только впоследствии, подобно Далаю с р. Конрулен (Керулен. — Я. М.), замкнулся в особый континентальный…»

Такой взгляд на древнюю гидрографическую связь Булунтохойской впадины с Иртышом разделяют и советские ученые.

Э. М. Мурзаев пишет по этому поводу: «Единственным объяснением пресноводности озера может быть предположение, что Улюнгур сравнительно недавно изолировался от системы Иртыша, к ней он некогда, конечно, принадлежал. На это указывает очень близкое соседство северного залива озера с долиной реки, от которой оно отделено только невысоким увалом. Таким образом, и р. Урунгу принадлежала к бассейну Иртыша и только в недалеком геологическом прошлом обособилась» (см.: Пржевальский Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет. С. 365–366).

20

Н. М. Пржевальский, посетивший р. Урунгу в 1879 г., также отмечает бедность этой реки видами рыб. Однако, кроме перечисленных М. В. Певцовым, ему удалось добыть особенно многочисленных там ельцов (Leucigius sp.) и линей (Tinea tinea). Для рыболовов бедность видами компенсировалась в Урунгу необычайным богатством особей. Вот что пишет в связи с этим Н. М. Пржевальский: «Рыболовство, которым мы тотчас же занялись по приходе на Урунгу и продолжали практиковать во все время следования по этой реке, давало результаты баснословные. Небольшой сетью, всего в 5 сажен длины, мы нередко вытаскивали из реки за одну тоню 5–6 пудов голавлей, все как один около фута длиною. В меньшем количестве попадались и другие рыбы из числа пяти поименованных видов, водящихся в Урунгу (елец, карась, пескарь, окунь, голавль. — Я. М.)» (Из Зайсана через Хами в Тибет. Географгиз, 1948. С. 31–32).

21

Общность условий образования ледников и временных речек, о которых упоминает М. В. Певцов, весьма ограниченная. Ледники образуются в результате скопления твердых атмосферных осадков выше линии вечного снега. Меняющиеся температуры и давления превращают скопления снега в фирн и лед. Подобные ледяные массы, сползающие ниже снеговой линии, и носят общее название ледников, или глетчеров (от немецкого Gletscher — ледник). Временные же речки, описанные М. В. Певцовым, обязаны своим происхождением весеннему таянию снежных масс, скопившихся зимой в обширных котловинах плоскогорья, высоты которого нигде не переходят границы вечного снега.

22

В урунгуйских тугаях — древесных зарослях, сопровождающих долину Урунгу, многочисленны различные кустарники. К тому, что перечисляет М. В. Певцов, следует прибавить: джиду (Еlае- agnus angustifolia orientalis), изредка встречающуюся деревом; черную смородину (Rubes nigrum). По окраинам тугаев, на более солонцеватой и песчаной почве встречаются: джингил (шингиль — Halimodendron halodendron), саксаул (Haloxylon ammodendron), тамарикс (Tamarixsp.) и обширные площади чия блестящего (дырисуиа — Lasiagrostis splendens).

23

Кулан, или джигитай (джигетай— у Певцова), — примитивная пустынно-степная лошадь, по некоторым признакам сближающаяся с ослами (удлиненные уши, короткие волосы хвоста и т. д.), почему кулана и называют иногда «полуослом». Кулан широко распространен в Северном Китае, особенно в Джунгарии и в Юго-Западной Монголии; обитает в Бадхызе (Южная Туркмения). Охота на кулана повсеместно запрещена. Кулан представляет не только большой теоретический интерес, но и практический, как материал для выведения новых пород домашних животных.

24

Фауна долины р. Урунгу очень интересна. В верхнем течении Урунгу, в пределах Монголии, там, где река носит название Бу-лугуна, в ней сохранялся бобр. В верховьях реки, по островным лесам обитают такие виды, как марал, косуля, кабан, белка, бурундук. В то же время здесь обитают и горные виды: горный баран, сибирский горный козел, сеноставки, улары и др. По долинам рек и сухим депрессиям высоко поднимаются полупустынные виды: слепушонка, хомячки, тушканчики и т. д. Все это видовое разнообразие представляет собой очень пестрый и богатый фаунистический комплекс.

Краткие, но весьма интересные сравнительные характеристики долины Урунгу на различных участках ее течения мы находим у Н. М. Пржевальского: «Хотя, конечно, лесные и кустарные заросли по Урунгу производили отрадное впечатление сравнительно с дикостью и бесплодием окрестной пустыни, но все-таки в этих рощах весенняя жизнь проявлялась далеко не в том обилии и прелести, в каковых мы привыкли встречать это время в лесах наших стран. Певчих птиц было немного, да и те не могли вдоволь петь при частых и сильных северо-западных ветрах, господствовавших здесь в апреле. Растительная жизнь развивалась также туго, несмотря на перепадавшие сильные жары. Вообще, всюду заметно было, что только благодаря влаге, приносимой рекою, на узком пространстве ее берегов приютилась небогатая органическая жизнь среди мертвого царства окрестной пустыни» (Из Зайсана через Хами в Тибет. Географгиз, 1948. С. 30).

Однако эта же долина, по сравнению с однообразными и бедными растительностью и животной жизнью берегами озера Улюнгу- ра, несомненно выигрывает, и Н. М. Пржевальский отмечает это: «Придя на Урунгу, мы разбили свой бивуак в прекрасной роще на самом берегу реки. Место это показалось еще приятнее сравнительно с пустынными берегами озера Улюнгур. Там всюду было мертво, уныло; здесь же, наоборот, можно было послушать пение птиц и подышать ароматом распускающихся почек высоких тополей; глаз приятно отдыхал на начинавшей уже пробиваться травянистой зелени; кое-где можно было встретить и цветущий тюльпан (Tulipa uniflora), первый цветок, замеченный нами в эту весну. К довершению благодати вода в Урунгу в это время (5 апреля) уже имела +13°, так что можно было с грехом пополам купаться, тем более что в воздухе полуденное тепло достигало +16,8° в тени. Между тем всего восемь дней тому назад нас морозил сильный снежный буран и холод в -16° на восходе солнца. Впрочем, в данном случае быстрому увеличению тепла помогло и то обстоятельство, что мы уже миновали высокий снежный Саур и находились в районе скоро согревающейся Чжунгарской пустыни» (Цит. соч. С. 31).

25

Вообще Монгольский (Южный — у Певцова) Алтай отличается чрезвычайной развитостью боковых отрогов и предгорий, иногда имеющих характер как бы самостоятельных мощных поднятий. В той части, о которой упоминает М. В. Певцов, в действительности трех параллельных цепей нет, однако множество значительных хребтов-отрогов, на некоторых своих участках, приблизительно параллельных магистральному хребту, создало, очевидно, у путешественника неверное представление о наличии в северной части Монгольского Алтая параллельных горных цепей.

М. В. Певцов пишет, что он видел «снежную группу, состоявшую из нескольких массивных гор примерно под 48°20′ с. ш. и 58°30′ от Пулкова долготы». Действительно, приблизительно на 8—10' восточнее этого места расположена снежная группа Мус-тау. Ее составляют несколько вершин, из которых одна достигает 3934 м, остальные, лежащие к северо-западу, — ниже.

В том же, 1876 г., в котором М. В. Певцов лишь издалека наблюдал эти вершины, вблизи них, у озера Даин-гол, побывал Г. Н. Потанин. В 1908 и 1909 гг. район озера Даин-гол обследовал В. В. Сапожников. Он открыл несколько ледников на Мус-тау, наибольший из которых (свыше 5 км длины) назвал именем П. А. Рафаилова — топографа экспедиции Г. Н. Потанина.

26

В этом правильном и подтвержденном последующими более детальными исследованиями заключении М. В. Певцова о некогда существовавшей орографической связи Тарбагатая с Монгольским Алтаем ярко проявляется отменная наблюдательность путешественника и его талант исследователя. Не следует забывать, что М. В. Певцов был связан в своих научных изысканиях маршрутом, заданным торговому каравану, и наблюдения мог производить только, так сказать, по совместительству с основными обязанностями начальника конвоя. Это обстоятельство лишало его, в частности, возможности посещать местности, наиболее интересные для географических исследований. Только горячая любовь к науке и незаурядные способности дали возможность М. В. Певцову собрать и в этих условиях обширный, разносторонний и чрезвычайно ценный естественно-исторический материал.

27

Река Булугун (Булаган) берет начало в ледниковом озере Хара-нур. В верховьях, в пределах Монгольского Алтая, Булугун — типичная горная река, протекающая частично в ущельях, местами же в живописных, заросших кустарниковой и древесной растительностью долинах. Здесь же, в пределах Монгольского Алтая, Булугун принимает и все свои многочисленные притоки. Из них наиболее крупные: справа — Чжир-галды (Джиргаланты) и Баян (Байн) — гол; слева Зурган, Тургунь-гол, Уласты и Чжирзылын-гол. Уже в районе отрогов в Булугун справа вливается крупнейший приток — р. Чингил (Чингиль), принявший выше в свою очередь многочисленные притоки, из них наиболее крупные: справа — Ильзыт-булак (Чанкан); слева — Берткем и Цаган-гол. После слияния с Чингилом Булугун принимает название Урунгу (или менее распространенное — Булун-тохой, Бурлу-тохой; см. комм. 14) и выходит через область предгорий на Джунгарскую равнину. С этой частью течения Урунгу мы уже познакомились по описанию М. В. Певцова.

28

Обилие плавника на Урунгу во время паводка отмечали и другие путешественники, посетившие эту реку.

В верховьях, в пределах Монголии, Урунгу имеет падение в среднем 7,6 м на 1 км. Выходя в Синьцзяне на равнину, река течет значительно спокойнее, но и там совершенно непригодна в качестве водного пути. Читатель далее узнает, что М. В. Певцов, возвращаясь из экспедиции, сделал попытку спуститься по Урунгу на плоту. Попытка эта не удалась и чуть не стоила М. В Певцову и его спутникам жизни.

29

Урянхаями, или урянхайцами, во времена Певцова называли тувинцев — народ тюркского происхождения, в основной своей массе живший в Урянхайском крае. Небольшие группы этого народа, говорящие не на тюркском, а на монгольском языке, жили в Монголии и Северо-Западном Китае, в верховьях рек Кобдо и Урунгу, а также в бассейне Черного Иртыша и в районе предгорий хребта Хан-хухэй.

Урянхаи — уничижительное наименование, буквально обозначающее «люди оборванные», «презренные». Это название было дано тувинцам маньчжурской династией китайской империи, которая в течение почти двух веков безжалостно угнетала и эксплуатировала тувинских кочевников.

Самоназвание народа — тува, туба. Оно идет от названия одного из племен его предков — туба и тубалар, обитавшего в долине реки Тубы, притока Енисея.

30

Великой Среднеазиатской пустыней, или пустыней Гоби, называли огромные равнинные пространства, расположенные на юге Монголии и в прилегающих районах Китая. Само слово «гоби» по-монгольски означает безводную и бесплодную равнину. Из этого «термина» и возник топоним «Гоби». В то время, когда М. В. Певцов совершал свое путешествие, о пустынных пространствах Монголии и Китая в науке имелось немного достоверных сведений. По мере увеличения изученности Гоби изменялась и оценка ее пустынности. Ныне известно, что многие районы Гоби, особенно той ее части, которая находится в пределах Монгольской Народной Республики, не представляют собой типичной «безжизненной пустыни», а имеют характер полупустынь или пустынных степей.

Места, которые пересекал караван М. В. Певцова, относятся к Заалтайской Гоби и являются наиболее пустынными областями Гобийской пустыни (см. комм. 84).

Здесь же следует отметить, что во времена М. В. Певцова не было еще окончательно установившегося названия для территорий, объединяемых ныне наименованием Центральная Азия. Поэтому и Гоби называлась в то время Среднеазиатской пустыней, а Певцов в своих трудах использовал в отношении этих территорий названия «Внутренней», «Центральной», а иногда и «Средней» Азии.

31

Сайга (сайгак) — пустынно-степная антилопа, распространенная еще в XVIII в. очень широко: от Карпат на западе до Джунгарии на востоке и доходившая до Барабинской степи и средней Волги на севере. Хищнический промысел на сайгу привел к полному уничтожению этого вида на большей части ареала. Данные М. В. Певцова о сайге в Джунгарии — первые точные указания о распространении этого вида в указанном районе.

32

Необыкновенная прозрачность атмосферы в южной Джунгарии отмечалась и другими путешественниками. Г. Е. Грумм-Гржимайло, посетивший джунгарское предгорье Тянь-Шаня в 1889 г., замечает: «Пыльная атмосфера в Южной Джунгарии, по-видимому, явление исключительное» (Описание путешествия в Западный Китай. Географгиз, 1948. С. 128).

33

Описание «любопытного феномена», сделанное М. В. Певцовым, послужило впоследствии, уже после смерти путешественника, к открытию в этом месте месторождения каменного угля.

34

Саксаул (Haloxylon) — древесное растение, образующее леса песчаных пустынь. Это самое типичное и замечательное растение пустыни. Саксаул имеет чрезвычайно изогнутый, корявый и рас- тресканный ствол, от которого отходят столь же корявые ветви, заканчивающиеся довольно густой метелкой так называемых ассимилирующих веточек, заменяющих растению листья. Искривленный ствол некоторых видов саксаула достигает 5–8 м высоты.

Древесина саксаула обладает такой плотностью, что тонет в воде, она очень тверда и хрупка. В связи с этим саксаул не пилят при заготовках, а ломают. Саксаул считается наилучшим древесным топливом.

Монголы называют саксаул дзак. Для них он является драгоценным растением, так как дает хороший корм верблюдам (зеленые побеги) и превосходный материал для топлива человеку.

У Н. М. Пржевальского мы находим интересное описание этого замечательного растения пустыни: «Древесина описываемого растения чрезвычайно тяжелая и крепкая, но до того хрупкая, что даже большой ствол разлетается на части при ударе обухом топора. Следовательно, на постройки саксаул не годен, да и не найти в нем хотя бы двухаршинного ровного бревна. Зато горит превосходно, даже сырые ветки, которые, как у многих солянковых растений, чрезвычайно обильны соком, вероятно, потому, что очень плотная наружная кожица препятствует даже в сухом климате пустыни испарению вытянутой корнями влаги. Саксаульные дрова, словно каменный уголь, горят очень жарко, и, перегорев, еще надолго сохраняют огонь. Цветет саксаул в мае мелкими, чуть заметными желтыми цветочками; семена также мелкие, плоские и крылатые, серого цвета, густо усаживают ветви и поспевают в сентябре» (Из Зайсана через Хами в Тибет. Географгиз, 1948).

35

Эта часть Джунгарской пустыни и прилегающие районы Монголии замечательны тем, что они являются единственным местом, где водится дикая лошадь Пржевальского (Equus przewalski). Первый экземпляр этого редчайшего животного был доставлен в Петербургский музей Академии наук Н. М. Пржевальским в 1873 г.

36

Вряд ли можно согласиться с этим мнением М. В. Певцова. Если бы действительно пески Гурбун-тунгута появились в результате разрушения некогда существовавшей там гранитной гряды, почему же не образовались песчаные накопления несколько севернее, в горах Намейчу, сложенных такими же гранитами?

Более правильное объяснение образования гурбунтунгутских песков мы находим у Г. Е. Грумм-Гржимайло. «Сводя все, что нам известно об орографическом и геологическом строении Внутренней Джунгарии, — пишет Г. Е. Грумм-Гржимайло, — нельзя не прийти к тому заключению, что в третичную эпоху она не представляла одного обширного водного бассейна, а распадалась на ряд внутренних морей, соединенных протоками. Западное и в то же время самое обширное из этих морей, остатком коего служит в настоящее время Эби-нор, заканчивалось к востоку двумя узкими заливами, разделенными Гурбунтунгутской грядой. Южный из этих заливов омывал Баркюльское плоскогорье, северный же (Бортень-гоби) нешироким протоком соединялся с Восточным морем, точнее, с заливом последнего, если только обе водные поверхности существовали одновременно, в чем, однако, нельзя не выразить некоторых сомнений ввиду нижеследующих соображений…

Как бы то ни было, но несомненно одно: Гурбунтунгутская гряда узким мысом вдавалась некогда в самую мелкую часть Западно-Джунгарского моря, а потому, очень вероятно, служила и местом отложения дюнных песков. Что именно таково происхождение гурбунтунгутских песков, явствует уже из того обстоятельства, что в составе его принимают участие, кроме кварца и полевого шпата, и другие горные породы, главнейшим же образом: кремний, кремнистый сланец, зеленый филлит, хлоритовый диабаз, плотные песчаники и другие, которые к тому же попадаются не только в виде зерен, но зачастую и в форме окатанной гальки» (Описание путешествия в Западный Китай. Географгиз, 1948. С. 131–132).

37

Ильм, или хайляс (Ulmus pumila), — вяз, высокое дерево с толстым стволом, твердой древесиной и раскидистой кроной. Растут ильмы отдельными экземплярами и образуют разреженные рощи без подлеска. Некоторые экземпляры достигают толщины до 2 м.

38

Шертинг— бумажная ткань, употреблявшаяся на пошив белья и подкладку.

39

Чий (Lasiagrostis spelendens), или, как его еще называют монголы, дырисун (дэрисун — у Певцова), широко распространенный в Центральной и Средней Азии злак. Он растет по понижениям и на более или менее влажных пространствах. Чий — пустынный ковыль, обладающий замечательной способностью прочно закреплять подвижные пески. «Человеку, — пишет Н. М. Пржевальский, — забравшемуся в высокий дырисун, ничего не видно, кроме неба да ближайших кустов самого растения; если заросль обширна, то легко заблудиться.

В дырисуне находят для себя приют фазаны, куропатки, перепела, жаворонки, а также зайцы, лисицы, волки и барсуки. Для домашнего скота описываемое растение составляет превосходный корм. Кроме того, из чрезвычайно крепких, почти как проволока, стебельков дырисуна китайцы делают летние шляпы и метелки; киргизы же плетут прочные циновки, которыми обставляют бока своих войлочных юрт или кибиток» (Из Зайсана через Хами в Тибет. Географгиз, 1948. С. 46). Следует отметить, что животные используют как корм лишь молодые побеги чия.

40

Высота Богдо-ула, определенная М. В. Певцовым приблизительно равной 15 500 футов (4728 м), значительно отличается от действительной. Современные карты указывают ее равной 5600 м.

Интересное описание Богдо-ула дает Г. Е. Грумм-Гржимайло, поднимавшийся на эту гору в 1889 г. до высоты 3683 м над уровнем моря (см. Описание путешествия в Западный Китай. Географгиз, 1948. С. 101–115).

41

Ясак (тюрк.) — натуральный налог, которым облагались в Московской Руси и царской России народности Поволжья, Сибири и Дальнего Востока. Ясачными крестьянами называли земледельцев или промышленников, плативших налог пушниной, скотом и т. п.

42

Во времена путешествия М. В. Певцова маралы на Алтае нещадно истреблялись. Во второй половине XIX в. на Алтае и в других частях южной Сибири только начинали разводить оленей в огороженных лесных участках — «маральниках» для получения от оленей пантов, т. е. молодых, не отвердевших еще рогов, идущих на изготовление лекарств.

43

«Свинка» — деревянная чурка. Здесь Певцов, по-видимому, хотел сказать, что балочный пролет моста опирался на деревянные чурки — «свинки», положенные по обоим берегам Бухтармы.

44

Горы Табын-богдо являются высочайшим горным узлом всей системы Алтая — важнейшим его орографическим центром.

Мысль о том, что горная группа Канас и Табын-богдо, связанные промежуточными высотами, представляют горный узел, впервые была высказана М. В. Певцовым.

По современным данным, наибольшая высота Табын-богдо (вершина Хуйтун) достигает 4653 м (см.: Мурзаев Э. М. Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 59).

Большое значение в познании природы Алтая имели исследования известного русского ботаника и путешественника В. В. Сапож- никова. Им впервые была сделана попытка точно определить высоту Табын-богдо. Его результаты 4500 м. Исследования В. В. Сапожникова показали, что Табын-богдо — крупнейший центр современного оледенения Алтая. В этих горах им был открыт самый большой алтайский ледник (длина 19 км), который он назвал ледником Потанина.

Об оледенении Алтая вообще и в частности узла Табын-богдо создали работы советских ученых, отчеты о которых значительно обогатили географическую и геологическую литературу. Монография М. В. Тронова— «Очерки оледенения Алтая» (Географгиз, 1949) — написана на основании многолетних экспедиционных исследований и обобщения большого количества литературных материалов.

45

Река Кобдо имеет длину 516 км и бассейн, равный 49 667 кв. км. Она действительно является одной из крупнейших рек Монголии, в особенности по площади своего бассейна. Но, помимо Селенги (верхней) и верхнего Енисея, Кобдо превышают по длине и по площади бассейна такие реки, как Керулен (длина 1264 км, площадь бассейна в пределах МНР 116 455 кв. км), Орхон (длина 1124 км, площадь бассейна 132 835 кв. км), Дзапхан (длина 808 км; однако воды эта река несет меньше, чем Кобдо), Тола (длина 704 км, площадь бассейна 49 842 кв. км) и Тэс (длина 568 км, площадь бассейна 33 358 кв. км).

46

Река Хашату непосредственно не впадает в р. Кобдо, она является правым притоком Хонгор-улюн-гола (у Певцова Хонур- улен).

47

Это не совсем верно. Мы уже отмечали в комм. 46, что наибольших высот в системе Алтая достигает вершина Хуйтун (4653 м) в горной группе Табын-богдо. Другие вершины этой группы превышают 4000 м. Подобной же высоты достигают и некоторые вершины Монгольского Алтая (Мус-тау, Цасту, Судай и др.), но они не превышают высот группы Табын-богдо.

Сведения, приводимые здесь М. В. Певцовым об истоках Кобдо, неверны и потому, что истоки этой реки находятся как раз в горах Табын-богдо. Реку питают огромные ледники, сползающие с юго-восточных склонов этого горного массива.

Один из истоков Кобдо — р. Аксу, или, как ее называл В. В. Сапожников, — Белая Кобдо. Таким названием эта река обязана цвету своей воды. Сносимая в Верхне-Кобдоское озеро белая муть резко выделяется на прозрачной синеве озера.

Второй исток — р. Каратыр, или Черная Кобдо, — в свою очередь, образуется из двух речек, которые вливаются в озеро моренного происхождения; из него уже и вытекает река — южный исток Кобдо, называемая Каратыр.

48

Олет— немногочисленное западно-монгольское племя, населявшее территорию между долинами рек Кобдо и Буянту.

49

По позднейшим данным, высота Гурбан-цасту достигает 4213 м.

50

Город Кобдо получил свое название от реки Кобдо, на которой он был первоначально построен в 30-х годах XVIII столетия. В 1762 г., в связи с тем что город разрушился в период войны и подвергся наводнению, он был перенесен на менее полноводную реку Буянту, сохранив свое название (см. Позднеев А. Монголия и монголы. СПб., 1896. С. 303–305).

51

Озеро Хара-усу — один из крупнейших водоемов котловины Больших озер.

До Певцова наиболее полное географическое описание некоторых озер этой котловины, в том числе и Хара-усу, было сделано Г. Н. Потаниным, а несколько позже П. К. Козловым и В. А. Обручевым. Особенно подвинулось вперед изучение геологии, геоморфологии и гидрохимии озер котловины трудами советских ученых: геологов — И. П. Рачковского, 3. А. Лебедевой, М. Ф. Нейбург; геохимика В. А. Смирнова и др.

Представление о физико-географических особенностях и ландшафтах этой своеобразной области Центральной Азии дали результаты работы в течение ряда лет советского исследователя Монголии Э. М. Мурзаева. В своей монографии «Монгольская Народная Республика» Э. М. Мурзаев делит котловину Больших озер на три подрайона, соответствующие трем гидрографически замкнутым впадинам: Убсинской, Хиргисской и Шаргаинской. Такое наименование впадины получили от названий наиболее низко в них расположенных озер — конечных водоемов гидрографической системы впадины — Убса-нур, Хиргис-нур и Шаргаин-гоби (в прошлом обширное озеро, ныне солончаковое озерко Шаргаин-цаган). Эти три впадины орографически связаны долинообразными понижениями; но каждая из впадин, обладая определенной изолированностью, отличается ландшафтно-географическими особенностями. В северной — Убсинской — господствуют сухие и пустынные степи, в Центральной — Хиргисской — пустынные степи и развита пустынная растительность, в южной — Шаргаинской — преобладают ландшафты пустынь.

Озеро Хара-усу принадлежит центральной, Хиргисской, впадине и располагается выше всех ее озер, с которыми находится в гидрографической связи. Абсолютная высота уровня воды в Хара-усу — 1153 м. Площадь озера— 1760 кв. км, наибольшая длина — 78 км, ширина — 26 км. Глубины Хара-усу до сих пор не измерены. На се- веро-востоке озера расположен большой скалистый и гористый остров Ак-баши, площадь которого равняется 274 кв. км.

К описанию Певцова следует добавить еще некоторые сведения, приводимые Э. М. Мурзаевым о протоке Чон-хайрих (у Певцова — Чон-харих; на некоторых картах — Харайхуин-гол). Чон-хайрих (в переводе с монгольского — «волчий прыжок») имеет длину 40 км. Она течет в крутых отвесных берегах, сразу от которых начинаются значительные глубины. Ширина протоки равняется в среднем 30 м. Г. Н. Потанин отмечает обрывистость берегов протоки и пишет, что ее русло напоминает коридорообразное ущелье в китайском лёссе.

Обитающая в Чон-хайрихе рыба осман была названа в честь М. В. Певцова Oreoleuciscus pewzowi.

Г. Н. Потанин, так же как и М. В. Певцов, отмечает чрезвычайно большое количество пернатых на берегах Хара-усу. Он пишет: «Обильные береговой растительностью берега этой части озера привлекают к себе множество птиц; нигде мы ее в это лето столько не видели, как здесь; западные берега Киргиз-нора и северные Хара-нора, голые, усыпанные галькой, были совершенно безжизненны; здесь только небольшое пространство берега против нашего стана оставалось незанятым пугливыми птицами. Стоило отойти сажен сто от нашей стоянки, чтобы увидеть необыкновенную картину, т. е. берег, сплошь усеянный птицей. Ангиры группами или сидят на берегу, или стоят мирно, посматривая на озеро; вперемешку с ними в различном расположении духа, то занятые щипаньем, то лежащие в покое, размещаются более многочисленные стаи гусей; на воде — вечное движение — утки и гуси хороводами одни заплывают в камыши, другие выплывают на открытые места или с шумом проносятся над водой и садятся в другом месте. Колпица, блистая своим белым оперением, медленно вышагивает среди этого разнокалиберного населения, бродя по мелким местам. К человеку эти птицы показывают весьма мало пугливости; стаи гусей и уток продолжают свои занятия, несмотря на то что к ним приближается человек, так что любоваться их жизнью можно вволю; только на близком расстоянии стадо начинает спасаться в воду — сначала тихо, не теряя достоинства, потом бегом; потом, поднявшись на воздух, стадо с криком летит низко над водой, и саженях в 50 от берега птица за птицей садится на поверхность озера. Весь берег был покрыт слоем гуано (помета), и вода у берега представляла густой раствор этого вещества, которым были запачканы и все растения, горец сибирский, буквально, купался в этом теплом растворе» (Путешествия по Монголии. Географгиз, 1948. С. 245).

52

Заключение Певцова о том, что долина Дзерге была некогда покрыта водами озера Хара-усу, полностью подтвердилось последующими исследователями. Э. М. Мурзаев, обобщая все предшествовавшие работы по изучению котловины Больших озер и на основании своих личных изысканий и наблюдений пишет: «Поверхность котловины Больших озер представляет дно некогда обширного водоема — одного или двух-трех водоемов, сообщавшихся между собой и имевших значительно большее зеркало воды, чем современные озера. Озерные отложения, а также отложения горных потоков, впадавших со всех сторон в этот водоем, представлены ныне обильной галькой, щебнем, песками и глинистыми породами» (Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 203–204).

53

Дзэреп— так М. В. Певцовым назван джейран, степная антилопа, самый многочисленный вид среди диких копытных Монголии. Особенно широко распространен и многочислен в степях Восточной Монголии; он заходит по долинам рек и широким сухим депрессиям и предгорьям до Монгольского Алтая. На востоке в зимний период проникает в Восточное Забайкалье.

54

По новейшим определениям, абсолютная высота Мунку-цасату-богдо равняется 3761 м; высота Батыр-хаирхана достигает 3475 м над уровнем моря.

55

Горный массив Хасакту-хаирхан — последнее звено горных отрогов Монгольского Алтая. Далее на восток он одним из своих отрогов сливается с горами системы Хангая. Через этот отрог прорывается река Дзабхан (у Певцова — Дзапхын), которая течет здесь в глубокой теснине, носящей название Улан-сайр.

56

«Насажденные кряжи» или «насажденные горы» — понятие, широко употреблявшееся в географической литературе о Центральной Азии. Однако оно не всегда давало верное представление о геологическом характере и происхождении подобных форм рельефа. У В. А. Обручева мы находим обстоятельное описание типичных для многих пустынных областей Центральной Азии возвышенностей, которые принято было называть «насажденными кряжами». «В Центральной Азии, — отмечает В. А. Обручев, — распространены котловины различной формы, иногда сообщающиеся между собою неширокими проходами между возвышенностями. От наиболее углубленной части дно таких котловин постепенно повышается к подошве окаймляющих гор. Если впадина имеет значительные размеры, то окружающие ее горы оказываются как бы сидящими на огромных пьедесталах. Над пьедесталами поднимается скалистая, сильно расчлененная часть хребта, изобилующая утесами и ущельями.

Сами пьедесталы имеют мягкие контуры как в поперечном, так и в продольном профиле. Зубчатая ломаная линия, очерчивающая хребет в области пьедестала, принимает характер очень плоской дуги, обращенной выпуклостью вниз и идущей до дна соседней впадины. Относительная высота пьедестала иногда вдвое или даже втрое превышает высоту скалистой части хребта над пьедесталом».

«Вот почему, — заключает В. А. Обручев, — большинство путешественников, видавших пейзажи Центральной Азии, говорят о «насажденных хребтах», что геологически во многих случаях неверно» (Обручев В. А. Природа и жители Центральной Азии и ее юго-восточной окраины // Землеведение. Кн. И. 1896. С. 34.)

57

Река Дзабхан (в истоках называемая Буянту) начинается на южных склонах Хангая. Бассейн Дзабхана занимает значительную площадь — 71 208 кв. км. Несмотря на это река не отличается многоводностью и в этом отношении значительно уступает реке Кобдо.

Сравнительная бедность водой Дзабхана объясняется тем, что область ее истоков расположена на южных склонах, обращенных к Гобийской пустыне, и поэтому, естественно, менее богата осадками, чем области питания, приуроченные к северным склонам. Кроме этого, Дзабхан теряет также значительное количество воды на испарение и просачивание в рыхлых песчаных породах, по которым пролегает его русло. Эта убыль воды не возмещается, так как в среднем и нижнем течении река не имеет притоков, и только в самом нижнем своем участке, близ устья реки Телин-гола, соединяющей Хара-нор с Дзабханом, последний неожиданно делается многоводным и глубоким.

На это явление, столь необычное для рек, протекающих по пустынным территориям, обратил внимание Г. Н. Потанин. Замечание М. В. Певцова о том, что Дзабхан имеет каменистое дно, неверно. Личные наблюдения Г. Н. Потанина и показания местных жителей утвердили его в мнении, что Дзабхан в среднем и нижнем течении в значительной мере протекает по песчаным и даже илистым грунтам и что высокая фильтрационная способность этих грунтов способствует притоку в Дзабхан поддонных грунтовых вод. Г. Н. Потанин пишет: «…Эта удивительная многоводность, которой не замечается на Дзабхыне ни выше, ни ниже этого места, может быть объяснена таким образом: воды Дзабхына текут преимущественно под почвой; только незначительная часть их течет по дневной поверхности, остальная же расходуется, проникая в подземные песчаные пласты. При устье Татхен-тели долину Дзабхына пересекает горная гряда; здесь подпочвенные воды встречают непроницаемый каменный барьер, вытесняются на дневную поверхность и образуют наружную большую реку» (Путешествие по Монголии. Географгиз, 1948. С. 239).

Другой крупнейший русский исследователь Монголии А. Позднеев указывает, что и монголы убеждены в существовании двух течений Цзабхана — поверхностного и подземного. (См.: Монголия и монголы. СПб., 1896. Т. I. С. 349–350.)

58

См. комм. 100.

59

Дюрбеты (дюрбюты, дурбюты, дербеты, у Певцова — дурбёты) — западные монголы, населяющие алтайские и приалтайские земли. В языке дюрбетов, так же как и торгоутов (см. комм. 8), значительное количество слов тюркского происхождения.

60

Основным занятием монголов с самых древнейших времен было животноводство. Все необходимое для жизни им давал скот. Культурные и экономические особенности Монголии ставили ее животноводство в полную зависимость от природных и климатических условий. Многоснежная зима, гололедица, суровые зимние ветры, вспышки эпизоотий — чумы, сибирской язвы, годорона коз и др. — приводили к массовому падежу скота, гибели от голода тысяч аратских семей.

61

Замечание М. В. Певцова о том, что Тянь-Шань нигде не сочленяется с Монгольским (у Певцова — Южным) Алтаем, не совсем верно. На юге, приблизительно на 43-й параллели, южные отроги Алтая смыкаются с невысоким восточным окончанием Восточного Тянь-Шаня, а далее на юго-восток Монгольский Алтай отдельными возвышенностями уходит за государственную границу в пределы Внутренней Монголии, переходя в горы Иныпань.

Кроме этого, североджунгарские хребты — Барлык, Майли и Джаир, составляющие продолжение Джунгарского Ала-тау (система Тянь-Шаня), соприкасаются через небольшие горы Коджур, Ур- кашар и Семис-тай с хребтами Саур и Тарбагатай (система Алтая). Академик В. А. Обручев в связи с этим отмечает: «В Пограничной Джунгарии, действительно, соприкасаются две системы горных кряжей — Тяныпанская и Алтайская, и между ними остается только маленький промежуток, как будто нейтральный, с горами Урка- шар — Семис-тай» (Пограничная Джунгария. Т. III. Вып. 1. С. 89).

62

Байдарик — самая многоводная из рек, стекающих с южного склона Хангая, и одна из крупнейших рек Монголии. Целесообразно пополнить и уточнить описание этой реки, данное М. В. Певцовым.

Река Байдарик обладает одной исключительной особенностью: в нижнем течении она раздваивается и течет двумя руслами. Отошедший от главного русла рукав продолжает вследствие равнинной местности самостоятельную жизнь и вливается в соленое озеро Адагин-цаган, или, как оно еще называется на некоторых картах, — Цаган-нур. Этот рукав беден водой и образует по долине обширные солончаковые понижения; он носит такое же название, как и правый приток Байдарика, пересеченный маршрутом Певцова, — Цаган-гол. Главное русло Байдарика вливается в другое соленое гобийское озеро — Бон-цаган.

Длина Байдарика до озера Бон-цаган — 295 км, до озера Адагин-цаган — 310 км. Э. М. Мурзаев, исследовавший Хангай в 1941 г., отмечает, что в мае Байдарик ниже разветвления имел ширину в одном русле до 25 м и большую скорость течения.

Что касается упомянутого М. В. Певцовым озера, в которое впадает Байдарик, то здесь, видимо, он подразумевает не Цаган-нур (Адагин), принимающий левое ответвление реки — Цаган-гол, а какое-то другое озеро. Певцов указывает его размеры; они более значительны, чем размеры Цаган-нура (Адагина). Можно предположить, что М. В. Певцов для краткости называл озеро Буон-ца- ган-нур (на современных картах — Бон-Цаган-Нур), в которое вливается главное русло Байдарика, — Цаган-нором. В то время не было еще известно, что Байдарик образует второе русло, несущее воды в меньшее озеро, находящееся приблизительно в 60 км на востоке и называемое Цаган-Нур.

В 1899 г. озеро Бон-Цаган посетил П. К. Козлов, который в отчете о своем путешествии приводит следующее его описание. «Озеро Боун-цаган-нор — довольно обширное — до 60 верст в окружности — было обойдено кругом. Общая фигура этого соленого озера, стоявшего открытым в половине октября, напоминает закругленный треугольник, северо-западная и юго-западная стороны которого прихотливо изрезаны. Вода настолько солона, что ее не пьют даже животные: кроме того, она обильно выделяет сероводород. Низкий берег — солончаки, возвышенные пески, обсыпающие котловину озера со всех сторон; с восточной стороны, кроме того, расположены правильные поперечные гряды, состоящие из конгломератового щебня. В северо-восточный угол озера впадает речка Байдарик, незадолго перед тем принявшая справа Цаган-гол. Отсюда же на северо-запад, вдали, среди предгорий Хангая, виднелась гора Гурбан-хара-магнай.

На озере ютилось много пролетных птиц, — все те же, которые мной были указаны и раньше. С севера и запада, со стороны пустыни, порой приходили куланы и антилопы (Gazella subgutturosa), которых манили прибрежные заросли камыша, тамариска и саксаула» (Монголия и Кам. Географгиз, 1948. С.64).

63

Наблюдения М. В. Певцова в Хангайской долине и сделанные на их основании некоторые выводы представляют особый интерес как для познания природы тех мест, так и для характеристики Певцова-исследователя. Действительно, ограниченный в своих исследованиях во времени и в территории сроками и маршрутом каравана, М. В. Певцов сумел уловить острым взглядом натуралиста-исследователя характер ландшафта впадин, расположенных между южными отрогами Хангая и северной цепью Гобийского Алтая. М. В. Певцов правильно называет эту впадину «западным клинообразным рукавом Гоби».

Не менее интересно в этом отношении замечание М. В. Певцова о том, что «горная система Хангая опускается к югу небольшою террасой». Это, по существу, первое упоминание в литературе о так называемом Южно-Хангайском плато. Последующие работы русских, и особенно советских, ученых значительно расширили и углубили научные знания об этом районе. Эти работы подтвердили правильность первых наблюдений М. В. Певцова. Так, у Э. М. Мурзаева мы находим следующую характеристику Южно-Хангайского плато: «Хангайский хребет в истоках Байдарика, Туин-гола и Тацаин-гола, достигая больших высот, резко падает сравнительно на небольшом протяжении, после чего образует обширное наклонное плато, весьма постепенно падающее к югу к озерной гобийской котловине. Абсолютные высоты этого плато колеблются примерно от 2100 до 1250 м, тогда как горы и гряды, выделяющиеся на нем, достигают 2700 м на северо-западе и 1500 м на юге».

«Хангайское плато падает к озерной гобийской впадине высоким резким уступом, очень крутым и четким.

Поверхность плато покрыта каменным материалом, щебнем, местами сильно засыпана песками, впрочем, как будто редко образующими песчаные барханные массивы» (Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 226–227).

Очень верно М. В. Певцов подметил и еще одну характерную особенность гобийской впадины, отделяющей Южно-Хангайское плато от Гобийского Алтая, — наличие речек и ручьев, впадающих в ныне замкнутые озера, во множестве рассеянные по впадине.

Более поздние исследования (Б. Б. Полынова и В. И. Лисовского, а также и Э. М. Мурзаева) дают основание полагать, что в прошлом вообще в Гоби и, в частности, в ее западной окраине, о которой пишет М. В. Певцов, существовала более мощная, связанная с более крупными системами гидрографическая сеть, распавшаяся затем на отдельные звенья. В котловинах гобийских озер сохранились террасы усыхания и береговые валы — несомненные признаки более высокого в прошлом стояния вод этих озер. (См.: Мурзае в Э. М. К палеогеографии Северной Гоби // Труды Монгольской Комиссии АН СССР. Вып. 38. М., 1949.)

Характерность озер для пустынных ландшафтов этой Хангайской долины дала основание М. В. Певцову назвать его «долиной озер». Это название прочно вошло в географическую литературу.

64

Река Нарын или, как она называется на некоторых позднейших картах, Буридуин-гол, до сих пор еще мало изучена. Однако имеющиеся сведения говорят о том, что она значительно уступает как по длине, так и по полноводности Байдарику.

Буридуин-гол берет начало в озере Хуху-буриду-нур, расположенном на Южно-Хангайском плато, и несет свои воды на юг по направлению к озеру Цаган-нор (Адагин-нор), которого не достигает, теряясь в песках и образуя солонцы. Весьма вероятно, что в отдельные богатые осадками годы существует кратковременный сток Буридуин-гола в озеро Цаган-Нур.

65

Здесь также следует отметить замечательную наблюдательность М. В. Певцова и особенно характерную для него способность обобщенно улавливать крупные географические особенности местностей. В данном случае М. В. Певцов, руководствуясь беглым маршрутным обзором, весьма точно установил очень слабо выраженную границу собственно Монгольского Алтая и его восточного продолжения — Гобийского Алтая, которая проходит несколько западнее горы Ихэ-богдо, по меридиану хребта Тайашири-Сэрхэ.

В отличие от Монгольского Алтая, представляющего единую непрерывную цепь гор, Гобийский Алтай уже состоит из ряда отдельных хребтов и гор, разделенных на глубокие понижения, подобно цепи, разделенной на отдельные звенья (см.: Мурзаев Э. М. Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 171).

Ихэ-богдо (по-монгольски «великая святая») — высочайшая вершина Гобийского Алтая. Она превосходит высоту, указанную М. В. Певцовым, и поднимается свыше 4000 м над уровнем моря.

Упоминаемые впервые в географической литературе М. В. Певцовым признаки современного оледенения Ихэ-богдо подтвердились последующими исследованиями. «Резкой и крутой северной стеной высится Ихэ-богдо над глубокой «долиной озер». Такое положение способствовало накоплению снега и образованию ледников в ущельях северного склона» (Мурзаев Э. М. Заметка о древнем оледенении Монголии // Вопросы географии. Сб. 15. 1949. С. 191).

До исследований Западной Монголии советскими учеными, но уже после М. В. Певцова, район Ихэ-богдо посетили Г. Н. Потанин и П. К. Козлов. Первый — во время своего путешествия в 1876 и 1877 гг. и в экспедицию 1883–1886 гг.; второй — в 1899–1901 гг. Они собрали весьма обширные естественноисторические материалы, значительно дополнившие описание М. В. Певцова. Интересную обзорную географическую характеристику Ихэ-богдо приводит Г. Н. Потанин: «С соседних высот, как с пункта достаточно отдаленного, можно было лучше рассмотреть хребет, проходящий к югу от озера Орок-нор. Хребет Ихэ-богдо имеет гребень, исподволь поднимающийся от перевала Убтен-нуру к западу; под гребнем с северной стороны видны стенообразные обрывы, осыпанные слегка, но не покрытые сплошь снегом; ледяных масс в бинокль не видно. Гребень ровный, как будто он не что иное, как окраина террасы или горизонтальной площади. На западе гребень круто обрывается профилем, который служит боком вырезки, с западной стороны ограниченной остроконечной горой; на вершине этой последней есть крапины снега. На восточном конце гребень тоже отделен вырезкой от восточного продолжения хребта. Западнее этой восточной вырезки от гребня отделяется второстепенный хребет, который служит, кажется, боком продольной долины. Против середины гребня все долины поперечные, но в западном конце хребта, как и в восточном, тоже есть одна продольная. На южном склоне Ихэ-богдо я видел только поперечные долины, но с юга гребень казался, в противоположность северной стороне, не отвесным, а закругленным, нижнее же основание хребта на юге круче, чем на севере. Плоской снеговой покрышки, которая была видна на Ихэ-богдо с гор Нэмэгэту и Баин-Цаган, с севера не видно» (Потанин Г. Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Географгиз, М., 1950. С. 542).

66

Река Туин-гол (на некоторых современных картах Туйин-гол) имеет общее протяжение свыше 240 км. В верхнем течении Туин-гол глубоко врезается в Южно-Хангайское плато и течет в обрывистых и скалистых берегах; однако долина ее весьма широка — от 1 до 4 км. Русло реки, извиваясь по обширной пойме, образует многочисленные старицы и протоки. Лишь в одном месте долина сужается, и Туин-гол течет ущельем на протяжении 30 км.

По выходе в «долину озер» Туин-гол приобретает характер типичной равнинной реки: течет, широко извиваясь, в низких пологих берегах, разбиваясь на многочисленные рукава и протоки; в дельте она образует сильно заболоченный участок, ниже которого тремя протоками вливается в озеро Орок-нур.

В определении сравнительных размеров Орок-нура и озера Цаган-Нур (Бон-цаган, см. комм. 64) М. В. Певцов не ошибся. Орок- нур действительно имеет меньшие размеры. Его площадь равняется 130 кв. км, наибольшая длина— 28 км, а ширина— 8 км. П. К. Козлов пишет, что когда смотришь на Орок-нур с его, по большей части, возвышенных берегов «получается впечатление глубокого провала, некогда, вероятно, наполнявшегося водою значительно выше; ныне же, по словам монголов, не всегда полностью прикрывается даже его дно. Наибольшая глубина озера приходится у северного берега, хотя значительные омуты, согласно показаниям тех же монголов, имеются во многих местах этого бассейна. Периодически, приблизительно через десятилетний промежуток, речка Туин-гол приносит очень мало воды и озеро мелеет настолько, что по нему свободно бродят лошади и коровы; многочисленная же рыба частью скопляется в омутах, частью погибает в грязи, становясь добычей крылатых хищников» (Монголия и Кам. Географгиз, 1948. С. 71).

В 1923–1926 гг. П. К. Козлов возглавлял Монголо-Тибетскую экспедицию Русского географического общества. Два отряда этой экспедиции — II. К. Козлова и его жены, советского орнитолога Е. В. Козловой, посетили озеро Орок-нур. В результате были собраны обширные материалы по морфологии водоема и его пернатой фауне.

«Дно Орок-нура, илистое у юго-западного берега, становится песчаным и твердым по мере приближения к центру бассейна. Не доходя 200 м до северного берега, появляется галька. По нашему пересечению глубина водоема увеличивалась очень равномерно. В 200 м от юго-западного берега она достигала всего 1 м, в 400 м — 1,5 м, в 600 м — 2 м и, наконец, в 1600 м — 4 м. Дальше на протяжении целого километра промеры давали почти одни и те же цифры — от 4 до 4,5 м и только метрах в 100 от северного берега снова снизились последовательно до 2 и 1 м» (Козлов П. К. Путешествие в Монголию. Географгиз, 1949. С. 166).

Химические исследования воды Орок-нура, проведенные в 1941 г., показали, что вода в нем, даже при высоком стоянии уровня, слабо солоноватая. По определению М. М. Беспаловой, сухой остаток пробы его воды равен 1,3 г на 1 литр воды (см.: Мурзаев Э. М. Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948.

С. 290). Тем не менее соленость воды Орок-нура весьма незначительна для бессточного Центрально-Азиатского бассейна. Многие озера, находящиеся в подобных же условиях, содержат соленую воду.

Берега Орок-нура покрыты зарослями камышей; весной и осенью озеро изобилует плавающими и голенастыми птицами.

67

Об истинной длине Туин-гола см. комм. 68.

68

Название Цасату-богдо М. В. Певцов дает массиву Бага-богдо (Малый богдо). Этот массив, благодаря своему одинокому высокому куполу с крутыми и труднодоступными склонами, производит, очевидно, более грандиозное впечатление, чем плоское поднятие Ихэ-богдо. В действительности же Бага-богдо достигает 3554 м (на некоторых картах — 3584 м) и приблизительно на 500 м ниже своего западного соседа Ихэ-богдо.

Более эффектной формой отдельно стоящей вершины Бага-богдо, а также и тем, что М. В. Певцов наблюдал ее на сравнительно близком расстоянии, может объясняться допущенная им ошибка в сравнительном определении высоты двух крупнейших вершин Гобийского Алтая.

69

Гребни наиболее приподнятых кряжей — останцовых гор на Южно-Хангайском плато обнажают базальты. Образцы этой горной породы, в частности с реки Туин-гол, собранные Г. Н. Потаниным, исследовал П. Н. Венюков. Он дает их петрографическое описание в статье «Базальты Монголии», опубликованной в Заметках СПб. Минералогического общества (серия вторая, часть 25, с. 228–295).

70

Н. Элиас в 1872–1873 гг. пересек Монголию с юго-востока на северо-запад. Он двигался от Куку-хото через Монгольскую Гоби и ее западный язык — «долину озер»; Хангайскими горами прошел в Улясутай, откуда отправился на север до города Кобдо и далее в бассейн р. Оби в Сибири. В отчете об этом путешествии содержится краткое описание пути, высоты некоторых точек маршрута над уровнем моря, а также результаты метеорологических наблюдений.

71

Мы уже останавливались на двух из четырех крупнейших обособленных горных группах Гобийского Алтая — на Ихэ-богдо и Бага-богдо. Третьей такой группой являются горы Арца-богдо. Хорошее описание этого хребта дает П. К. Козлов.

«Горы Арца-богдо стоят обособленно, имея общее простирание от запада к востоку; восточная окраина характерно закруглена к югу и значительно расширена сравнительно с узкой и прямой западной окраиной. Гребень гор ровный, без выдающихся вершин; профиль строго согласуется с таковым Монгольского Алтая вообще, т. е. северный склон крут и короток, южный, наоборот, — полог и длинен. На южном скате западной окраины поднимается усеченным конусом гора Бугу с воронкообразной вершиной.

Описываемый хребет слагается из различных известняков и из- вестняковистых брекчий, а также и из порфирита; предгорье, кроме того, богато базальтовой лавой, а у подошвы или по прилежащей низковолнистой поверхности, где местами стоят сланцевые отдельности, во множестве залегают небольшие и совсем маленькие затейливо обточенные куски роговика, яшмы, сердолика, агата, опала и их конкреции и натеки; среди самых разнообразных и причудливых камешков, имеющихся в нашей геологической коллекции, два образчика яшмы обделаны в виде наконечников копья, вероятно, человеком каменного века. Холмы, удаленные к северу и северо-востоку, содержат большею частью гобийский песчаник, а между холмами кое-где встречаются плоские, низкие, часто не превышающие уровень общей равнины, обнажения гранитов.

Общий вид этого хребта так же пустынен, как пустынны виды и предыдущих и последующих гор; тем не менее кочевники находят здесь для своих стад достаточное количество корма, перекочевывая без особенного труда с одного склона на другой по четырем отмеченным нами перевалам. В горах довольно обыкновенен низкорослый можжевельник, или, как называют его монголы, арца, откуда произошло и само название гор — Арца-богдо («можжевеловые горы»). На своем пути в области этих гор мы встречали большие табуны лошадей, пасшихся у предгорий по мягкому, нежному кипцу» (Монголия и Кам. Географгиз, 1948. С. 75).

Наибольшая вершина хребта Арца-богдо — Ихэ-баян — достигает абсолютной высоты в 2453 метра. Упоминаемая П. К. Козловым южная вершина — Бугу (Ихэ-бугу) — поднимается на 2018 м.

72

В данном случае М. В. Певцов «долиной Больших озер» называет депрессию, отделяющую Гобийский Алтай от Хангая, т. е. Гобийскую долину, или «долину озер».

73

Мы уже отмечали в комм. 73, что, помимо М. В. Певцова, сведений об озере Цыгеин-нур никто из путешественников — исследователей тех мест — не дает и даже не упоминает об этом озере.

В значительной части своего течения река Аргуин-гол течет в низких берегах, образуя многочисленные солончаки и постепенно теряясь в обширном солончаковом болоте, на котором имеются отдельные зеркала небольших соленых озерец. Наличие пресного озера в низовьях Аргуин-гола маловероятно.

74

Во времена путешествий М. В. Певцова монгольский народ находился на грани вымирания. В стране при полном отсутствии санитарного надзора и каких-либо медико-санитарных учреждений были широко распространены всевозможные заболевания. За 56 лет, с 1862 по 1918 гг., население Монголии не только не выросло, но уменьшилось на 25 тысяч человек.

75

Охота в Монголии — одна из важных отраслей народного хозяйства. Наибольшее значение имеет промысел на сурка-тарбагана. Сурковый промысел начал развиваться как раз в тот период, когда Монголию посетил М. В. Певцов. Важное промысловое значение имеют также лисица, корсак и в северных районах — белка. Из копытных наибольшее промысловое значение имеет джейран и кабан.

76

Действительно, в Монголии ремесленная специализация не имела сколько-нибудь широкого распространения. Небольшие ремесленные предприятия сосредоточены были в немногих крупнейших населенных пунктах. Они занимались овчинным, столярным, сапожным, седельным, портняжным и другим производством, обслуживающим непосредственно бытовые нужды населения. В 1919 г., например, в Улан-Баторе (в Урге) было 363 таких мелких предприятий, которые представляли собой в значительной степени промышленность Монголии. Однако следует отметить, что в то же время в Монголии существовали дарханы— мастера-умельцы, выделывавшие высокохудожественные предметы из кости, дерева, камня, золота, серебра. Свое ремесло они доводили до степени искусства и пользовались глубоким уважением и почитанием в народе.

77

О необычайно тяжелой жизни монгола-арата писали и другие русские путешественники, посещавшие Монголию. В. Л. Попов, возглавлявший Московскую торговую экспедицию в Монголию в 1910 г., указывает на чрезвычайную бедность монгола-скотовода: «В политической жизни не только всей страны, но даже в жизни своего хошуна, монголы почти не принимают никакого участия; обязанность простого монгола — вносить свои подати, отбывать личную и денежную повинность, какие на него возлагают его хошунный дзасак (князь) и его советники — чиновники. Права не только князя над монголом своего хошуна, но даже его чиновников никем не регламентированы, кроме обычаев, а эти обычаи очень жестоки. Приходилось быть свидетелем многочисленных случаев жестокой расправы с монголами по приказанию не только князей, но и более мелких чиновников. Гражданская жизнь монгола проходит прежде всего в беспрекословном повиновении своему князю и чиновнику, под страхом жестокой расправы, а духовная жизнь — в беспрекословном доверии своим духовным руководителям — ламам» (Московская торговая экспедиция в Монголию. М., 1912. С. 175).

78

Долина реки Онгиин-гол превышает 430 км. Нижний участок реки до 100 км длиной летом совершенно пересыхает. В озеро Улан, очень мелкое и более похожее на болото, чем на озеро, Онгиин доносит воды, как правило, только в паводки. Многочисленные ручьи и речки, стекающие с южного склона хребта Дэлгэр-Хан гай-ула, быстро иссякают на равнине, фильтруясь и испаряясь, и Онгиин-гола не достигают.

79

Горы Гурбан-сайхан (по-монгольски— «три прекрасных») представляют целую систему хребтов, кряжей и гор. Наибольшей высоты достигают в хребте Дзун-сайхан — 2346 м над уровнем моря. Гурбан-сайхан — последнее к востоку значительное поднятие Гобийского Алтая.

Гобийский Алтай отличается чрезвычайной сложностью своей орографической схемы. В отличие от Монгольского Алтая, который представляет собой единую цепь гор, Гобийский Алтай состоит из множества отдельных хребтов, отдельных гор, разделенных глубокими понижениями. У Э. М. Мурзаева мы находим следующую орографическую характеристику Гобийского Алтая: «В системе гор Гобийского Алтая можно выделить три-четыре четкие горные цепи, где отдельные горы и хребты орографически связаны и являются непосредственным продолжением друг друга. Самая северная цепь сравнительно коротка, так как на высоте она выклинивается, не доходя до долины Туин-гола. Эта северная цепь состоит из отдельных хребтов, иногда значительных, но нигде не достигающих высот в 3000 м. Таковы три поднятия хребта Аргалинту. Восточным продолжением этого хребта являются горы Наринхара, менее 2000 м абсолютной высоты. По существу, эта цепь Гобийского Алтая является его северным предгорьем и связана на западе с предгорными цепями Монгольского Алтая — горами, идущими от котловины Бэгэр.

Главная цепь Гобийского Алтая за котловиной оз. Хутук возвышается горами Баян-цаган (3468 м). Это и есть самое западное звено основной наиболее длинной цепи Гобийского Алтая. На востоке от Баян-цагана идет ряд мощных, но коротких по протяжению гор и хребтов, из которых самые большие три хребта Гурбан-богдо.

Восточным продолжением этой основной цепи Гобийского Алтая является цепь Гурбан-сайхан, состоящая, как показывает название, из «трех прекрасных» хребтов. Общее протяжение этой основной цепи Гобийского Алтая свыше 500 км, считая от котловины Хутуг на западе до хребта Дзун-сайхан на востоке».

«…Постепенно снижаясь и давая отдельные небольшие, но скалистые и пустынные поднятия, выклинивается вторая и основная цепь Гобийского Алтая среди гобийского плоскогорья, изобилующего здесь многочисленными скалистыми холмами, извилистыми сайрами, котловинами, грядами. Рельеф мелкосопочника, где основные, наиболее заметные поднятия все еще ориентированы в том же генеральном направлении с северо-запада на юго-восток, вот, по существу, все, что остается от мощных поднятий Гобийского Алтая».

«…Первая южная цепь Гобийского Алтая является продолжением гор Гичи-гинэ, восточнее которых высится Баян-ундур (2509 м)».

«Вторая южная цепь Гобийского Алтая представляет ряд хорошо очерченных хребтов, расположенных на одной линии, но разорванных обширными понижениями. Простирание этой южной цепи уже не только с северо-запада (или запада-северо-запада) на юго-восток (или восток-юго-восток), что было характерно для всей системы Монгольского и Гобийского Алтая, но и главным образом строго широтное или почти широтное. Такое положение хребтов говорит больше о принадлежности их не столько к системе Алтая, сколько к системе Восточного, или Китайского, Тянь-Шаня, самые восточные отроги которого подходят из Синьцзяна к границе МНР. Здесь происходит, по-видимому, стык Алтайской и Тяньшан- ской горных систем.

Эта вторая южная цепь на западе начинается горой Алтая, затем продолжается прямо на восток хребтом Нэмэгэту (2766 м), горой Сэврэй (2548 м) и далее на восток-юго-восток хребтом Номгон и его восточной оконечностью Дзолэн. На востоке эта цепь состоит из ряда отдельных скалистых кряжей с небольшой относительной высотой и оканчивается хребтом Хурху (Хурхэ) высотой 1760 м» (Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 183, 186, 187).

Далее на востоке над гобийскими равнинами изредка поднимаются лишь отдельные и невысокие вершинки, холмы и короткие гряды — далекие отзвуки мощного алтайского поднятия.

80

Территория, о которой М. В. Певцов сообщает сведения, полученные от монголов, была в то время и долго еще оставалась впоследствии наименее изученной частью Гобийской пустыни. Главнейшие торговые пути из Внешней Монголии в северные провинции Китая пролегали восточнее или западнее пустынных земель, расположенных к югу от Монгольского Алтая и носящих ныне наименование Заалтайской Гоби. Меридиональные маршруты известных русских путешественников и исследователей Центральной Азии пересекали лишь окраинные области Заалтайской Гоби. В 1877 г. Г. Н. Потанин пересек ее западную часть, а в экспедицию 1884–1886 гг. (Тангутско-Тибетская экспедиция) — восточную. В. А. Обручев в 1893 г. прошел по юго-восточным районам этой пустыни. Центральную часть Заалтайской Гоби впервые пересек в 1899 г. В. Ф. Ладыгин — помощник П. К. Козлова в его экспедиции 1899–1901 гг. Обстоятельные исследования этой своеобразной области Гобийской пустыни начались лишь в 20-е годы XX в. В 1927, 1935, 1936 и 1937 гг. экспедиции Ученого комитета (учреждение, соответствующее в нашей стране Академии наук) Монгольской Народной Республики охватили Заалтайскую Гоби в пределах республики густой сетью маршрутов. В результате этих работ было составлено орографическое описание обследованных территорий, собраны данные по распределению растительности и распространению млекопитающих.

Огромное значение в более поздних исследованиях Заалтайской Гоби имели работы советских ученых, принимавших участие в экспедициях Ученого комитета Монгольской Народной Республики. Так, летом 1943 г. Ученый комитет и Монгольский государственный университет организовали экспедицию в Заалтайскую Гоби. В состав экспедиции входили советские исследователи: зоолог А. Г. Банников, географ Э. М. Мурзаев и ботаник А. А. Юнатов. На основании своих исследований они дали краткий очерк природы Заалтайской Гоби в пределах Монгольской Народной Республики. Эта работа, опубликованная в Известиях Всесоюзного географического общества (№ 3, 1945), несмотря на свою краткость, является наиболее полной географической характеристикой описываемого района.

Статья подтверждает правильность заключения М. В. Певцова о том, что этот «угол» Гоби отличается от ее восточных территорий значительно большей пустынностью. «В последнее время, — пишут авторы статьи, — в нашей ботанической и географической литературе преобладает точка зрения, что Гоби в пределах МНР нельзя считать пустыней, ибо ее ландшафты более отвечают сухим степям и полупустыням. Для большей части Гоби в Монголии эта точка зрения совершенно справедлива, особенно для восточной ее половины. Другие природные условия отличают Заалтайскую Гоби, которая как в биологическом, так и в физико-географическом отношениях (по климату и гидрологии) должна рассматриваться как типичная область центральноазиатских пустынь. Печать большой опустыненности лежит на ландшафтах этой части Гоби. Щебнисто-галечные пустыни, почти лишенные какой-либо растительности, занимают здесь участки в сотни квадратных километров. Щебень да галька, лоснящиеся на солнце пустынным лаком и покрывающие твердые глинистые или опесчаненно-глинистые поверхности равнин, характерны для такой заалтайской гаммады. Только в малозаметных западинках или овражках можно встретить отдельные сухие кустарнички».

В статье приводится цифра средней высоты Заалтайской Гоби над уровнем моря (1200–1400 м), а также характеристики климата, растительности и животного мира этой пустынной территории.

81

Так, М. В. Певцов впервые в географической литературе дал общий обзор Гоби в сравнительных характеристиках ее южных и северных районов, где в общем очень правильно подметил некоторые типичные характерные особенности тех и других. Здесь опять следует отметить наблюдательность путешественника, установившего на основании чисто визуальных исследований характерность для гобийских плоских котловин «песчаных сопок». Это барханы — подвижные песчаные образования, вообще мало распространенные в Гоби, на что также указывает Певцов, и приуроченные, как правило, к озерным котловинам. Последнее обстоятельство дает основание предполагать, что пески эти дюнного происхождения.

82

Город Гуй-хуа-чен состоит из двух слившихся городов — Гуй- хуа и Суйюань, почему на современных картах обозначается как Гуй-Суй. Сведения о величине и населении города, приводимые М. В. Певцовым со слов Спленгера (Сплингерда), сильно преувеличены. По данным Министерства внутренних дел нанкинского правительства на 1934 год, в Гуй-Суе насчитывалось 200 тысяч населения. Естественно, что в 1878 г., т. е. более чем на 50 лет ранее, в нем жителей было значительно меньше. Об этом же пишет Г. Н. Потанин, побывавший в Гуй-Суе в 1883 г. Упоминая цифры, приводимые Певцовым, он замечает:

«Все эти цифры кажутся нам сильно преувеличенными; мне более десяти раз пришлось проехать через весь город с часами в руках, сидя в городской повозочке. Задавшись целью составить план города, я записывал показания часов и на поворотах улиц отмечал направление стрелки компаса; эта работа дала длину города с севера на юг только 2½ версты; при этих размерах, принимая в расчет, что за редкими исключениями город состоит только из одноэтажных зданий, население его едва ли превосходит 40 ООО» (Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Географгиз, 1950. С. 52–53).

Интересная особенность — все городские земли принадлежали монастырям, которые отдавали их в аренду для застройки. Ламы скупились отводить земельные площади под улицы и переулки, а арендаторы, сознавая временность своего права на землю, строили на своих участках некрасивые и непрочные, дешево стоящие постройки. Все это накладывало характерный отпечаток на внешний вид Гуй-хуа-чена, который представлял собой массу узеньких переулков, застроенных почти лачужками (см.: Позднеев А. М. Поездка по Монголии, 1892–1893 гг. // «Известия» Русского географического общества. Т. XXX. Вып. II. 1894).

83

Гаолян (Andropogon Sorghum) — однолетний злак, один из видов сорго, разводится в Маньчжурии, Монголии и в некоторых провинциях Китая; в Средней Азии, Казахстане, на Кавказе, в Крыму, на Украине и в Нижнем Поволжье.

Гаолян отличается скороспелостью; в зависимости от окраски зерна бывает белый и красный. Из его семян вырабатывают масло и спирт. Толстые стебли гаоляна достигают 3 м и даже 5 м высоты; они употребляются как корм для скота, а в безлесных районах служат топливом и строительным материалом.

84

Миссионерские организации проникали в Китай еще в начале XIII в. Царствовавшая в то время монгольская династия, национально чуждая управляемому ею народу, особенно нуждалась в укреплении своего господства. Она охотно поддерживала всякие религии.

В дальнейшем католические миссионеры с переменным успехом пытались все более и более внедряться в духовную жизнь китайского народа для укрепления влияния пославших их европейских государств. Миссионеры широко использовали самые разнообразные способы завоевания, расположения к себе и подчинения своему влиянию китайского народа. Они не только «обращали в христианство», но и строили школы, с кафедр которых читали, по существу, те же проповеди о благе буржуазной европейской цивилизации.

Неоднократные войны иностранных держав против Китая начинались якобы для защиты миссионеров, а кончались захватом отдельных территорий страны. Такого характера было участие Франции в войне 1856 г., захват Германией Циндао в 1897 г. и др.

85

Иншань представляет собой весьма значительную горную систему, достигающую на востоке 600–800 м относительной высоты и орографически связывающую Нань-шань с Большим Хинганом. На различных участках система носит и разные названия. Общее название Иншань, относящееся ко всей системе в целом, местным населением не употребляется.

86

Великая китайская стена — замечательный памятник китайского зодчества времен династии Цинь, III в. до н. э. Строилась она в целях защиты страны от нападения кочевых народов и охраны торговых путей на западе. Протянувшись по горам Северо-Западно- го Китая, Великая китайская стена с разветвлениями составляет около 4000 км. Расстояние между крайними ее точками (Шанхайгуань — Цзяйгуань) по прямой линии равно 1800 км. На всем протяжении стены, построенной местами в несколько рядов, в ее важнейших стратегических пунктах и на местах пересечения трактов устроены укрепленные проходы: Шанхайгуань, Си- фэнкоу, Губэйкоу, Цзяйгуань, Нанькоуи др.

87

Способ отопления жилищ при помощи шариков, о которых пишет М. В. Певцов, очень распространен в Китае. Эти шарики делаются из смеси глины (лёсса) и каменноугольного порошка (штыба). Они горят медленно, без дыма, и дают много тепла.

Лосковый уголь — значит «блестящий»; от слова — «лоск».

88

Широкое распространение курения опиума в Китае получило в начале XIX в.

89

Обстоятельное и интересное описание лёссовых жилищ, столь распространенных в Северном Китае, мы находим у академика В. А. Обручева: «Уже среди уступов плоскогория, где толща лёсса достигает местами 20–30 м, появились подземные жилища, составляющие характерную особенность страны лёсса. В обрыве этой мягкой породы выкапывают вглубь галерею, шириной в 4–5 м, длиной в 8—10 м и вышиной в 3–4 м; лёсс прекрасно держится и в своде, и в стенах без подпорок. Впереди галерею закрывают стеной из кирпича-сырца или обожженного, сделанного из того же лёсса; в стене — дверь, и, рядом, окно. Внутри, под окном, устраивают кан, который топится снаружи, и жилье готово; в нем летом прохладнее, чем в доме, а зимой теплее, потому что толща лёсса защищает и от прогревания, и от охлаждения. Рядом выкапывают вторую галерею для домашних животных с отдельным выходом или дверью в жилую галерею. Перед дверью устраивают ровную площадку, на которой складывают навоз, молотят хлеб, выполняют домашние работы, тут же бродят куры, свиньи. Целый ряд таких пещер друг возле друга составляет поселок, а если лёсс опускается крупными ступенями по склону, то на каждой ступени располагаются пещеры, и дворики перед ними находятся над галереями соседнего вниз яруса.

В таких подземных селениях бывают и постоялые дворы, и позднее, путешествуя, мне приходилось ночевать в лёссовой пещере: тут же, в соседней пещере, помещались и наши животные.

Пещеры служат десятилетиями без ремонта: если свод начинает сдавать и из него вываливаются глыбы, пещеру бросают. Единственный недостаток этих жилищ — при сильных землетрясениях они нередко разрушаются и засыпают своих жильцов» (От Кяхты до Кульджи. М.—Л., 1940. С. 61, 62).

90

История китайского театра уходит в далекое прошлое. Отдельные элементы театрального представления существовали еще во времена династии Чжоу (1122—256 гг. до н. э.), когда была распространена сложная культовая пантомима. Историки склонны считать, что значительная часть классической «книги истории» — «Шу-цзы» есть не что иное, как либретто этих пантомим. Но как сценическое оформление пьесы, китайский театр развивается к XIII–XIV вв. и с этого времени существует уже в сложном целом, в состав которого входят пение, музыка и танец.

В Китае театр всегда был наиболее массовой формой искусства. Характерной чертой, которую он сохранял в течение многих веков, вплоть до времени, к которому относится его описание Певцовым, и даже позднее, до самого начала XX в., являлось то, что этот театр развивал свои выразительные средства по линии типизации, создания обобщенного образа. Актер изображал персонаж в заранее данных, закрепленных традицией типических чертах. Причем игра актера ограничивалась строгими рамками ряда традиционных приемов. Многие европейцы, подобно Певцову, не знавшие особенностей классического китайского театра и не понимавшие его, принимали зачастую подлинное актерское мастерство за «излишнее фиглярство».

91

Е. Ф. Тимковский — русский путешественник, проехавший в 1820–1821 гг. в составе десятой духовной миссии через Монголию в Пекин. В 1824 г. вышел в свет его трехтомный труд «Путешествия в Китай через Монголию». В первом томе Е. Ф. Тимковский приводит обстоятельное описание пути от Кяхты до Пекина и, в частности, той дороги, о которой упоминает М. В. Певцов.

Этот труд Е. Ф. Тимковского был издан на французском и английском языках и широко использован К. Риттером при написании им известного сочинения — «Землеведение Азии».

Среди русских путешественников, посетивших Монголию и Китай в начале XIX столетия, выдающееся место занимает руководитель девятой духовной миссии в Пекине Иакинф (Никита Яковлевич) Бичурин. Являясь одним из крупнейших синологов своего времени, Н. Я. Бичурин, на основании изучения китайских источников и личных наблюдений во время путешествий по Китаю и Монголии в 1806–1821 гг., написал свыше десяти крупных работ об этих странах. Кроме того, Н. Я. Бичурину принадлежит перевод на русский язык ряда китайских географических трудов, среди которых особый интерес представляют: «Описание Тибета» и «История Тибета и Хухунора».

92

Русский астроном Г. Фусс пересек Монголию через Улан-Батор (Ургу) и прошел в Пекин вместе с одиннадцатой духовной миссией в 1830 г. Во время этого путешествия он определил широты и долготы 35 пунктов.

Г. А. Фритше — русский астроном и геодезист, определил ряд астрономических, магнитных и гипсометрических пунктов в Северном Китае и в Монголии. В 1867 г. он организовал в Улан-Баторе (Урге) первую метеорологическую станцию.

Топограф Шимкович сопровождал в 1859 г. Н. П. Игнатьева, пересекшего Монголию и прошедшего от Улан-Батора (Урги) к Калгану по дороге через колодец Сайр-су. Во время этого путешествия Шимкович составил карту пути в масштабе 3 версты в 1 дюйме.

93

Войну 1860 г. иногда называют третьей «опиумной» войной. По существу, военные действия, начатые англо-французами против Китая в августе 1860 г., были продолжением второй «опиумной» войны (1856–1860 гг.).

94

Е. Ковалевский пересек в 1849 г. Монголию от Кяхты через Улан-Батор (Ургу) и проехал в Пекин. В двухтомном отчете об этом путешествии, изданном в 1853 г., Е. Ковалевский сообщает сведения о Монголии и Китае, в значительной части заимствованные из сочинений Е. Ф. Тимковского, Н. Я. Бичурина и некоторых других более ранних путешественников.

Об Эляйясе Н. (Элиасе) см. комм. 72.

95

Путевые записки многих русских купцов и купеческих приказчиков, торговавших в Монголии, давали в свое время интересные сведения по географии Центральной Азии. Эти записи были собраны Г. Н. Потаниным и опубликованы в специальной книге:

«Труды русских торговых людей в Монголии и Китае» (Записки Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества по общей географии. Т. I. Вып. I. Иркутск, 1890). Некоторые маршруты русских торговых людей по Монголии, не вошедшие в это издание, были описаны А. А. Баторским в книге «Опыт военно-статистического очерка Монголии». Ч. 2. Вып. 48. СПб., 1894, а также в другом сочинении Потанина — «Очерки Северо-Западной Монголии». Вып. I. СПб., 1881.

Е. Г. Антропов — бийский купец, много путешествовавший по Монголии. Незадолго до своей смерти он передал М. В. Певцову дорожные заметки, сделанные во время следования по прямой дороге из Урги (Улан-Батора) в Куку-хото (Гуй-хуа-чен) в 1879 г., на пути, общей протяженностью свыше 800 км. Эти заметки М. В. Певцов в виде приложения поместил в первом издании настоящего труда. Так как они сейчас приобретают и известный исторический интерес и дают некоторое представление об общем характере посещенной Антроповым части Монгольской Гоби, мы сочли целесообразным привести эти заметки.

Для М. В. Певцова, когда он впервые опубликовывал отчет о своем монгольском путешествии, описание пути Антропова имело еще и специальное значение. Оно подтверждало заключение Певцова о том, что поверхность Гобийской пустыни в пределах Монголии не представляет совершенной равнины, что в Монгольской Гоби и доныне существует много незначительных соленых озер и, наконец, что в ней явственно заметны признаки прежнего, более обильного орошения.

Первые переходы Антропова от Урги, судя по его маршруту, пролегали, должно быть, не по караванному Калганскому тракту, а по побочному, по так называемой принцессиной дороге. На караванный тракт Антропов вышел у бывшей станции Цза-мыйн-усу. Путевые записки начинаются 27 октября и заканчиваются 12 ноября.

96

Здесь опять обращает на себя внимание редкая наблюдательность и зрелость исследовательского мышления М. В. Певцова, благодаря которым он дает правильное заключение о молодости современного рельефа Монгольской Гоби. Академик В. А. Обручев, создавший основы современных научных взглядов на геологическую историю Центральной Азии, пишет: «Рельеф, созданный последними сильными поднятиями конца третичного — начала четвертичного периода, сохранился до настоящего времени благодаря позднейшим более слабым поднятиям. Большая разница в степени расчленения рельефа, существующая между Хангаем, Кентеем, западной частью Монгольского Алтая и цепями Пограничной Джунгарии, обладающими в общем мягким рельефом со значительным сохранением остатков почти равнин, и восточным Тянь-Шанем, а также многими мелкими кряжами среди Гоби, имеющими резкие альпийские формы, скорее всего объясняется не только различной высотой последних поднятий, но и тем, что в сравнительно узких ущельях молодая эрозия быстро достигает водоразделов и создает юные и зрелые формы, тогда как в широких клиньях еще сохранились старческие формы прежних циклов. И это сочетание тех и других форм в одной и той же области также свидетельствует о молодости цикла эрозии и о недавнем происхождении возвышенностей Центральной Азии» (Обручев В. А. О некоторых основных вопросах геологии Центральной Азии. Т. I. М.-Л., 1945. С. 142).

Другое заключение, приводимое здесь Певцовым, — о том, что осадочные породы, залегающие близ земной поверхности в Монгольской Гоби, морского происхождения, то есть, что эта территория в недавнее геологическое время была дном моря — неверно. До экспедиции В. А. Обручева в Монголию и Китай в 1892–1894 гг. в географической науке существовало мнение, высказанное немецким геологом Рихтгофеном о том, что внутреннюю пониженную часть Гоби занимают отложения третичного моря Хан-хай, о котором будто бы упоминается и в китайских летописях. Все остальное пространство, по мнению Рихтгофена, представляет собой степные котловины, заполненные лёссом.

В. А. Обручев на основании своих исследований доказал совершенную несостоятельность этих предположений. «Мои наблюдения, — пишет В. А. Обручев, — в Восточной и Центральной Монголии и Бей-шане показали, что в Центральной Азии нет ни морских отложений третичного возраста, ни стенных котловин, заполненных лёссом. Находка зуба носорога в одной из котловин Восточной Монголии доказала, что породы, заполняющие подобные котловины Центральной Азии, являются не осадками третичного моря Хан-хай, а отложениями озерными или наземными. Море Хан-хай вообще не существовало, и уже значительно более древние юрские отложения, содержавшие пласты угля, были не морские, а озерные и наземные. Многочисленные котловины Центральной Азии были заполнены не лёссом, а этими озерными и наземными отложениями возраста юры, мела и третичного, или же представляли сглаженные выходы более древних изверженных и осадочных пород. Центральная Азия в общем оказалась очень древней горной страной, давно не покрывавшейся морем, а значиельно выровненной процессами выветривания и молодыми озерными и наземными осадками, но не лёссом» (От Кяхты до Кульджи. М.—Л., 1940. С. 234–235).

В 1946 г. на южных склонах гобийского хребта Нэмэгэту советская палеонтологическая экспедиция обнаружила крупнейшие местонахождения костей ископаемых животных мелового возраста и этим еще раз подтвердила правильность вывода, сделанного В. А. Обручевым еще в 1893 г.

97

В комм. 102 мы уже отмечали, что Рихтгофен для своего вывода о существовании в третичное время на месте Гобийской впадины морского бассейна использовал данные древней китайской литературы. Однако, как выяснилось впоследствии, Рихтгофеном было неверно переведено смысловое значение названия Хан-хай. В своем труде «Центральная Азия, Северный Китай и Нань-шань» (СПб., 1900) В. А. Обручев пишет: «…новейшие работы синологов (главным образом Э. В. Бретшнейдера) выяснили, что название Хан-хай в древние времена обозначало у китайцев высокую северо-западную часть Монголии, а на современных китайских картах относится к пустыне к востоку от Хами; кроме того, иероглиф «хан» этого слова означает вовсе не «сухой», как полагал Рихтгофен (SP IPa, Wg 1,24), переводивший название «Хан-хай» — «сухое» (т. е. высохшее) море; таким образом, остроумный вывод Рихтгофена, что китайцы уже в древности поняли истинное происхождение внутренне-азиатской впадины, лишается своего основания, и чтобы не поддерживать долее этого недоразумения, я отказываюсь от названия Хан-хай для прежнего внутренне-азиатского моря; так как его характерные отложения распространены главным образом в наиболее низких и пустынных местностях Центральной Азии, для которых и китайцы и монголы употребляют название «Гоби», то термин «гобийские отложения» кажется мне наиболее подходящим» (Цит. соч. Т. I. С. 62–63).

98

В настоящее время куланов (см. комм. 24) в Восточной Монголии нет. Во времена, описываемые Певцовым, они еще обитали там, проникая из равнин Восточной Монголии в Восточное Забайкалье. Джейраны и сейчас обычны для Восточной Монголии, осенью и зимой они собираются в многотысячные табуны.

99

«Сунниты» и «шииты» — представители двух враждующих между собой религиозных течений в исламе.

100

В буддизме существует культ «живых святых». Согласно религиозному учению, душа выдающегося по своей духовной жизни ламы после его смерти переселяется в человека, в то время как греховная душа простого монгола переселяется в животное, птицу или насекомое. По указанию далай-ламы отыскивается тот ребенок, в которого якобы переселилась душа умершего ламы. Этого ребенка, обязательно мальчика, называют «хубилганом» — перерожденцем. Его забирают в монастырь и почитают представителем Бога на земле. Некоторые «хубилганы» после многократных реинкарнаций (каждое перерождение повышает святость) получают звание «хутухты». За ургинским хутухтой, о котором пишет М. В. Певцов, считалось уже восемь перерождений.

101

Э. М. Мурзаев приводит значительно меньшие размеры озера Угей-нор. Наибольшую длину его он указывает равной 7 км, ширину — 4 км. Подобные же размеры дают и другие современные географические источники.

Известный советский ботаник Н. В. Павлов, посетивший Угей-нор, описывает любопытное явление, которое ему довелось наблюдать в этом озере: «Вечером, близ стоянки, мы наблюдали крайне оригинальное явление — общественную охоту окуней. Собравшись обширным правильным полукругом, крупные пестрые окуни гнали перед собой молодых язей. Когда концы полукруга смыкались с берегом, загон расстраивался и окуни бросались на добычу так, что вода положительно кипела от всплеска рыбы» (По Монголии. С. 169).

Река Нарын-гол, питающая своими водами Угей-нор и впадающая в него с запада, в верхнем течении именуется Хугшин-гол. Иногда это название относят ко всей реке.

Нарицательное монгольское слово холай— «горло» ныне вошло в географическую литературу как название протока, соединяющего озеро Угей-нор с рекой Орхон.

«Котловина Угей-нора, — пишет Н. В. Павлов в уже упомянутой нами книге, — лежит ниже р. Орхон. Весной и в дождливое время вода реки поднимается выше уровня озера. Зимой озеро замерзает, но уровень воды подо льдом продолжает колебаться, поэтому лед часто трескается, выпучивается или западает. Происходит это с таким треском, словно стреляют из орудий» (Цит. соч. С. 169).

102

Весьма вероятно, что поводом для легенды о чудовище, будто бы обитающем в озере Угей-нор, послужили те же причины, что и для соответствующей легенды о чудовище в озере Улюнгур (см. комм. 12).

103

Горная группа, которую М. В. Певцов называет «высокими альпами», принадлежит хребту Бата-Хэнтэй. Действительно, в этой горной группе хребет Хэнтэй достигает своих наибольших высот — 2200–2400 м. Голец Асаральту поднимается до 2751 м.

Хэнтэй имеет типичную таежную фауну. К перечню, приводимому Певцовым, можно добавить таких типичных таежных животных, как лося, кабаргу, росомаху, соболя, глухаря, рябчика, кедровку и т. д. Вечноснежного покрова Хэнтэй не имеет, но в холодные и дождливые летние сезоны снежные пятна зачастую держатся на наиболее высоких гольцах этой горной группы.

104

Река Орхон— крупнейший приток Селенги в пределах Монголии и одна из крупнейших рек этой страны. Длина Орхона превышает 1120 км. Начинаясь в высоких горах Хангая — в Субурга-Хайрхане, Орхон собирает воды и с Хэнтейской горной системы. С последней в Орхон текут правые притоки: реки Тола, Хара, Иро и другие, менее значительные. Крупнейшим левым притоком Орхона является река Тамир, начинающаяся двумя истоками (Ур- ду-тамир и Хуйту-тамир) в Хангайском хребте.

У монголов река Орхон была одной из наиболее почитаемых рек. Еще во времена путешествия М. В. Певцова ежегодно около старинного монастыря Эрдени-цзу совершался обряд, во время которого в Орхон опускались деньги.

105

Здесь М. В. Певцов приводит чрезвычайно интересное описание чашеобразных озерных котловин, характерных для некоторых районов Центрального Хангая. Со свойственной ему наблюдательностью Певцов подметил особенности формы озерных ванн и распространенность вокруг них вулканических пород и базальтов.

Однако М. В. Певцов делает неверное предположение о происхождении этих озер и об их сходстве с маарами — воронкообразные или, что реже, цилиндрические углубления, образовавшиеся в результате вулканического взрыва, без излияния магмы. Чашеобразные водоемы в Центральном Хангае образовались в результате подпруживания лавовыми потоками рек, а не в результате провалов, как то предполагает М. В. Певцов.

106

Озеро Тэрхии-цаган образовалось в результате запруживая горной долины базальтовыми потоками. Реки Тэрхэин-гол (впадающая) и Сумэин-гол (вытекающая) составляют начало и продолжение подпруженного некогда водного потока.

107

Богдо-ула — высочайшая вершина Хангая. Она поднимается выше, чем это определил М. В. Певцов, и достигает 4031 м над уровнем моря.

Это — единственная в Хангае вершина, несущая вечноснеговой покров и небольшой ледник. Более распространенное ее название Отхон-тенгри, что значит по-монгольски «младший сын неба», употребляется и в географической литературе.

108

Для внутренних бассейнов Западной Монголии, озер Убса-нур, Хиргиз-нур, Хара-усу-нур и других характерно присутствие хариусов, которых нет в других провинциях нагорноазиатской подобласти. Здесь обитает 3–4 вида османов рода Oreoleuciscus и один вид из рода, близкого к Oreoleuciscus, рода Aconthorutilus и, наконец, один вид из рода Nemachilus. Фауна рыб этого района весьма своеобразна и существенно отличается от соседних провинций нагорноазиатской подобласти. На основании этого, бассейн упомянутых озер выделяется в особую западномонгольскую провинцию (Берг Л. С. Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран. Т. III. 1949).

109

Аргианами в Монголии называются минеральные (горячие и холодные) источники. М. В. Певцов в данном случае, очевидно, придал слово «аршан», как имя собственное, источникам в верховьях Богдоин-гола (у Певцова — Богдо-гол).

110

Это не верно. Наибольших высот Хангай достигает в вершине Отхон-тенгри (см. комм. 113), расположенной на восток от Улясутая.

Тарбагатай — северный отрог Хангая, отходящий от магистрального хребта в узле Дулан-хара. Высоты Тарбагатая достигают в горах Содбун 3238 м, в Дзагастуин-ула — 3161 м.

111

О Южно-Хангайской террасе (плато) см. комм. 65.

112

У Э. М. Мурзаева мы читаем: «Гребень Хангая лежит в средм на уровне 3000 м и представляет сохранившийся участок плато, широкий и плоский. На его поверхности часты болота, холмы, выделяющиеся отдельные вершины и даже небольшие озера. Ледников сейчас на Хангае почти нет; вечный снег и небольшой фирновый ледничок лежат только на Отхон-тэнгри, летом снегопад на склонах и вершинах Хангая — явление частое, но снег быстро тает под лучами солнца. Некогда Хангай также был покрыт мощными ледниками. У перевала Эгин-даба видны ледниковые долины и четкие цирки под обрывистой стеной хребта, где когда-то помещалась голова ледника. Следы ледниковой деятельности очень наглядны и часты и в других местах по главному Хангайскому хребту» (Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 225).

113

Сведения, приводимые здесь М. В. Певцовым о фауне Хангая, были для того времени наиболее полными и точными. При этом Певцов справедливо отметил отсутствие в Хангае медведя и ряда других таежных животных, но обилие там степных видов. Хангай фаунистически относится к горной лесостепи, его фауна весьма богата и разнообразна.

114

В первом издании в этом месте М. В. Певцов приводит результаты систематических измерений температуры воздуха в городе Улясутае, которые проводились Е. Г. Антроповым (см. комм. 100). В январе 1879 г. Антропов получил от русского астронома и геодезиста Фритше (см. комм. 97) термометр Реомюра, устроил для него в Улясутае будку на высоте 3,9 м от земли и аккуратно в течение целого года три раза в день — в 8 часов, 14 часов и 20 часов — записывал температуру воздуха. Незадолго до своей смерти Антропов прислал эти наблюдения М. В. Певцову. По измерениям Антропова, средние месячные температуры (по Реомюру) в Улясутае были следующие:

Средняя же годичная температура —0,16. Наибольшую температуру +26,5 Антропов наблюдал 24 июня в 2 часа пополудни, а наименьшую -38,0— 12 января в 8 часов вечера. В эти дни средние суточные температуры были: 24 июня +21,1, а 12 января -32,6.

115

Как отмечает Э. М. Мурзаев, одной из характерных черт рельефа песков озерной котловины, протянувшихся вдоль больших рек, является малая мощность песчаных отложений, под которыми залегают материнские породы или четвертичные непесчаные отложения.

К этому типу рельефа озерной котловины принадлежит и плоская гряда, которая описывается М. В. Певцовым; она носит название песков Боро-хара.

На значительные выходы коренных пород в этой гряде указывает и Г. Е. Грумм-Гржимайло, у которого мы читаем: «В обе стороны от реки (Дзапхана. —Я. М.) долина довольно заметно поднимается, изобилуя на востоке выходами коренных горных пород, которые или образуют здесь мелкосопочник, или выступают в виде гряд широтного простирания. Наиболее значительная из этих последних сопровождает с севера реку Кунгуй на протяжении почти 150 верст и, пересекая ее русло ниже урочища Цаган-булук, сливается с хребтом Унигэту, служащим южной гранью описываемой долины. Гряда эта, имеющая в среднем около 700 фут. относительной высоты, занесена песком до самого гребня, и о существовании ее говорят нам лишь скалы гранита, выступающие из этого песчаного моря, подобно высоким островам, которым туземцы дают название гииер» (Западная Монголия и Урянхайский край. Т. I. СПб., 1914. С. 183).

Название «шиер» происходит, видимо, от монгольского шивэ (шибэ), что в переводе значит — «горы с острыми зубчатыми вершинами»; основное значение — изгородь, частокол.

116

Хара-нур (у М. В. Певцова — Хара-нор) — в некотором отношении замечательное озеро. Расположенное в районе с сухим пустынным климатом, где количество выпадающих за год осадков колеблется в пределах 120–150 мм, а испарение при летних температурах, достигающих 30–35° в тени, чрезвычайно большое, — это озеро имеет не соленую, как пишет М. В. Певцов, а совершенно пресную воду.

На эту парадоксальную особенность Хара-нура обратил внимание Э. М. Мурзаев, исследовавший озеро в августе 1944 г. В специальной статье, посвященной результатам этих исследований, он раскрывает загадку Хара-нура.

«Разработанность долин, — пишет Э. М. Мурзаев, — хорошо выраженные речные террасы Западного Хангая и многочисленные доказательства в виде следов большого горного оледенения Хангая и Алтая, высокого стояния вод в озерах и их значительно большей площади и т. д., ясно говорят о том, что в прошлом Западная Монголия обладала гораздо более влажным климатом» (Озеро Хара-нур Хунгуйский // Вопросы географии. Сб. 3. Географгиз, 1947. С. 109).

Далее Э. М. Мурзаев указывает, что озеро Хара-нур — образование геологически молодое. В свое время река Мухур-хунгуй впадала справа в реку Хунгуй, протекая по ныне мертвой долине, лежащей к югу от озера Хара-нур. Восточная часть Хара-нура, по мнению Э. М. Мурзаева, представляет не что иное, как затопленную долину Мухур-хунгуя.

Молодость же Хара-нура, как замкнутого озера, подтверждается его пресноводностью и отсутствием по берегам каких-либо следов более высокого уровня воды в период влажного климата.

Большое количество песков, накопившихся в котловинах Больших озер, запрудило долину древнего Мухур-кунгуя. В результате запруживания древней долины и заполнения ее выше запруды первоначально образовалось небольшое озеро, представляющее ныне восточную мелководную части Хара-нура. В дальнейшем это озерко нашло выход в районе пролива, ныне соединяющего восточную и западную часть Хара-нура. При углублении этого выхода образовался современный узкий, но глубокий пролив, что, в свою очередь, привело к затоплению одной из межгорных котловин и созданию современного Хара-нура.

Э. М. Мурзаев приводит факт, говорящий в пользу этих соображений. Он сообщает о находке эндемичной монгольской рыбы, свойственной озерам Западной Монголии, относящимся к бессточным бассейнам Центральной Азии. Эта находка свидетельствует о том, что система Мухур-кунгуя гидрографически была связана с другими водоемами котловины Больших озер.

Причину пресноводности Хара-нура в течение его истории в современных сухих климатических условиях с громадным испарением Э. М. Мурзаев объясняет следующим: «Возможно, что в недалеком прошлом был сток из Хара-нура, на самом его западном конце, где пески снижаются. Об этом можно говорить проблематично, так как здесь западный берег сейчас занесен песками. Но если даже такой момент в палеогеографии Хара-нура и не имел места, то несомненно, что подземный сток был в прошлом и существует в настоящее время» (Цит. соч. С. 110).

Подтверждением факта существования в настоящее время подземного стока из Хара-нура является то, что река Хунгуй, не принимая в среднем и нижнем течении ни одного притока и протекая по опустыненным ландшафтам, к юго-западу от Хара-нура делается многоводной, а ее долина с севера — заболоченной. Ясно, что здесь выклиниваются воды озера Хара-нур, прошедшие подземный путь в песках.

117

Ван — феодальный титул в Монголии, соответствующий князю.

О дюрбетах (дюрбётах) см. комм. 61.

118

Г. Е. Грумм-Гржимайло видел в истории березовых рощ долины Хунгуя подтверждение теории прогрессивного усыхания климата Центральной Азии в исторический период. Приводя, по Певцову, описание долины Хунгуя (у Грумм-Гржимайло так же, как и у Певцова — Кунгуя), он замечает: «Рассказ этот (о том, что березовый лес сгорел. — Я. М), конечно, не может относиться ко всей долине Кунгуй, а потому в данном случае мы должны видеть скорее результат общего для всей Средней Азии изменения климата в сторону его большей сухости» (Монголия и Урянхайский край. Т. I. С. 185).

Теория прогрессивного усыхания Центральной Азии в исторический период высказывалась рядом ученых начала XX в.

119

Выше М. В. Певцов писал, что озеро Айрик не нанесено на китайскую карту и река Дзапхын показана на ней впадающей в озеро Хиргиз-нур (у Певцова — Киргиз-нор). Это еще раз подтверждает тот ныне совершенно установленный факт, что озера Айрик и Хиргиз в самом недавнем прошлом были единым водоемом.

Сейчас эти озера соединяет протока — Холай (по-монгольски — «горло»). Ширина этого пролива достигает 300 м при длине не более 5 км. Глубина его настолько значительна, как указывает, со слов монголов, Певцов, что протоку нигде нельзя проехать вброд. Холай медленно несет свои воды в крутых, но песчаных берегах. На большой китайской карте Монголии, которой пользовался (в переводе топографа Падерина) и на которую ссылается М. В. Певцов, река Хунгуй показана впадающей в реку Дзапхан, а не в озеро Айрик.

Правильные современные гидрографические отношения этих рек и озера Айрик были впервые установлены М. В. Певцовым.

120

В реке Хунгуй (у Певцова — Кунгуй), озерах Хара-нур и Айрик-нур действительно обитают очень крупные рыбы рода Oreoleuciscus, но размеры, о которых сообщили Певцову местные жители, преувеличены. В озере Хара-нур хунгуйском добывались экземпляры до 694 мм длиной; на берегу обнаруживались скелеты и более крупных рыб.

121

В настоящее время кулан (см. комм. 24) в районе озера Хиргиз-нур не водится, однако из интересных данных, приводимых Певцовым, следует, что область распространения кулана в XIX в. была более значительной и кулан проникал на северо-запад страны вплоть до котловины упомянутого озера (см.: Банников А. Г. Зоологич. журнал. Т. 27. № 1. 1948).

122

Правильность этого предположения М. В. Певцова была доказана позднейшими исследованиями. См. комм. 53, 54.

123

Озеро Хара-усу имеет в длину 15 км, в ширину— 6 км. Э. М. Мурзаев указывает, что, судя по следам на берегах, это озеро при уровне, превышавшем современный только на 2 м, сообщалось с озером Улэгей, лежащем в 15 км к югу, и имело через него сток к центру котловины Больших озер (см.: Мурзаев Э. М. Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948. С. 219).

124

В озере Ачиту обнаружены глубины до 10 м, но в южной его части есть наверное и более значительные.

Ачиту относится к группе проточных алтайских озер, таких, как Кобдоские (Верхнее и Нижнее), Толбо, Цаган, Даян, Талнур и т. д. С севера в Ачиту впадает несколько рек (М. В. Певцов перечисляет их ниже); крупнейшие из них Бухэй-мурен-гол (у Певцова — Бе- ко-морин-гол). При впадении в озеро она образует громадную дельту, заболоченную и заросшую тростником, лугами, древесной и кустарниковой урёмой. Из Ачиту воды северных рек попадают в реку Кобдо через проток Усун-холай, длина которого почти вдвое превышает указанную Певцовым и равняется 12–13 км. Приблизительно в 4 км от Ачиту этот проток образует небольшое озеро с заболоченными и поросшими камышом берегами. Это озеро когда- то представляло собой продолжение Ачиту.

125

М. В. Певцов первым из путешественников обратил внимание на резкую разницу в общем облике ландшафтов и, в частности, в богатстве растительного и животного мира Русского и Монгольского Алтая.

Напомним, что описывая свой путь из России в Монголию, Певцов дал противопоставление этих двух ландшафтов и совершенно верное объяснение причин резкого различия между ними: «Причину такого поразительного контраста во флоре этих смежных растительных областей нужно искать, без сомнения, в недостатке влаги, приносимой в северо-западный угол Монголии. С севера и запада эта страна защищена высокими горами Внутреннего Алтая, пограничного хребта Сайлюгема и Южного Алтая, а потому водяные пары, гонимые в нее почти исключительно западными и северо-западными ветрами, задерживаются помянутыми горами; в северо-западный же угол Монголии достигает лишь незначительное количество осадков, расходуемых воздушными течениями, большей частью, на пути через высочайшие горные области Алтая.

Вследствие того флора этой страны, несмотря на ее значительную абсолютную высоту, разнообразный рельеф и присутствие в ней местами весьма высоких гор, далеко не отличается таким богатством, как во Внутреннем Алтае».

126

Теленгеты (у Певцова — теленгуты) — ветвь алтая-саянских тюркских народов, живущих в Горноалтайской автономной области по рекам Чулышману, Баш-каусу, Чуе и их притокам.

127

Помимо перечня встреченных видов и общих кратких очерков фаун в основном тексте, М. В. Певцов в «Приложениях» к Джунгарскому путешествию поместил особый раздел «Материалы для зоогеографии Чжунгарии». Это приложение — как бы краткая сводка наблюдений путешественника над птицами и млекопитающими Джунгарии. «Список птиц, собранных во время путешествия» дан был в приложениях к монгольскому путешествию 1878–1879 гг. Млекопитающие и другие группы животных не были еще определены и обработаны к моменту первого издания этого последнего труда М. В. Певцова и потому не вошли в «Приложения». Однако в основном тексте монгольского путешествия мы встречаем очень много заметок о фауне и перечни наиболее характерных видов для того или иного района страны.

Значение зоологических сборов и наблюдений М. В. Певцова очень велико. По существу, впервые после опубликования этих работ удалось составить представление о фауне пустынь между Тянь-Шанем и Байтак-богдо и фауне своеобразных лесов на южных склонах Монгольского Алтая. Те немногие путешественники, которые посетили эти районы после М. В. Певцова, лишь подтвердили или уточнили некоторые данные. Более того, ряд зоологических материалов Певцова по фауне позвоночных животных названных районов и поныне представляет единственный источник наших знаний. Представление о своеобразной фауне Хангая, особенно его южных районов, и о фауне «Долины Гобийских озер» удалось составить только после работ М. В. Певцова. По существу, Певцов открыл нам фауну этих стран.

Просматривая сейчас «Очерки» М. В. Певцова, особенно ясно видишь, что его характеристики фауны Хангая наиболее точные, по сравнению со всеми другими, даже теми, которые были даны 30–40 лет спустя. Наконец, в этих «Очерках», как и в отчете о Джунгарском путешествии, мы находим материалы, не утерявшие своего научного интереса и по сей день. К числу таких относится сообщение о гнездовьях пеликанов на Больших Западных озерах, материалы по распространению цветной дрофы и т. д. Большой интерес представляют зоологические материалы М. В. Певцова еще и потому, что они позволяют судить об изменениях в фауне во времени. Это касается, например, заметки Певцова о былом обитании кулана в районе озера Хиргиз-нур и восточной Монголии, заметки о распространении бобра и т. д.

Коллекционные материалы М. В. Певцова не были полностью обработаны до самого последнего времени. Частично сборы Певцова использовали В. Бианки и К. Сатунин в своих специальных работах по фауне Центральной Азии. Позже эти коллекции частично обрабатывались и другими учеными: Н. Бобринским, П. Сушкиным и др.

128

Иакинф Бичурин — см. комм. 96.

Чокан Чингисович Валиханов, разносторонний ученый-просветитель, выдающийся исследователь Средней и Центральной Азии, в 1858–1859 гг. совершил по заданию Русского географического общества замечательное путешествие в Кашгарию. Собранные там обширные естественно-исторические материалы опубликованы в статье, упомянутой Певцовым, и в «Очерках Джунгарии» (Записки Русского географического общества за 1861 г.).

Р. Шау (Шоу) — английский чайный плантатор — в 1868–1869 гг. совершил путешествие из Индии через Тибет и Куньлунь в Кашгарию. Прошел через Яркенд в Кашгар, где прожил 4 месяца. Описанию этого путешествия посвящена указанная Певцовым книга.

Форсайт — глава английской миссии в Джеты-шаар во время кратковременного существования этого государства в Кашгарии (см. ниже комм. 144). Форсайт посетил Кашгарию дважды: в 1870 и в 1878 годах. Во втором путешествии его сопровождал врач Беллью (Беллю), который так же, как и Форсайт, описал путь миссии из Индии через Ладак в Восточный Туркестан. Эти труды и упоминает Певцов.

А. Н. Куропаткин — возглавлял русскую миссию к Якуб-беку в Джеты-шаар в 1876 г. Во время этого путешествия Куропаткин побывал в городах Кашгаре, Марал-баш и, Аксу, Куче, Курле и Кар а каше. Топограф экспедиции А. Сунаргулов прошел и снял на карту дорогу из города Аксу в Учь-Турфан, откуда перевалом Бедель пересек Тянь-Шань и через Зауку вышел к Караколу (Пржевальск). Подробное описание этой экспедиции изложено Куропаткиным в книге, о которой упоминает Певцов. Наряду с интересными и ценными географическими сведениями этот труд содержит и неудовлетворительный в научном отношении исторический материал.

Б. Л. Громбчевский— русский путешественник. В свое первое путешествие по Средней и Центральной Азии прошел из города Ош через Кашгар, Яркенд в Хотан и Саньчжоу, откуда возвратился через Яркенд прежней дорогой в Ош. Описание этого путешествия изложено в упомянутом Певцовым отчете. Вторая экспедиция Громбчевского в Центральную Азию проходила в то же время, когда Певцов совершал путешествие в Куньлунь.

Н. Ф. Петровский — русский генеральный консул в Кашгаре. Собрал единственную в своем роде археологическую коллекцию, которая поступила частью в Петербургский Эрмитаж, а частью в музей Русского археологического общества. Ему принадлежит также и ряд работ о древностях Восточного Туркестана.

Н. Зеланд — русский путешественник. Посетил в 1886 г. Кашгарию и описал свое путешествие в упомянутом Певцовым сочинении.

К. Риттер — известный немецкий географ первой половины XIX в. Не будучи путешественником, Риттер использовал для сочинения, о котором упоминает Певцов, литературные источники и сведения, полученные при личном общении с некоторыми путешественниками.

В 1850 г. Русское географическое общество предприняло издание на русском языке некоторых частей «Землеведения» Риттера. Одну из них — «Восточный или Китайский Туркестан» — перевел и снабдил на основании новейших исследований критическими замечаниями и дополнениями В. В. Григорьев.

Среди дополнений В. В. Григорьева, которые во многих местах опровергли неверные воззрения Риттера, наибольший интерес представляет второй выпуск — историко-географический, в котором содержится очень полная сводка исторических данных о Восточном Туркестане.

В наше время труд Риттера не имеет научной ценности и представляет лишь исторический интерес.

129

Эфемериды — координаты небесных светил и другие переменные астрономические величины, вычисленные для ряда последовательных моментов времени и сведенные в таблицы.

130

Ovis ammon (у Певцова Ovis polii) — качкар, крупнейшая разновидность горного барана группы архара. Впервые на Памире был замечен Марко Поло; в Тянь-Шане его первым видел близ Хан-тенгри П. П. Семенов. Открытие этой разновидности в районе Нарына принадлежит замечательному русскому зоологу-путешественнику Н. А. Северцову.

131

В первом издании название этого перевала транскрибируется Бедэль. На современных картах принято написание Бедель, весьма редко встречается — Бадаль. Этот перевал является одним из наиболее удобных путей через высокий хребет Кок-шаал (у Певцова — Кок-шал). Впервые абсолютную высоту перевала точно измерил топограф А. Сунаргулов (см. комм. 134), который определил ее равной приблизительно 4600 м (около 18 ООО футов); Пржевальский приводит цифру 4175 м (13 700 футов). Согласно определениям Певцова она равна 4224 м (13 860 футов).

Современные карты указывают высоту, которая колеблется весьма близко от цифры, полученной Певцовым, — 4225–4272 м.

132

Во времена Певцова сартами называли оседлое население Туркестана, независимо от его племенной или национальной принадлежности. О происхождения термина «сарт» существуют различные теории. По мнению некоторых ученых-тюркологов это слово пришло из Индии, где имело значение «купец». Другие (В. В. Бартольд) видят его корни в санскритском сартаба— «предводитель каравана», от которого произошло турецкое сартбаши («начальник сартов») и сарт в смысле «купец». Позже отуреченные потомки монголов в Туркестане употребляли слово «сарт» в смысле «таджик» — мусульманин не турок. Степные кочевники узбеки, завоевав в начале XVI в. Туркестан, стали называть сартами всех оседлых жителей этой страны, как иранцев, так и говоривших на турецком языке. Когда последний сделался основным языком у оседлого населения Туркестана, словом «сарт» стали называть всех, говоривших по-турецки, в отличие от таджиков, сохранивших иранский язык.

Русские поселенцы в Туркестане все его оседлое некочевое население называли сартами, отсюда это название пришло, по-видимому, и в географическую литературу.

Таким образом слово «сарт» не являлось этническим термином, а скорее служило именем нарицательным; в настоящее время вышло из употребления.

133

Далее читатель еще неоднократно встретится с описанием столь характерных для всех стран Центральной Азии пыльных туманов и пыльных бурь Кашгарии. Это явление, называемое также помехой, приносит огромный вред хозяйственной деятельности человека. Причина его в большинстве случаев заключается в неправильном землеиспользовании. Разрыхление верхнего слоя почвы при распашке или уничтожение растительного покрова на песчаных почвах дают возможность ветрам выдувать огромные количества почвенного мелкозема (ветровая эрозия). Сухость почв, разумеется, способствует развитию этого явления. Сильное нагревание Кашгарской котловины, окруженной высокими горами, вызывает энергичные движения воздушных масс, которые, увеличивая сухость почвы, переносят ее частицы в огромном количестве на значительное расстояние. При этом воздух бывает настолько заполнен пылевыми частицами, что солнце кажется тусклым бледно-фиолетовым диском, дышать становится тяжело и воспаляются глаза. О количестве пыли в атмосфере Кашгарии свидетельствуют интересные наблюдения Пржевальского, который пишет, что дождь в районе Керийского оазиса «падал совершенно грязным от лёссовой пыли, которую дождевые капли захватывали в воздухе. Случалось даже нам наблюдать, что вместо дождя сыпались мелкие, как мак, сухие крупинки грязи, сцементированные тем же дождем в верхних слоях атмосферы» (Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского по Центральной Азии. Отдел метеорологический. СПб., 1895. С. 227).

Певцов отмечает в своей книге, что пыльные туманы постоянно сопровождаются облачностью, которая увеличивается по мере усиления густоты тумана и не предшествует, а следует за пыльной мглой. По мнению ученых XX в., частицы пыли, если не вызывают, то во всяком случае облегчают образование тумана и облаков, служа ядрами конденсации атмосферных водяных паров.

Ветровая эрозия приносит огромный вред сельскому хозяйству, выдувая из почвы наиболее ценные ее части — мелкозем и гумус, а весной иногда семена и даже всходы.

134

Хребет Сары-кол, на современных картах называемый Кашгарскими горами, принадлежит системе Куньлуня (см. комм. 154).

135

Основное оседлое население Кашгарии составляют уйгуры, принадлежащие к юго-восточной ветви тюркских народов.

136

Имя Мухомета Якуб-бека-Бадаулета неразрывно связано с крупнейшим восстанием мусульман Синьцзяна 1864 г., которое получило в истории название «дунганского».

Весьма интересные, хотя и краткие, сведения об этом приводятся в комментариях к книге Н. М. Пржевальского «От Кяхты на истоки Желтой реки» (М.: Географгиз. М., 1948. С. 336).

Приводим здесь значительную часть этого примечания:

«Якуб-бек родом из Средней Азии (г. Покент, южнее Ташкента). По отцу таджик. С раннего детства остался сиротой и воспитывался у дяди. Сильно нуждался, был ремесленником, слугой беков и джигитом в кокандском войске. Впоследствии стал юз-баши (сотником) и одно время служил в Ак-мечети (ныне Кзыл-Орда). В конце 1864 г., когда Якуб-беку было уже около 45 лет, правитель Кокандского ханства Алим-кул отправил его в Кашгар при следующих обстоятельствах.

Летом 1864 г. мусульманское население Синьцзяна восстало против господства маньчжуро-китайских завоевателей и добилось победы. Но Синьцзян распался на отдельные самостоятельные мусульманские владения: Дунганское ханство с центром в Урумчи, Кучинское ханство, Хотанское падишахство, Кашгарское владение во главе с киргизами. В Или впоследствии образовалось Таранчинское султанство. Между этими феодальными владениями начиналась борьба за власть над Кашгарией; на эту власть особенно претендовали кучинские ходжи. Стране, только освободившейся от столетнего господства Китайской династии Цин, грозила междоусобица.

В эти беспокойные дни правители Кашгарского оазиса обратились в Кокандское ханство с просьбой прислать в качестве правителя Бузурук-ходжу, предки которого являлись правителями Восточного Туркестана вплоть до завоевания страны маньчжуро-китайскими войсками в 1759 году. Отец Бузурука Джехангир-ходжа еще в 1826 г. вторгся в Кашгарию, при поддержке уйгуров (черного мусульманского населения) свергнул китайское господство и образовал Кашгарское государство, владение которого распространялось от Хотана до Аксу. Только через 9 месяцев Цинам удалось восстановить свою власть над Кашгарией. Джехангир попал в руки китайцев, был отправлен в Пекин и казнен. Уйгурский народ воспевал храбрость и подвиги Джехангира, оплакивал его трагическую смерть и ждал его сына Бузурука, чтобы поднять восстание против китайских угнетателей. Но Бузурук-ходжа был слабохарактерным и неспособным к деятельности. Ему была бы не под силу роль объединителя Кашгарии, и скорее он сам мог превратиться в игрушку в руках отдельных феодальных группировок. Это прекрасно понимал Алим-кул. Поэтому он предложил Якуб-бе- ку сопровождать Бузурука в качестве его первого помощника и военачальника. Выбор пал на Якуб-бека не случайно, последний выделялся своей исключительной предприимчивостью, организаторским талантом, умом и твердостью характера.

Бузурук-ходжа был радостно встречен кашгарцами. Тысячи людей вышли на улицы и за городские стены — приветствовать ходжу.

В это время политическая обстановка в Кашгаре оказалась весьма сложной: уйгурские и киргизские беки, пришедшие к власти после победы восстания, всерьез не думали об объединении страны, они увязали во взаимных интригах, и Бузурук, провозглашенный правителем Кашгара, превратился в орудие враждующих феодальных группировок. Беспечность и ограниченность отдельных беков-феодалов соответственно повлияли на Бузурука: он позабыл свои задачи и предался бесконечным дворцовым кутежам и празднествам.

Однако в стране было немало передовых представителей, понимающих необходимость создания единой государственной системы для нормального и культурного развития. Якуб-бек был овеян идеями этого движения. Он развертывал лихорадочную деятельность по созданию кашгарского войска и, как свидетельствует местный автор, «он не имел времени даже ни для еды, ни для сна». Благодаря этим своевременным мероприятиям, кашгарцам удается, под руководством Якуб-бека, разгромить вблизи Кашгара крупную силу кучинских ходжей, пытавшихся захватить город.

Борьба за объединение Восточного Туркестана продолжалась около 2 лет (1865–1867). Бузурук-ходжа запутавшись в интригах отдельных группировок, открыто выступил против объединительной деятельности Якуб-бека. В результате Бузурук был отстранен от управления и во главе нового государства встал сам Якуб-бек. Это государство называлось Джеты-шааром («Семиградьем»), включавшим семь больших городов Кашгарии (Хотан, Яркенд, Янги-гиссар, Кашгар, Аксу, Куча и Карашар). Якуб-бек в дальнейшем расширил территорию своего владения за счет дунганского ханства и включил в состав Джеты-шаара также Куня-турфан, Урумчи и Манас».

«Якуб-бек заботился о благоустройстве своей страны. При его управлении рыли новые оросительные каналы, расширившие посевную площадь дехкан, улучшали пути сообщения, строили мосты, поощрялась промышленная деятельность и торговля; караван-сараи, построенные при Якуб-беке из жженого кирпича, выделялись от остальных построек Кашгарии; при нем были построены, впервые в истории Кашгарии, общественные бани в городах, он ликвидировал старые сложные налоги и ввел единый налог.

В создании и укреплении Джеты-шаара большую роль играли узбеки, принимавшие участие в управлении, в армии и в строительстве. Еще с древних времен жители бассейнов Тарима и Сырдарьи имели между собой тесные экономические связи, отсюда возникло и культурно-политическое единство. Узбеки в течение XIX в. не раз принимали участие в освободительной борьбе уйгуров против маньчжуро-китайского господства в Кашгарии. В силу этого появление Якуб-бека во главе Джеты-шаара вполне естественно.

В 1876 г. маньчжуро-китайские войска, двигавшиеся из Внутреннего Китая, заняли большие дунганские владения в Синьцзяне (Гучен, Урумчи, Манас и затем Турфан). Якуб-бек готовился дать генеральное сражение маньчжурским войскам, когда последние перейдут границу Джеты-шаара».

В мае 1877 г. Якуб-бек умер. Обстоятельства его смерти до сих пор не выяснены. В декабре того же года войска Китайской империи жестоко подавили восстание и реставрировали свою власть в Кашгарии.

137

Нефрит является разновидностью минерала актинолита (лучистый камень). Название свое получил в Древней Греции, где применялся для лечения почек (нефрит — болезнь почек).

Нефрит представляет собой очень плотную, мелкокристаллическую массу спутанно-волокнистого строения, которое обусловливает его необычайную вязкость и механическую прочность; встречается различных, очень красивых оттенков — от зеленого до молочно-белого.

В неолитическом веке нефрит имел большое значение как минерал для изготовления различных хозяйственных орудий и оружия. В настоящее время используется для этих же целей жителями Новой Зеландии.

В странах Востока нефрит издавна играл особую роль культового камня. В Китае он известен под названием «священный Юй», в Иране — «иашм» (отсюда, по-видимому, русское «яшма»), в Монголии и Туркестане — «каш». Из него вырезались ритуальные сосуды, фетиши, священные музыкальные инструменты, а также знаки отличия, монеты и художественные изделия. Главным центром добычи нефрита является Центральная Азия, область Куньлуня.

Название города Кашгар, по мнению советского исследователя Средней Азии и Монголии — Э. М. Мурзаева, происходит от слов «каш» — нефрит и «кар» — камень. (Этюды по топонимике Средней и Центральной Азии // Вопросы географии. № 9. 1949. С. 175–177).

138

Во время этой экскурсии К. И. Богданович сделал около 450 км по чрезвычайно сложным и малоизученным частям Западного Куньлуня. В результате он установил, что главнейшая черта орографии этой части Западного Куньлуня заключается в «дугообразном прогнутии хребтов, простирание которых из NO — SW в восточной части пройденной местности изменяется в NW — SO в западной части. Такой двойственный характер орографии гор выразился в крайнем расчленении отдельных хребтов; часто невозможно определить простирание орографических гребней, так как горы в иных местах представляют группы пиков и вершин, уловить между которыми орографическую связь невозможно (горы к востоку от Тахта-карута)»[151].

Этой чрезвычайной расчлененностью рельефа Богданович объясняет, между прочим, и факт, замеченный еще Пржевальским в другом районе Куньлуня, — совершенное отсутствие у местных жителей определенных названий для гор. «Горы они (местные жители. — Я. М.), — пишет Богданович, — называют совершенно неопределенно или по имени протекающих рек (Пахту-таг, Чихшо-таг, Гусас-таг и т. д.), или по имени перевалов (Тахта-корум, Кулум-багла и т. д.) или даже по имени ближайших селений, причем зачастую для одного и того же хребта жители различных долин дают различные названия»[152].

Пересечение нескольких снежных перевалов дало возможность К. И. Богдановичу определить высоту снеговой линии в этой части Куньлуня, которую он указывает для северных склонов равной около 4800 м, для южных — около 5100 м. Одному из ледников, открытому вблизи перевала Кокелан на южном склоне хребта Раскем, Богданович присвоил имя Певцова.

139

На более поздних картах упоминаемый отрог носит название хребта Тызнаф (у Певцова — Тызнап) по одноименной реке, прорезающей его на северо-западе.

Далее Певцов рисует чрезвычайную расчлененность склонов этого и других хребтов западного Куньлуня, изрезанных множеством узких извилистых долин и сумрачных ущелий, и объясняет этот факт значительной абсолютной высотой поднятия гор Куньлуня. Такой морфологический характер свойствен только долинам рек, для которых базисом эрозии служит озеро Лобнор, расположенное в наиболее пониженной части Таримской впадины. Долины рек, теряющих воды в песках подгорной полосы, не столь глубоки, хотя и прорезают хребты, имеющие не меньшие абсолютные высоты, чем те, с которых текут реки бассейна Лобнора.

Здесь же следует сказать несколько слов о транскрипции самого названия Куньлунь. В книге мы не сохранили принятое Певцовым в первом издании написание — Кун-лунь. На картах распространено и написание Куэньлунь, совершенно неоправданно взятое с западноевропейского Kwen-lun.

140

Эта дорога на карте Певцова не обозначена.

141

Позднейшие исследования других путешественников доказали справедливость сведений, сообщаемых Певцовым о существовании в Такла-Макане развалин древних городов. Причину гибели культурных поселений в ныне пустынных пространствах Центральной Азии некоторые географы (Е. Гетингтон) пытались объяснить ее прогрессивным усыханием.

Развалины в Такла-Макан принадлежат городам, которые были покинуты населением либо в результате войн, либо вследствие перемены рекой, питавшей эти оазисы, своего русла.

Реки низменностей Центральной Азии при возникновении на их пути даже незначительных препятствий легко меняют свои русла, в связи с чем они и получили в науке название «блуждающих».

142

Н. М. Пржевальский, посетивший Хотанский оазис в 1885 г., определил количество его населения в 300 тысяч человек. Приведем здесь очень любопытные рассуждения путешественника, на основании которых он получил указанную и, очевидно, более правильную, чем у Певцова, цифру.

«Площадь всего Хотанского оазиса от реки Кара-су на востоке до Зава-кургана на западе можно приблизительно положить до 600 кв. верст, следовательно, около 60 тысяч наших десятин земли. Если из этого числа вычесть на пустыри и площади, занятые городами, то в остатке получится 50 тысяч десятин культивированной почвы. Теперь нужно знать, что население в описываемом оазисе скучено до крайности. Средний посев каждой семьи, кроме немногих богатых, туземцы определяли нам в 5 чарыков хлеба, т. е. менее нашей полудесятины (жатва двойная, урожай очень хороший); столько же можно положить на саклю и сад. По этому расчету круглым числом в Хотане приходится на семью не более как по 1 десятине земли. Тогда на всей площади оазиса получим 50 тысяч семейств; к ним нужно прибавить (уменьшенные против показаний туземцев цифры) 5 тысяч семейств безземельных, живущих в работниках, и 10 тысяч семейств — приблизительное население трех городов. В общем итоге получится 65 тысяч семейств. Если же положить по 1½ десятины земли на семью каждого земледельца, то выйдет немного более 33 тысяч семейств деревенского населения, а с прибавкой сюда же 15 тысяч семейств безземельных рабочих и населения городов — в итоге будем иметь 48 тысяч семейств. Взявши среднюю цифру из обоих выводов, получим 56 тысяч семейств. Теперь, если на каждую семью положить по шести душ, то окажется 336 тысяч; если же по пяти — тогда будет 280 тысяч. Средняя из обоих цифр даст с небольшим 300 тысяч душ обоего пола — как наиболее вероятное (за неимением лучших данных) количество населения для всего Хотанского оазиса» [153].

Там же Пржевальский указывает, что скученность населения и крайняя его бедность создали предпосылки для необычайной дешевизны рабочих рук в Хотанском оазисе. «Обыденная плата годовому рабочему на готовом содержании всего 32 тэньги, т. е. 3 руб. 20 коп. на наши деньги; женщины же идут в работницы из-за куска хлеба и одежды. Продажа в рабство, как нам говорили, практикуется в довольно больших размерах. Покупают детей у бедных более достаточные из туземцев, кроме того приезжие купцы и китайцы».

Большой скученностью населения в Хотанском оазисе объяснялся до некоторой степени и недостаток хлеба, о котором несколько раньше упоминает Певцов, всецело приписывая его значительному развитию кустарных промыслов.

Приведем из уже упоминавшейся ранее (комм. 145) работы Э. М. Мурзаева объяснение происхождения самого названия «Хотан»: «В основе топонима «хотан» лежит корень хот-/хат- (кот-/кат-), что на многих индо-европейских языках значит или значило «жилище, дом, поселение, укрепление» и т. д. Распространение этого термина удивительно, он встречается по всей Евразии от Атлантического океана до Тихого» (Вопросы географии. № 9. Географгиз. 1949. С. 177–178).

143

Народные предания Сия-вуш-хану приписывают основание обширного города Ширистана, развалины которого находятся в песках близ Хотана, к северу от лянгера Бештуграк.

144

Н. М. Пржевальский также пишет, что оазис Чира вообще славился своими садами, изобилующими фруктами, но что в нем «яблоков очень мало, нам говорили, что они худо растут при здешней жаре» (От Кяхты на истоки Желтой реки. Географгиз, 1948. С. 293).

145

Это не совсем верно. Река Керия-дарья доносит свою воду километров на 150 в глубь Такла-Макан, приблизительно до параллели хребта Мазар-таг. Далее на север, почти до самого Тарима, в который Керия-дарья безусловно раньше впадала, прослеживается ее старое русло, ныне занесенное песками. Высыхание Керии-дарьи в низовьях происходило уже в исторический период из-за разбора воды на орошение в оазисах Керийской подгорной равнины. По долине Керии-дарьи проходит караванный путь из Керии в Кучу, обозначаемый и на современных картах.

146

Певцов и его спутники видели хребет, открытый в 1885 г. Пржевальским, который по праву первоисследователя дал этому хребту название «Русского». «Громадной белой полосой, — писал Пржевальский, — еще подновленной только что выпавшим снегом, тянулся названный хребет в направлении от востока-северо-востока к западу-юго-западу. Снеговые вершины и ледники местами выделялись среди этой белой массы. В особенности высоки были: прямо лежавшая на юг от Ой-туграка вершина (Люш-таг), а также две, пожалуй, не меньшие вершины, между ущельями рек Чижган и Тумая. Затем по ущелью р. Пшкэ (Пишкэ) виднелась уже на плато Тибета высокая снеговая горная цепь, которая, как было выше говорено (на основании расспросных сведений), отделяется от западной окраины хребта Русского и уходит к юго-востоку на целый месяц пути» [154].

Здесь следует привести краткие сведения об общих чертах орографии всего западного Куньлуня. Его многочисленные хребты распадаются на две системы, для которых советский геолог Н. А. Беляевский удачно предложил названия «Внешних» и «Внутренних» цепей Куньлуня.

Внешним цепям принадлежат хребты: Кинг-тау, Кунгур, Хендар (объединявшиеся названием Сары-кол), Лугачен, Карлык и Текелик-таг.

Восточнее меридиана Чира система Внешних цепей, постепенно погружаясь, полностью выполаживается, переходя в непосредственно примыкающую к подножию Внутренних цепей Куньлуня, так называемую Керийскую подгорную равнину.

К Внутренним цепям Куньлуня, отделенным от Внешних полосой значительных межгорных понижений, относятся хребты Мус- таг-ата (объединявшиеся ранее также в систему Сары-кола), Таш-курган, Раскем, Карангу-таг, Мустаг и хребет Русский. Новейшие взгляды на орографию Западного Куньлуня изложены в статье

Н. А. Беляевского (К орографии и геоморфологии горных областей Западного Куньлуня // Известия Всесоюзного географического общества. Т. 80. Вып. 3. 1948).

147

Оазис Ой-тограк орошается рекой Ачан, берущей начало в хребте Люш-таг. В предгорьях этого хребта расположено значительное количество поселений, которые разбирают воду реки Ачан, иссякающей в результате этого уже в песках южной части Керийской предгорной равнины. Только в периоды таяния снегов в горах и во время сильных дождей Ачан доносит воду до своего обычно сухого русла в оазисе Ой-тограк.

148

Некоторые дополнительные сведения о растительном и животном мире в районе Кара-Сай находим мы в письме В. И. Ро- боровского Совету Русского географического общества (Известия РГО. Т. XXVI. С. 75–76), в котором он перечисляет следующие виды растительности: полынь (излюбленная пища баранов), густоветвистый кустарник белолозника, пижму, спаржу, дерисун (чий), ковыль (уже почти выеденный баранами), плевел, карагану и тамариск.

Из птиц Роборовский называет синичку, завирушку, сойку, бульдурукоз, ворон и царей этого крылатого мира — огромных грифов (размах крыльев около 3 м).

По склонам гор, сообщает Роборовский, живет в норах множество грызунов, лисиц и зайцев.

149

Здесь необходимо отметить, что весьма сложный в орографическом отношении Восточный Куньлунь до сих пор еще плохо изучен. В частности, недостаточно выяснена маловероятная орографическая связь хребта Русского и Алтын-тага. Поэтому правильнее будет говорить, что река Талан-ходжа своей долиной прорывает хребет Русский, а не Алтын-таг, как об этом пишет Певцов.

150

В. И. Роборовский в уже упоминавшемся нами письма Совету Русского географического общества (комм. 156) приводит интересное описание этой экскурсии, которое заканчивает следующим выводом:

«Эта наша поездка выяснила, что подняться в Тибетское нагорье, через окраинный Русский хребет, с нашим караваном вполне возможно. Движение в глубь страны должно быть совершаемо после новых и частых разведок местности, потому что вряд ли мы найдем проводника, хорошо знающего далекие местности, необитаемые людьми».

151

Несмотря на плодородие почвы и дважды в течение года снимаемые урожаи, большинство населения кашгарских оазисов жило в страшной бедности. Жалкий клочок земли, среднюю величину которого правильно указывает Певцов, не мог прокормить кашгарца-крестьянина, который к тому же облагался множеством различных налогов и поборов.

«К столь незавидной доли туземцев (скудость размеров земельных участков. — Я. М.), — пишет Пржевальский, — следует еще прибавить полную деспотию всех власть имущих, огромные подати, эксплуатацию кулаков, притеснения китайцев, — чтобы понять, как несладко существование большей части жителей оазисов, даже среди сплошных садов их родного уголка» [155].

152

Прекрасное описание общей картины арычной системы орошения кашгарских оазисов дает Пржевальский на страницах отчетного труда о четвертой экспедиция в Центральную Азию:

«Неутолимая нужда заставила туземцев до крайности изощряться в проведении оросительных каналов (арыков), которые, разветвляясь, словно вены и артерии в животном организме, оплодотворяют каждый клочок обрабатываемой земли. Удивительным для непривычного глаза образом перекрещиваются и распределяются эти арыки по оазису: они то текут рядом, только на разной высоте, то пробегают по деревянным желобам один над другим, то, наконец, струятся по тем же желобам через плоские крыши саклей. Всюду вода приносит здесь с собой жизнь — она не только поит почву, но и оплодотворяет ее лёссовым илом».

«В каждую саклю, в каждый садик и огород, мало того, к каждому большому дереву, если только оно стоит в стороне, всюду проведены арыки, то запирающиеся, то отворяющиеся для воды, смотря по надобности» [156].

153

О летних дождях в Керийском оазисе подробно пишет Пржевальский в своей книге «От Кяхты на истоки Желтой реки». На основании личных наблюдений и рассказов местных жителей он отмечает, что ежегодно с июня и до середины, а в некоторые годы и до конца августа в этих местах идут дожди, иногда по целым суткам без перерыва. Пытаясь дать объяснение этому явлению, Пржевальский приписывал его летнему юго-западному муссону, который, по его мнению, приносит с Индийского океана атмосферную влагу, выпадающую в предгорьях в виде дождя, а в горах в виде снега.

А. И. Воейков, обработавший метеорологические наблюдения Пржевальского, в своей статье «О климате Центральной Азии» дал этому явлению иное объяснение.

«Я думаю, — пишет Воейков, — что дело объясняется тем, что не только мы не имеем здесь летнего Индийского муссона, но даже и пары, сгущающиеся в летние дожди, принесены не из Индии, а местного происхождения, т. е. происходят от испарений и орошенных полей и тограковых (тополевых) лесов нагорья. Широкий пояс этих лесов, питаемых подпочвенными водами с соседних гор, опоясывает центральную пустыню Такла-Макан (ссылка на отчет о Тибетской экспедиции Певцова и Богдановича. — Я. М.). Тополь, как известно, требует много воды, т. е. испаряется ее много, особенно в таком сухом и жарком воздухе какой бывает здесь летом. Орошенные поля также испаряют немало воды, особенно рисовые. Пары с равнины приносятся северными ветрами к горам и поднимаются по склонам гор, частью под влиянием гор, частью диффузией, охлаждаются и доходят до точки насыщения» [157].

154

Из-за примитивности сельскохозяйственных орудий обработка земли в Кашгарии была необычайно трудной. Но кашгарцы-крестьяне, чтобы возместить качеством урожая скудость посевной площади, с величайшей тщательностью возделывают свои поля и сады. Пржевальский отмечал, что в южных оазисах Кашгарии «обработка полей, не говоря про сады и огороды, превосходная. Земля разрыхлена так, что в ней нет ни малейшего комочка; притом все поле выделано небольшими грядками, на которых сеется зерно, а бороздки заполняются водой» (От Кяхты на истоки Желтой реки. Географгиз, 1948. С. 253).

155

Помимо кустарных производств, перечисленных Певцовым, в Кашгарии получило большое развитие тканье ковров.

156

Река Ния-дарья имеет питание не ключевое, как пишет Певцов, а снежно-дождевое. Она берет начало в обширных ледниках Русского хребта и наибольшее количество воды несет летом, достигая в районе оазиса 60–70 м ширины. В период пересыхания ее русла жители оазиса пользуются водой из колодцев и специально устроенных прудов (бостан).

157

Пржевальский приводит другие и, по-видимому, более верные цифры. Он указывает, что Ниинский оазис насчитывает 1000–1200 дворов и 5–6 тысяч населения (От Кяхты на истоки Желтой реки. С. 251).

158

В горах Карангу-таг К. И. Богданович наблюдал в середине февраля интересное явление, с которым он позже познакомился также и в хребте Русском. В глубоких и сравнительно низких долинах Пише (река Чичиклик-су) и Юрункаша ежедневно стоял густой туман, сопровождаемый сильным морозом (в Пише 15 февраля в 7 часов утра -19 °C), в то время как на высоких альпийских лугах Карангу-тага и Текелик-тага не было тумана, и яркое солнце пригревало землю, играя на блестящих снеговых вершинах Куньлуня. Этим своеобразным явлением объясняется, между прочим, и то, что пастушеское население живет круглый год в горах на высоте от 3000 до 3800 м, где глубокого снега почти никогда не бывает. Восточнее, в Керийском хребте, в котором нет таких обширных продольных долин, как между Текелик-тагом и Карангу-тагом (или подобных в Русском хребте долинам Сарык-туса и Кютель-дарьи), альпийские луга зимой покрываются глубоким снегом, и жители на это время года опускаются до высоты 2–2,5 тысяч м к подножью гор или в узкие защищенные от ветра долины.

Маршрут Роборовского по долине Черчен-дарьи сомкнул в урочище Казюк-кактыр съемку Певцова со съемкой 1884 г. Пржевальского. Подробное описание этой экскурсии приводится в III части «Трудов Тибетской экспедиции» (Экскурсии в сторону от путей Тибетской экспедиции. СПб., 1896. С. 1).

159

Б. Л. Громбчевский, обследовавший наиболее западную часть Куньлуня, маршрутом в Нию топографически соединил и увязал свои съемки со съемками Певцова. Кроме того, как пишет сам Громбчевский, «М. В. Певцов взял на себя труд выверить все мои инструменты и хронометры и занес соответствующие поправки в дневники. Я же пристроился к астрономическому пункту Тибетской экспедиции в Нии и Керии, вследствие чего мои работы получили большую устойчивость» [158].

160

Сведения, сообщаемые Певцовым о том, что кабаны якобы похищают ягнят из ниинских стад, мало правдоподобны и явились, по-видимому, результатом недоразумения. Возможно Певцов, не знавший языка, был введен в заблуждение неумелым переводчиком.

161

Сунна (по-арабски — «предание, обычай») — мусульманское священное предание, состоящее из хадисов— рассказов, повествований о поступках и изречениях пророка Мухаммеда; систематизированные в сборники (в конце VII–IX вв.), они представляют канонические «шесть книг» Сунны.

162

Река Толан-ходжа берет тачало в ледниках, расположенных в южной части Русского хребта, однако в ее питании играют также значительную роль грунтовые воды и атмосферные осадки.

163

Н. М. Пржевальский пересек Толан-ходжу в 1885 г. в том месте, где она вступает в область предгорной полосы. Вот как он описывает ее долину:

«Река Толан-ходжа там, где мы ее перешли, течет на абсолютной высоте 8400 футов по ущелью, врезанному в почву на глубину от 800 до 1000 футов. Спуск и подъем сюда круты и очень трудны для верблюдов. Внизу описываемое ущелье представляет почти совершенно бесплодную равнину не более как 10–20 сажен шириной. Бока ее обставлены отвесными конгломератовыми стенами от 150 до 200 футов высотой. Местами эта расщелина суживается даже на 3–5 сажен, так что река течет совершенным коридором. Своими размерами река Толан-ходжа, как мы ее видели 2 са

жени ширины и 1 фут глубины), меньше не только Кара-мурана и Мольджи, но даже соседней реки Бостан-туграк» (Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. Географгиз, 1948.

164

К. И. Богданович как в этом, так и в других маршрутах значительное внимание уделял обследованию куньлунских месторождений и приисков.

Помимо описаний, содержащих огромной ценности географические и особенно геологические материалы, многие строки его труда посвящены жизни и быту приисковых рабочих.

«Здесь, — замечает Богданович, — повторяется та же старая, как свет, история, что золото обогащает только единицы, тысячи губя. На прииски идут лишь те, у которых хозяйство уже пошатнулось. Весь строй экономической, а отчасти и государственной жизни в Кашгарии сложился так, что это поистине страна кулаков, так называемых здесь баев».

«Неутешительна, — пишет он несколько дальше, — картина экономического положения не только приискового люда, но и всей Кашгарии; причины эти кроются, однако, не в природе вещей, а во временных условиях жизни».

Заканчивает эту часть описания Богданович словами: «я глубоко убежден, что придет время, когда и золотоносность Куньлуня сделается источником благосостояния многих тысяч людей» [159].

165

Б. Л. Громбчевский сделал подробное, очень интересное описание горцев Западного Куньлуня, где, между прочим, указывал, что во всей Кашгарии насчитывается до 2000 дворов таглыков [160].

166

Объяснение, данное Певцовым происхождению дневных прохладных ветров из Такла-Макан совершенно правильно и подтверждается позднейшими исследованиями. В современной науке такие ветры называются «компенсационными».

167

Вот как описывает Роборовский эти суровые места северной окраины Тибетского нагорья:

«В тех местах этой нагорной пустыни, которые имеют мягкую почву, в земле часто встречались глубокие трещины, происшедшие, по всей вероятности, от жестоких зимних морозов. Из растений встречается только один жалкий приземистый белолозник, да и то очень редко. Даже лишаев мы не находили. В описываемой пустыне, судя по совершенному отсутствию разливов, выпадает круглый год снег, а дождя, по всей вероятности, никогда не бывает. Во время нашего тут пребывания снег шел ежедневно, но быстро исчезал от действия постоянных сухих ветров. Источников и озер мы не встречали и, кроме двух речек, не видали проточных вод. В некоторых впадинах замечались, однако, мокрые места, покрытые редким приземистым белолозником, где грунтовые воды, должно быть, находятся на незначительной глубине»[161].

168

Интересно отметить, что Богданович считал единственно возможным способом проникновения в глубь Тибета от Сарык-туза или от озера Даши-куль движение вовсе без вьючных животных, пешком. «Подвижность такого нашего каравана, — заключает Богданович, — легкость и портативность его снаряжения составляют первое условие для успешности выполнения такой задачи пересечения Северо-Западного Тибета» [162].

169

Н. М. Пржевальский пишет, что во время его посещения прииска Копа на нем работало около 500 рабочих, значительная часть которых была принудительно назначена туда из жителей соседних оазисов за неуплату податей (От Кяхты на истоки Желтой реки. С. 246).

170

Интересное предположение о происхождении слова «Лоб» высказывает Э. М. Мурзаев. Он пишет, что оно, видимо, «дотюрк- ского индо-европейского происхождения. Древним населением Кашгарии были согдийцы, народ, говорящий на языке иранской группы. Лоб можно сравнить с такими географическими названиями, как река Лаба на Северном Кавказе, река Лаба (Эльба) в Европе, река Лобва Свердловской области, Лопасна, Лобжа (бассейн Днепра) и т. д. Названия эти уходят в далекое прошлое. Академик А. Соболевский, разбирая часто встречающиеся на Руси географические названия, включающие слова: лоб, лоп, люб, лаб, — отмечает, что они связаны с древним alb, что значит «белый», ср. латинский albus.

«При нашем объяснении названия Лобнор будет тем более интересно вспомнить, что алтайские староверы в поисках страны «Беловодья» ушли на Лобнор, а Иван Петлин, первый русский, посетивший Китай и прошедший через Монголию в 1618 г., говорит о Лабинском государстве, лежащем на юг от страны монгольской» [163].

171

Лобнор представляет собой редкий на земном шаре пример «кочующего» озера. Его размеры и очертания изменяются в зависимости от направления течения питающих его рек: Тарима, Конче-дарьи и Черчен-дарьи.

Открытие в 1887 г. этого озера Н. М. Пржевальским вызвало оживленную полемику, которая продолжалась в течение многих лет и после смерти путешественника.

Крупный авторитет того времени в вопросах геологии и географии Центральной Азии, известный знаток Китая Ф. Рихтгофен полагал, что Пржевальский открыл какое-то другое озеро, которое лишь по ошибке принял за Лобнор. Он основывал свое мнение на китайской географической литературе и картах, которые показывали это озеро расположенным значительно севернее и утверждали, что оно имеет соленую воду, а не пресную, как об этом сообщал Пржевальский.

Последующие обстоятельные исследования ряда русских и иностранных ученых доказали правильность утверждения Пржевальского, но они также подтвердили и правильность китайских карт. Действительно, в свое время озеро Лобнор находилось севернее, т. е. там, где его показывали старые китайские карты. Изменение гидрографической сети Таримской впадины повлекло за собой перемещение Лобнора на юг в то место, где оно было открыто Пржевальским. В 1923 г. Конче-дарья возвратилась в свое старое, расположенное значительно севернее, русло. Вследствие этого Тарим, питающий своими водами Лобнор, лишился в нижнем течении значительного притока, и озеро стало постепенно превращаться в солончаки и болота, сохранившие лишь небольшие «окна» чистой воды. Но в тех местах, куда устремила свои воды Конче-дарья, пустыня снова пробудилась к жизни. Безжизненные во времена Пржевальского берега древнего русла этой реки снова покрываются растительностью, вместе с которой появляются птицы, животные и новые поселения человека.

172

Сведения о пребывании сибирских староверов в Западном Китае сообщает также Н. М. Пржевальский в своих отчетах о втором и четвертом путешествиях в Центральную Азию [164] и Г. Е. Грумм-Гржимайло в труде «Описание путешествия в Западный Китай» (СПб., 1907. С. 433–439), где приводит почти дословную запись рассказа участника похода русских крестьян 1860 г. Ассана Емельянова-Зырянова.

«Если принять во внимание, — справедливо замечает Г. Е. Грумм- Гржимайло, — что староверы проникли на Лобнор и в Северный Тибет задолго до экспедиции в те же страны Н. М. Пржевальского, притом прошли туда путями и до сего времени остающимися частью неисследованными, то нельзя не признать за рассказом Зырянова, даже в том виде, как он записан Киселевым, значения важного географического документа»[165].

173

В 1883 г. Русским географическим обществом была снаряжена экспедиция под начальством В. И. Роборовского, которая обследовала Турфанскую впадину и установила в ней метеорологическую станцию. По измерениям В. И. Роборовского наиболее пониженное место этой впадины занимает озеро Боджанте, лежащее на 130 м ниже уровня океана. Новейшие определения абсолютной высоты Турфанской впадины дают наиболее точную отметку низшей точки ее дна, равную -154 м.

174

Интересно отметить, что еще в отчете о своем первом путешествии в 1876 г. Певцов писал: «Кумирня, или монастырь Матэня, кроме своего религиозного значения, служит средоточием путей, и поэтому представляет самый оживленный пункт в этой части китайских владений».

Запустение буддийской кумирни Матэня, на которое в этой книге указывает Певцов, явилось одним из следствий китайской колонизации, которая была направлена преимущественно в новые районы северного Синьцзяна и вызвала массовый уход его основного кочевого населения на юг в горы.

175

Здесь Певцов снова повторяет свою ошибку 1876 г., когда он описал мнимый горный «узел», будто бы связывающий Саур с Тарбагатаем.

176

О том, что местным жителям совершенно не известно выдуманное Риттером название Эктаг-Алтай, пишут и другие путешественники (Матусовский, Сосновский и др.). Название «Южный Алтай», которым пользуется М. В. Певцов, было принято в его время на картах и в географической литературе. Ныне установилось для той части Алтая, о которой пишет Певцов, название «Монгольский Алтай». Монголы, населяющие его, называют свою горную страну Алтаин-нуру.

У В. В. Сапожникова мы находим очень четкое описание орографической схемы главнейших алтайских хребтов: от высокого горного узла Табын-богдо-ола, как от некоторого центра, отходят в разные стороны три основных хребта.

На запад протянулся Южный Алтай — между истоками Алахи и Бухтармы с севера и долиной Монгольского Канаса и верховьями Кабы — с юга. В западной половине Южный Алтай разветвляется на три хребта: Нарымский, Курчумский и Азу, которые направляются к правому берегу Иртыша.

На северо-восток от узла отходит ныне высокий, малоснежный хребет Сайлюгем. Изгибающейся линией он тянется по водоразделу Ар гут, Чуй, Башкауса и Чулышмана с запада и левых притоков р. Кобдо: Суока и Боку-Мерина с востока. Далее на север он смыкается с хребтом Чапчал, переходящим в Саяны.

Третья, самая могучая ветвь, отходит от узла Табын-богдо-ола на юг; это — Монгольский Алтай… Образуя водораздел между верхними бассейнами Иртыша и Урунгу с запада и Кобдо и Буянту с востока, хребет постепенно загибается на юго-восток, и, принимая почти восточное направление, далеко вдается в пустынные нагорья Центральной Азии, где и расходится невысокими гривами (С а- пожников В. В. По Алтаю. Географгиз, 1949. С. 438).

177

Горный проход через Восточный Тянь-Шань из Гучена в Турфан, о котором пишет М. В. Певцов, действительно существует перевалом Юлгун-Терек через хребет Мерцбахера.

178

В комм. 64, 65, 68 мы подробно остановились на главнейших озерам Гобийской долины, отделяющей горы Алтайской системы от Хангая. Таких наиболее крупных озер мы упомянули три: Бон-цаган, Цаган-нур (Адагин-цаган) и Орок-нур — все эти озера соленые. О двух озерах — об озере Джиргаланту и озере Цыгеин-нур, кроме М. В. Певцова, никто из путешественников и исследователей Монголии никаких сведений не сообщает.

Четвертым, самым восточным из крупных водоемов «долины озер», является озеро Улан-нур. О нем мы еще скажем несколько дальше (комм. 82), в связи с описанием М. В. Певцовым реки Онгиин-гол, питающей это озеро.

179

Здесь в первом издании приводится следующий список литературы, из которой М. В. Певцов почерпнул данные о высотах Гоби:

1. Пржевальский Н. М. Монголия и страна тангутов. Т. II. С. 110–115.

2. Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. I. С. 334–336.

3. Известия Русского географического общества. Вып. I и II, 1879.

4. Записки З.-Сибирского отделения Русского географического общества. Кн. 1, 1879 и кн. 2, 1880.

5. Записки Русского географического общества. Т. 5. 1875.

6. V. Fuss. Geographische, magnetische und hypsometrische Bestimmungen e.c.t. Memoires de l’Academie Imp. des Sciences de St. Petersbourg. Serie VI. Vol. Ill, 1835.

7. Neу Elias. Narrative of a Journey through Western Mongolia. The journal of the Royal geographical society. Vol. XLIII. 1873.

8. N. Fritsсhe. The climate ot eastern Asia. Shanghai. 1878.

9. N. Fritsсhe. Geographische, magnetische und hypsometrische Beobachtungen Repertorium ftir Meteorologie herausgeg. v. d. Kaiserlichen Academie g. Wissen-schaften. Vol. IV. № 3. 1874.

10. Humbоldt. Asie Centrale. 1843.

180

А. М. Ломоносов — участник торговой экспедиции братьев Бутиных в Восточную Монголию и Пекин. Описание этой экспедиции опубликовано в книге «Исторический очерк сношений русских с Китаем и описание пути с границы Нерчинского округа в Тяньдзин» (Иркутск, 1871).

Капитан Мосин — проводил метеорологические и магнитные наблюдения, в основном в районе Урги (Улан-Батор).

П. А. Рафаилов — топограф, сопровождавший Г. Н. Потанина в ряде его экспедиций по Китаю и Монголии.

Е. В. Падерин — секретарь русского консульства в Урге (Улан-Баторе). В 1873 г. совершил путешествие из Урги на запад в поисках древней монгольской столицы — Каракорума. В 1876 г. Е. В. Падерин опубликовал в «Известиях» Русского географического общества (т. 12, вып. I) работу: «Барометрическая нивелировка в Монголии».

181

О происхождении лёсса до сих пор нет единого мнения. Одни ученые считают, что лёсс образовался в результате отложения пыли, принесенной ветром из пустынь, т. е. придерживаются так же, как и Певцов, субаэральной или эоловой теории на его происхождение. Другие считают его аллювиальным образованием, т. е. результатом накопления материала, отложенного водными потоками.

По теории, разработанной академиком Л. С. Бергом, лёсс так же, как и всякая почва, образовался на месте из самых разнообразных мелкоземистых богатых карбонатами пород в процессе выветривания и почвообразования.

Многие наблюдения Певцова говорят в пользу эоловой теории.

182

К. И. Богданович сделал два пересечения малоисследованного горного хребта Сары-кол, принадлежащего системе Куньлуня, одно — по линии Янги-Гиссар — озеро Малый Каракуль, по дороге к горной группе Мустаг-ата, второе на обратном пути: от верховья реки Тагарма к городу Яркенду. В результате был выяснен литологический и петрографический состав пород, слагающих хребет, и общий характер тектоники этой области.

В наивысшей части хребта — горной группе Мустаг-ата — Богданович открыл и исследовал мощные ледники, покрывающие ее вершины, и этим опроверг существовавшее до тех пор мнение о том, что на этих горах будто бы имеются лишь очень незначительные скопления фирна. Один из самых больших ледников, спускающийся с западного склона Мустага, Богданович назвал именем Пржевальского.

Огромный интерес и научную ценность представляют результаты геологического изучения Богдановичем долины Тоюна в Тянь-Шане. Еще в 1856 г. исследования П. П. Семенова-Тян-Шанского доказали несостоятельность гипотезы Гумбольдта о якобы вулканическом происхождении и современном вулканизме Тянь-Шаня. Однако довольно долго еще жили представления о существовании в Тянь-Шане отдельных вулканических областей, играющих заметную роль в его орографии. Дальнейшее изучение этой крупнейшей горной системы русскими учеными постепенно сокращало мнимые территории вулканизма в Тянь-Шане. Тем не менее, в период снаряжения Тибетской экспедиции еще существовало предположение, что такой, уже единственной в Тянь-Шане, вулканической областью является долина Тоюна. Крупнейший русский геолог И. В. Мушкетов, председательствовавший тогда в Отделении физической географии Русского географического общества, в своих научных указаниях геологу экспедиции Богдановичу писал: «Что касается долины Тоюна, то, несмотря на посещение ее многими путешественниками, до сих пор остается невыясненным характер ее замечательной вулканической области, впервые указанной Столичкой. Очевидно, массовые выходы вулканических пород здесь нарушают правильность тяньшанских складок и производят, так сказать, орографическую путаницу».

«Внимательное изучение этой интересной и для Тянь-Шаня почти единственной потухшей вулканической области не только разъяснило бы значение этого рода образований для орографии данной местности, но и вообще для Тянь-Шаня…» [166]

Обстоятельные исследования, проведенные Богдановичем в районе Чатыр-куля и далее на юг по южному склону Тянь-Шаня, позволили ему сделать следующий, весьма интересный, вывод:

«Если принять во внимание: а) распространение вулканических пород Тоюна только на площади третичных отложений между Туругартом и Кок-таном и б) однообразную дислокацию вулканических пород и третичных песчаников, то из всего изложенного само собою вытекает: 1) что самый факт появления здесь вулканических пород вызван широкой дислокацией, обусловившей уступный характер южного склона Тянь-Шаня; 2) что выходы вулканических пород не имели никакого существенного значения на орографию данной местности, главнейшие (выделено нами. — Я. М.) черты которой зависят от расположения древних пород» [167].

183

Местное название этого хребта Арка-таг — «задние горы». Пржевальский в своих трудах писал Акка-таг. Поэтому в старых изданиях можно встретить оба названия. На современных картах принято для этого высочайшего в Куньлуне хребта единое название — хребет Пржевальского.