ы.
Зато дочь его к святыням ездила часто. Разумеется, в перерывах между придворными увеселениями, но все же… Именно при Елизавете Петровне в Троице-Сергиевой обители открылась духовная семинария, а сам монастырь получил статус лавры (1744 год). В XVIII столетии начался поистине «золотой век» главного монастыря России: сто пятьдесят лет непрерывного процветания. Тогда же окончательно оформился уникальный облик одного из лучших архитектурных ансамблей нашей страны – ведь кроме духовного содержания и исторической памяти, важна еще и эстетическая составляющая! Постройки лавры – словно линейка, размечающая трехсотлетие русского зодчества в его единстве и ярком многообразии. От средневековья – Троицкий собор и Духовская церковь XV века. Монументальный «московский стиль», горизонтальный центр композиции – Успенский собор. Игривое русское барокко – надвратная церковь и трапезная; изысканное, академичное барокко с европейским акцентом – вертикальная доминанта, восхитительная колокольня архитектора Дмитрия Ухтомского, по сей день считающаяся одной из вершин отечественной архитектуры XVIII века.
В Лавре
В 1919 году монастырь закрыли, монахов перевели в Черниговский и Гефсиманский скиты (первый, пещерный, сохранился, второй практически полностью уничтожен с постройкой на его месте физико-технического института Минобороны). Но вот что удивительно: в стране, терзаемой гражданской войной, социальной свистопляской и воинствующим безбожием, на главную святыню рука не поднялась. Сумели осознать ценность – по крайней мере художественную и историческую – этого сокровища, Троице-Сергиевой лавры, и сохранить его. Архитектурные памятники не разобрали на кирпич, не распродали за рубеж святыни (колокола, правда, в абсолютном большинстве ушли в переплавку). Постановление о музеефикации лавры вышло в 1920 году. В конце 1930-х началась реставрация. А с 1946-го музей-заповедник мирно сосуществовал с иноками – после Войны здесь возобновилась монашеская жизнь. В 1990-е музей переехал в город – на территории лавры под экспозиции оставлена только ризница.
Где Ока ломана
Есть такая поговорка, в нескольких словах описывающая географические особенности среднего Поочья. Где Ока лугом – там Калуга. Где Ока шире – там Кашира. Где Ока ломана – там Коломна. Лингвистически забавно, да и против истины не грешит. Такие петли пишет-ломает река ниже того места, где в нее впадает Москва-река! И если Оку называют поясом Пресвятой Богородицы, то Коломна – пряжка на нем. Богато украшенная, но за драгоценностью камней не утратившая прочности и надежности. И находится как раз в середине окского течения – где самое место быть пряжке, запечатавшей от недругов дорогу на Москву с юго-востока двадцатиметровыми стенами красного кирпича.
Самая мощная крепость на Оке, один из самых больших кремлей древнерусских – только московский больше; до двадцати четырех гектаров Коломны не дотягивают ни детинец Господина Великого Новгорода, ни даже обширная крепость Новгорода другого – того, что в Низовской земле. Но шли годы, граница России двигалась все дальше на юго-восток, и цитадель на Оке утратила свое былое значение, став из города-воина городом-торговцем… От прежней мощи осталось лишь семь башен да клок стены вдоль московской дороги. Не вините в этом ни степные орды, ни революционный фанатизм «разрушим до основанья»: крепость разбирали в XIX веке сами же благодарные потомки тех коломенцев, что стояли здесь насмерть в древние времена. Что для воина твердыня, для обывателя – дармовой кирпич… Лишь специальный указ Николая I остановил стихийное разрушение.
Коломна
Подмосковная Коломна изначально подмосковной не была – но это предания таких минувших дней, что и верится уже с трудом. Впервые город упоминается в 1177 году как пограничная рязанская крепостца. Уже в 1238 году она прочно вошла в историю – здесь, как мы упоминали, произошла битва объединенных владимиро-рязанских сил с монгольскими ордами.
А в 1300 году Коломну захватил Даниил Московский. Это было первое территориальное приобретение захолустного княжества, первый шаг на долгом пути превращения никому не известной крепости Москов в столицу огромной державы. С точки зрения рязанцев то, что мы знаем из истории как «собирательство русских земель», было банальным рейдерским захватом. Но Даниил Александрович знал, что выбирал: Коломна в то время имела для него первостепеннейшее значение. Город, стоящий при стрелке Оки и Москвы-реки, как бы запечатывал последнюю, отдавая все ее течение от истока до устья в распоряжение Московского княжества. Вот и держались москвичи за Коломну мертвой хваткой, пресекая попытки рязанских вернуть себе собственность.
Справедливости ради надо отметить, что и коломенцы служили Москве верой и правдой. Самыми надежными воинами были на Куликовом поле. С той битвой Коломну вообще очень многое связывает. Здесь перед походом на Дон собирал войска Дмитрий Иванович. 15 августа в город тремя колоннами пришли московские силы с подчиненными им ростовской, ярославской и белозерской дружинами, пришла серпуховская рать двоюродного брата московского князя – Владимира Андреевича, подтянулись союзники из Смоленска и Суздаля, Брянска и Костромы… Здесь же, в Коломне, определились с боевыми порядками, обрисовали план сражения. Отборному, как бы сейчас сказали – элитному коломенскому войску досталась почетная и страшная задача – стоять передовым полком, принять на себя первый, самый мощный удар Мамая, сбить наступательный порыв, измотать, заставить неприятеля буквально завязнуть в себе… Под сокрушительным ударом вражеских сил, в первую очередь – наемной генуэзской тяжелой пехоты, составлявшей центр боевого порядка Мамая, передовой полк испарился. Погибли 20 коломенских бояр, потери простых воинов не поддаются учету, но очевидно, что уцелели в лучшем случае единицы. Бойцы погибли, но с честью выполнили свою миссию.
В Коломне осталось зримое напоминание о Куликовской битве. Его можно разглядеть из кремля, если посмотреть на восток, за Москву-реку. За разводным мостом убегает в поля дорога, а вдали, ближе к горизонту, виднеется белое и голубое: Богородице-Рождественский Бобренев монастырь.
Легенды приписывают его основание князю Дмитрию Боброку-Волынскому, советнику Дмитрия Донского «по стратегии» и командиру Засадного полка в Куликовской битве. Вроде бы Боброк обещал в случае победы над Мамаем возвести на этом месте монастырь, обещание сдержал и был увековечен в необычном названии обители… Скептики, правда, считают, что «Бобренев» едва ли может быть притяжательным от «Боброк», и записывают в основатели некоего боярина то ли Бобрыню, то ли Бобруху, а то и раскаявшегося разбойника Бобреня (ох уж эти кающиеся разбойники! Послушать легенды – так они чуть ли не каждый второй русский монастырь основали). Вот только следует помнить, что в те времена строительство белокаменного храма вряд ли могло обойтись без княжеского участия, а таковой храм, по данным археологии, в монастыре в указанную пору был… Значит, все же Боброк? Тем более, что монастырь действительно был основан через год после Куликовской битвы – в 1381-м, и в нем действительно с тех самых времен и до наших дней молятся за упокой воинов, павших на берегах Дона и Непрядвы.
Древняя Коломна
В давние времена Бобренев выполнял роль стража Коломны. Находясь чуть в стороне от города, он должен был предупреждать жителей о приближении неприятеля, чтобы те успевали разобрать наплавной мост через Москву-реку. Оставшемуся на том берегу монастырю после этого следовало обороняться в одиночку и сковывать неприятеля, а такое под силу только очень серьезной крепости. И пусть не вводит в заблуждение чисто декоративная псевдоготическая ограда – ее построили в самом конце XVIII века, архитектором называют чуть ли не самого Матвея Казакова. А почему нет? Строил же он похожие готические башенки для здешнего Старо-Голутвина монастыря, что у слияния Оки и Москвы.
Бобренев всяко пережил. Богатство и славу в средние века, секуляризацию и вывод за штат при Матушке Екатерине, потом передачу под начало все того же Голутвина, новое возрождение при митрополите Платоне Левшине и новый крах в ХХ веке. С 1930 года в его стенах последовательно размещались общежитие, склад, гараж, свалка и даже… могильник для палого скота. В 1991 году в обители возобновилась монашеская жизнь.
…И после Куликовской битвы Коломна продолжала страдать от вражеских набегов – ее разоряли Тохтамыш, Едигей, Улу-Мухаммед… Ничего не поделать – путь на Москву для кочевников лежал через Коломну, игнорировать главный форпост русской столицы для вражеских полководцев было верхом беспечности. Да и соблазн пограбить богатый город был велик. Наконец, в XVI веке деревянные укрепления заменили на каменные – те самые, которые надежно защитили Коломну от посягательств внешнего врага, но пали жертвой деловитых горожан, когда военная угроза миновала…
Но и те семь башен кремля, что остались – впечатляют. Настоящие суровые воительницы, нетронутые декоративно-пряничным макияжем. Особенно выделяется та, что выходит на речку Коломенку и зовется посему Коломенской, а в народе – фривольно Маринкиной. Бают, что в эту башню якобы была заточена самозваная «русская царица» Марина Мнишек. В ней то ли закончила свои дни, то ли, обернувшись сорокой, вылетела из бойницы в неизвестном направлении. Так вам, скорее всего, расскажут в Коломне, хотя документальные источники беспардонно обманывают, что авантюристку-полячку уморили в Москве. А с Коломной ее связывает лишь совместное пребывание в городе с ее последним мужем – атаманом Заруцким – в 1612 году.
Памятник Дмитрию Донскому в Коломне
Настойчивая Маринка пытается влезть яркой сказкой в историю города, но, надеемся, ей не затмить другие – куда более интересные, значимые, достойные, а главное – реальные, а не мифические события в его жизни. Коломна широка, как русская душа, и многогранна, как бриллиант в ожерелье русских городов: то ли золото на красном, то ли красное на золотом. Все зависит от того, как вы на нее смотрите – как на неприступную старинную крепость или на как на уездный город, живущий днем суетной, вечером размеренной купеческой жизнью. На самом деле это один и тот же город. Кардиограмма Коломны соединила два биоритма в одно. Тут есть место и суровому витязю, и ухарю-купцу. И канатной фабрике Алексея Михайловича «Тишайшего» (канаты пригодились при строительстве знаменитого парусника «Орел» тут, неподалеку – в селе Дединове), и пастиле Екатерины Алексеевны «Великой». Паровоз конструктора Льва Лебедянского органично соседствует с конным дилижансом, на котором каждый, кто не поскупится, может совершить прогулку по кремлю. Он, в отличие от многих других старинных кремлей (в первую очередь московского) – живой. То есть, простите, ж