горожан – встать на защиту Руси от иноземцев. Старосту поддержали воеводы и духовенство, на одном из сходов выбрали военачальника – Пожарского, уроженца нижегородской земли; в тот момент он лечился неподалеку, в своем родовом имении, от ран, полученных в битве с поляками под Москвой. В конце октября начались работы по непосредственному сбору войск. Удалось быстро привлечь людей и средства (нижегородцы, не скупясь, уговорились в полном составе сдать на военные нужды часть своего имущества). Пожарский проявил себя талантливым организатором, установил связи с другими городами и их жителями, недовольными польским владычеством. Попутно наводил порядок в окрестных волостях и обходил препятствия, чинимые поляками и «Семибоярщиной» – те стремились не допустить усиления опасного противника. В марте 1612 года ополчение выдвинулось из города и пошло на Москву «в обход» – вверх по Волге, попутно освобождая города – Юрьевец, Кинешму, Кострому, Ярославль – и обрастая все новыми силами. Ярославль некоторое время был базой и «столицей» народного войска; там Минин и Пожарский заручились поддержкой подмосковных городов, Поморья и Сибири. Взятие Москвы оставалось делом времени. Ополченцам удалось не допустить прорыва в Кремль сил гетмана Ходкевича – он вез засевшим в сердце Москвы полякам снабжение, но в кровопролитной битве у Новодевичьего монастыря был разбит. В начале осени Пожарский предложил врагам капитуляцию в обмен на жизнь, но те отказали, несмотря на то, что испытывали жесточайший, до людоедства, голод. Собрав силы, русские пошли на штурм. 1 ноября от интервентов очистили Китай-город, 5–6 поляки капитулировали и оставили кремль.
Тут может возникнуть вопрос: 1-е, 5-е, 6-е… почему же тогда День народного единства празднуют четвертого ноября? Да из-за разницы в календарях. 1-е ноября 1612 года по новому стилю – это 22 октября по старому. То есть, в «аутентичном» летоисчислении Пожарский брал Москву 22 октября. Но юлианский («старый») и григорианский («новый») календари не идентичны: в них разное количество високосных годов, и разрыв все больше увеличивается. К ХXI веку старостильное 22 октября «подвинулось» с первого на четвертое ноября по новому стилю. Кстати, пройдет еще сто лет – и подвинется уже на пятое! В любом случае, отмечаем мы не «выдуманную дату», как кое-кто пытается убедить, а освобождение русским ополчением Китай-города (не Кремля – там, как уже было сказано, поляки сдались сами чуть позже).
Но вернемся в Нижний. Город этот никогда не был маленьким и захолустным, но настоящий расцвет пришелся на XIX век: в начале столетия сюда перенесли крупнейшую в России ярмарку, со второй половины – начался индустриальный бум. Широко известны промышленные центры Сормово и Канавино; а в советское время, с открытием автогиганта ГАЗ в 1932 году, Нижний и вовсе называли «русским Детройтом».
ЭКОНОМИКА ПЛЮС ПОЛИТИКА
Испокон веков экономика и политика были тесно связаны друг с другом. История знает массу примеров, когда торговые отношения устанавливались или разрывались в угоду политическим интересам.
На Руси торговля концентрировалась главным образом вдоль водных артерий, главной из которых была Волга. Один из самых крупных торгов располагался на Арском поле под Казанью. Туда стекались купцы из Азии, с Верхней Волги и других земель. Но вот как-то казанский правитель хан Гирей приказал убить всех русских торговцев. В той бойне погиб и посол великого князя московского Василия III. Московский князь отомстил, не ввязываясь, однако, в вооруженный конфликт: он попросту запретил нашим купцам ездить на летнюю ярмарку в Казань и назначил «для их торговли с Азией место в Нижегородской области на берегу Волги, где ныне Макарьев».
Макарьевская ярмарка просуществовала триста лет, но в 1816 году сгорела; Александр I, понимая всю важность этого объекта, даже отказался от перестройки Зимнего дворца в пользу восстановления торга, но – уже на новом месте, ближе «к цивилизации». На строительство гостиного двора император выделил 6 миллионов рублей. И через год торговля возобновилась на стрелке Оки и Волги. Архитектором всего торгового комплекса был зодчий А. Захаров (тот, что потом спроектирует здание Адмиралтейства в Петербурге). Возглавил строительство генерал-лейтенант Бетанкур, руководитель Комитета строений. Чтобы защитить ярмарку от регулярных наводнений, он насыпал вокруг стрелки земляные укрепления. По берегам возвел десятки каменных складов. Проложил каналы, а через Оку перебросил уникальный по тем временам наплавной мост. Все это гидротехническое сооружение сравнивали с царскосельской и петергофской системами!
Торговые ряды расположились на площади 8 квадратных километров. 60 корпусов, две с половиной тысячи лавок могли вместить всех желающих торговать, а отбою от них не был: сюда тянулись и европейские, и азиатские купцы. На Нижегородской ярмарке можно было найти все, что душе угодно – от стройматериалов до дорогих тканей и вин. Здесь же устраивали выставки художественных промыслов. Ярмарка привлекала великолепно развитой инфраструктурой: кабаки, чайные, ресторации, гостиницы, развлечения на любой вкус – даже театр, не уступавший, по мнению драматурга А.Н. Островского, московскому. На его подмостках иностранные труппы ставили «Севильского цирюльника», «Риголетто», «Фауста»… Для менее взыскательной публики работали цирк и балаганы.
После революции Нижегородская ярмарка не закрылась. Упадок первых советских лет сменился новым расцветом эпохи НЭПа. Тогда ярмарка представляла нашу страну во Всемирной ассоциации выставочных индустрий. Но к 1930 году ветер перемен смел ярмарку как явление социально враждебное. В бывших торговых корпусах поселили людей, и весь район превратился в трущобы. В 1970-е годы уничтожили большую часть старинной застройки. Главный ярмарочный дом реконструировали и открыли в нем «Детский мир».
Возрождать ярмарочные традиции начали в 90-е. И теперь Нижегородская ярмарка вновь стала одним из крупнейших выставочных центров страны.
Палаты древнего Ярославля
Столица Золотого Кольца
Сейчас об этом почему-то мало вспоминают, а ведь Ярославль четыре месяца фактически был столицей Русского государства.
О городе написано столько, что не прочитать. Громкий он, Ярославль. Известный. Кому же, например, не знакома легенда о его основании? О том, как пришел в поволжскую глухомань – Медвежий угол! – с военной экспедицией Ярослав Мудрый. Очень уж опостылели ему жившие тут лихие люди, грабившие суда и совершавшие прочие непотребства. Князь решил навести порядок, а местные, разумеется, этому воспротивились. Да и выпустили на князя медведя. Или медведицу, но это не суть. Суть в том, что человек зверя поборол – зарубил секирой. После чего распорядился запечатать стрелку Волги и Которосли своей печатью, самой надежной, какая только может быть: городом, названным в свою честь.
Медведи с тех пор стали уважаемым городским символом. Куда ни посмотри: и на гербе медведь, с той самой секирой. И на улице – рычащая скульптура косолапого может не на шутку испугать неподготовленного прохожего, не осведомленного, что статуя строго по часам начинает издавать рев. И, конечно, живой талисман – медведица Маша, живущая на территории музея-заповедника в клетке с игрушками и берлогой. Но ведь не медведями же едиными!
Русской столицей Ярославль побывал в грозном и славном 1612 году. Именно сюда, как уже говорилось, пришло по Волге из Нижнего ополчение Минина и Пожарского. Здесь, в Ярославле, сформировался «Совет всея земли» – новое национальное правительство, здесь работали приказы, сюда стекались подкрепления и отсюда выходили на задание отряды, очищавшие Россию от захватнических банд. Из Ярославля, в итоге, силы ополчения двинулись на Москву. Вернули ей столичный статус.
В Спасо-Преображенском монастыре
А вообще-то, Ярославль и сейчас столица – Золотого кольца России. Вполне заслуженно: мало какой город, даже на колечке, может похвастаться таким количеством достопримечательностей на квадратную версту. Это, так сказать, количественное исчисление, а уж какое качественное… Один Спасо-Преображенский монастырь чего стоит. И обитель, и крепость, и оплот культуры. Собор – старейшее из дошедших до наших дней городских сооружений, самое начало XVI века. Мощные башни – свидетели первых Романовых. А какая музейная коллекция! Тончайшие, высокохудожественные древности… Их большой ценитель – небезызвестный граф А.И. Мусин-Пушкин – рассказывал, что именно в Спасо-Преображенском монастыре ему удалось раздобыть рукопись «Слова о полку Игореве». Правда, в 1990-х появилась другая аргументированная версия – с большой долей вероятности, граф добыл «Слово» все же в библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря. Что, конечно, если и так, нисколько не умаляет достоинств ярославского древлехранилища.
И да, не забудем подняться на звонницу – полюбоваться на город глазами птиц. Увидеть одним махом всю архитектурную сокровищницу с ее главными драгоценностями – старинными ярославскими церквями. Вообще-то к ним потом обязательно нужно поближе подойти, познакомиться. Практически с каждой. Белоснежный, с муравленой зеленью куполов и стройными шатрами Илья Пророк на центральной площади – а внутри красочная феерия фресок, созданных знаменитыми соседями-костромичами Силой Савиным и Гурием Никитиным (при участии местных, ярославских мастеров). Собранный, монументальный, как огромный пасхальный кулич, с тяжелыми главами Никола Мокрый. Каменная поэзия на волжском берегу – элегантный ансамбль в бывшей пригородной слободе с неподходящим для такой архитектурной симфонии названием «Коровники». Ну и признанная вершина ярославского стиля – пятнадцатиглавая красавица с дивной своей колокольней – церковь Иоанна Предтечи в Толчкове. Даже факт ее попадания на тысячерублевую купюру испортить красоту не в состоянии. Словно ярославские каменщики стремились перещеголять друг друга – кто поставит храм ярче и необычней.