Вологда
Великий Двинский речной путь отмечен славными городами: Тотьмой, родиной «русских колумбов» – исследователей Северной Америки (один из них, Иван Кусков, основал знаменитый Форт-Росс в Калифорнии); богатым и роскошным Великим Устюгом, который облюбовал в качестве своей резиденции Дед Мороз; Холмогорами, откуда в 1730 году отправился в Москву 19-летний Миша Ломоносов, будущий ученый-энциклопедист и основатель Московского Университета; наконец, Архангельском, бывшим долгие годы единственным крупным морским портом России.
Вологде, расположенной у самых истоков этого пути, сам Бог велел стать «воротами Севера». С одной стороны, меньше двухсот верст от Ярославля – одного из важнейших купеческих центров. С другой стороны – вот струг, вот река: из Вологды – в Сухону, из Сухоны – в Двину, а там и Белое море, экспорт и импорт… Немудрено, что основавшие город новгородцы упорно и последовательно пресекали всяческие поползновения в сторону Вологды ростово-суздальских, тверских и московских.
Кстати, об основании: официально Вологда – ровесница Москвы, и эту дату застолбили только в ХХ веке памятником 800-летию города на так называемой Ленивой площадке: просто считается, что Вологда началась на этом месте с неподходящим для какого бы то ни было начала названием. Но поскольку версия о 1147 годе базируется не на древних летописях, а на «Повести о чудесах Герасима Вологодского» аж XVII века, разумеется, возникают сомнения. Не верящие в чудеса считают, что реально город возник не раньше середины XIII столетия, когда и упоминается в письменных источниках.
Соперничество за Вологду длилось долго. Ее брал Василий I, в ней отбывал ссылку Василий II Темный, а конец территориальным спорам положил младший сын последнего – Андрей Меньшой, после смерти отца получивший в удел Вологду и Кубену. В 1481 году Андрей умер бездетным, завещав свои земли старшему брату – московскому великому князю Ивану III. На том и спорам конец.
В Московском княжестве Вологда быстро стала центром внешней торговли (с Англией и Голландией)… и – местом политической ссылки. Почин Василия Темного сработал, что ли? В древние времена сюда были отправлены казанский хан Ильхам и литовский гетман Острожский, опальные племянники Ивана III – Иван и Дмитрий Углицкие. В новое время список знаменитых ссыльных пополнили Бердяев и Луначарский, Мария Ульянова и Молотов… И, разумеется, Сталин. Дом, где он жил в Вологде – ныне музей вологодской ссылки.
А при Иване Грозном Вологда чуть не стала Москвой-2. Самодержец не только определил город в опричные земли, но и планировал устроить здесь свою резиденцию. В 1566 году начал строить огромный каменно-деревянный кремль: 46 гектаров – вдвое больше Московского! Его грандиозный главный храм, заложенный при Грозном, должен был как минимум не уступать Успенскому собору кремля московского. Городу светило большое будущее, «стройка века» близилась к концу, но… В 1570 году все изменилось одномоментно и бесповоротно. В разгар одного из визитов царь внезапно уехал из Вологды, охладев к ней раз и навсегда. Версия о нападении на Москву крымчаков, сдернувшем Грозного с северов, не объясняет этого внезапного охлаждения; логичней выглядит предположение о моровой язве, из-за которой Иван Васильевич был вынужден покинуть город. Самая поэтичная версия – легенда о плинфе, выпавшей откуда-то с верхотуры строящегося собора и тюкнувшая монарха в маковку. Якобы Грозный так осерчал, что и город оставил, и собор не достроил. Как ни странно, сугубая легенда, в отличие от «научных» версий, как раз-таки объясняет глубокую обиду царя на Вологду. Тем более что собор он действительно не достроил. Освящали его уже при Федоре Иоанновиче, причем не как Успенский (так задумывал Грозный), а как Софийский. Обида первого русского царя и вологжан, видать, оказалось взаимной – жители города предпочли не копировать Москву, а вспомнить свои новгородские корни.
Вологда. Софийский собор
Софийский собор и поныне – красивейший храм Вологды. Величественный, уверенный в себе XVI век. А вот колокольня – вторая половина века девятнадцатого! По виду, честно говоря, не скажешь – настолько удачно вписана. И только приглядываясь повнимательней, замечаешь характерную эклектичную псевдоготику. Но нижние 17 метров новой колокольни все-таки остались от старой. Если кому захочется узнать, как та выглядела – нужно выйти за рамки «парадной части» Вологды и на задворках гаражей отыскать комплекс бывших церквей Владимирского прихода. Вот их колокольня – как раз копия старой соборной.
А громадный вологодский кремль так и не достроили. То, что ныне просторечно называется «кремлем» – на самом деле архиерейский двор, одна двадцатая часть от запланированной твердыни Ивана Грозного.
Настоящей крепостью (архиерейский двор чисто декоративен) можно считать Спасо-Прилуцкий монастырь. Обитель, основанная в 1371 году учеником Сергия Радонежского – Дмитрием Прилуцким – к середине XVII века оделась в каменные стены толщиной в два и высотой до семи метров. Пусть не вводит в заблуждение «веселенькая» бело-желто-оранжевая раскрасочка башен – они вполне боевые. Впрочем, испробовать их мощь в реальном деле не довелось. Монастырь ныне известен тем, что на его территории находится могила поэта Константина Николаевича Батюшкова. Знаменитый вологжанин, по выражению Белинского, «много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно». Именно с Пушкиным почему-то путают порой туристы бронзового Батюшкова работы скульптора Клыкова. Памятник «с конем», установленный в самом сердце Вологды, на высоком берегу у архиерейского двора, уже стал неотъемлемой частью города. Хотя многие жители и считают – мол, лучше бы было поменьше коня, побольше Батюшкова.
С основанием Санкт-Петербурга Вологда навсегда утратила значение торговых «ворот севера». Но по сей день сохранила очарование бело-румяного северного города, милого и слегка провинциального губернского центра.
МАСЛО, КРУЖЕВО И СЕРЕБРО
С детства многие помнят словосочетание «вологодское масло». Но мало кто знает, что за ним стоит. Вернее, кто. Уже известный нам Николай Васильевич Верещагин. Он и его единомышленники, в частности, открыли артели на вологодской земле, ибо там были способствовавшие производству прекрасные заливные луга, да и климат умеренный.
В 1870-м году Николай Васильевич побывал на Всемирной молочной выставке в Париже, где попробовал удивительное масло с ореховым привкусом. Тогда-то он понял, что такой привкус можно получить, перерабатывая сливки при очень высокой температуре. И вот в вологодском селе Марфино появился первый маслодельный завод. Свое «ореховое» масло предприниматель назвал «Парижским» и производил его в том числе на экспорт. Вот только за рубежом его называли «Петербургским» – ведь все поставки осуществлялись из Питера!
Стены и башни Вологды
Но не один Верещагин увлекся тогда маслоделанием. В.А. Гиляровский, сам из вологодских, вспоминал, что жена некоего помещика Кудрявого тоже открыла свою молочную ферму. А в качестве рабочей силы использовала… политических ссыльных. Масло она назвала «скромно» – «Кудрявая».
Интересно, что в советское время фирменный верещагинский «ореховый» привкус был даже прописан в ГОСТе. Правда, там не уточнялось, вкус какого именно ореха должен быть у вологодского масла. Так что в газетах написали: в вологодское масло, мол, добавляют вытяжку из грецких орехов. А многие маслоделы вообще стали использовать орехи, какие под рукой были. ГОСТ пришлось переписать, убрав из него любое упоминание об орехах.
Уже в наше время, когда рынок буквально наводнили всевозможные подделки, вологодские власти, дабы защитить свой бренд, на законодательном уровне разрешили использовать слово «вологодское» только для маркировки продуктов, произведенных на территории области. Все остальное считается контрафактом.
А вот вологодское кружево – «бренд» более древний. Известно, что плести его начали еще в XVI веке – главным образом, из льна. Для создания узора нужно, казалось бы, не так много – специальный валик да набор деревянных палочек-коклюшек. Ну, и искусные руки, разумеется. К началу XIX столетия кружевоплетение уже превратилось в промысел. Почти в каждой усадьбе десятки крепостных мастериц создавали изящные вещицы, которые отправлялись не только на местные рынки, но и в столицу. Этот промысел был необычайно популярен – если в 1890-е годы на Вологодчине было около четырех тысяч кружевниц, то через двадцать лет их уже насчитывалось 40 тысяч!
В советское время кружевоплетение, в отличие от многих других промыслов, не было забыто. Напротив, мастера объединились в союз, производивший не только мерное кружево, но и штучные изделия – воротнички, салфетки, дорожки, перчатки, галстуки… К середине XХ века стали плести и настоящие уникальные картины по эскизам художников.
Вологодские кружева не раз получали высшие награды на международных выставках, в том числе и в Бельгии, которая считается европейским кружевным центром. А в самой Вологде несколько лет назад открылся музей промысла. Он расположился в здании бывшего Госбанка.
Еще один местный промысел – это так называемая «северная чернь», или чернение по серебру. Строго говоря, он возник не в Вологде, а в Великом Устюге, причем заниматься им мастера стали еще в Х веке. Однако на уровень промысла чернение вышло лишь через семь столетий. Технология такова: серебряное изделие гравируют, протравливая в нем углубления, в которые потом заливают особый сплав серебра, меди, свинца и серы. Чернили и ложки, и подстаканники, и ювелирные украшения, и табакерки, покрывая их, как правило, растительным орнаментом.
В советское время в Великом Устюге продолжили развитие промысла. Сначала артель, затем фабрика и завод. Узоры стали изысканнее и затейливее – в них появились мотивы произведений Пушкина, Гоголя, Крылова; изделия получали высокие награды на всемирных выставках. В позднейшее время заводу стали заказывать большие чаши, братины и блюда с рисунком, посвященным тому или иному событию – от подвига папанинцев до юбилея Москвы.