Устюг перехватили роль опорных пунктов торговли; до того главными «воротами севера» было Белозерье. Физическое укрепление города способствовало и укреплению экономическому…
Валы – все, что дошло до нас от средневекового Белозерска. Наследие XVI–XVII столетий – дивные и самобытные церкви, такие истинно северные: Успенский собор 1552 года, Преображенский – 1668-го, да более поздний (1723), но попадающий «в тему» храм Спаса Всемилостивого, у местных получивший фривольное прозвище «Спас-на-Канале». Сам Канал – памятник подвигам не души, но разума, инженерный шедевр XIX века: Мариинская водная система. Именно открытие в 1846 году Белозерского обводного канала завершило формирование речной магистрали, ныне известной как Волго-Балт… Мариинская система вдохнула новую жизнь в экономику захиревшего было Белозерска, но не смогла изменить его сложившийся за сотни лет уклад – неторопливый, патриархальный, более сельский, нежели городской, удивительно сочетающий некоторую неряшливость по отношению к себе со спокойной, уверенной в собственных силах степенностью. Он такой и сейчас – чтобы понять это, нужно пройтись по этим улицам, посмотреть на эти старые домики и убеленные сединами храмы, вдохнуть этот воздух, вглядеться в безбрежную озерную гладь, синюю-синюю под искрящимся солнцем.
А в светлые летние ночи – действительно Белую.
Град сторожевой
Муром – город, если вдуматься, парадоксальный.
Прочно «прописался» на Золотом кольце – при этом находится на совершеннейшем отшибе, отгородившись, для полноты картины, от остальных городов знаменитыми муромскими лесами, которые и по сей день заповедны и дремучи. Город головокружительно древний – упоминается среди первых русских поселений, – при этом памятников совсем уж седой старины в нем нет ни одного, и даже собор Спасского монастыря XVI века печати старости не несет: советское время обитель пережила в небрежении, а после реставраторы перестарались и заштукатурили даже те морщины, которые хороший вкус рекомендовал бы оставить… Город кажется воплощением христианской святости, когда видишь все эти маковки сбегающих к Оке церквей. Ажурные, как взбитые сливки, Благовещенский и Троицкий монастыри, кажущиеся близнецами, пока не начнешь рассматривать их детально; еще одна «вариация на тему» – задумчивый Воскресенский монастырь, отодвинувшийся от остального города за глубокий овраг; позитивно-рыжий Никола Набережный… А меж тем христианство приживалось тут долго и с трудом: языческие мурома противились этнической и религиозной ассимиляции до XII века, да и в конце XIII-го было дело – изгнали горожане по чьему-то наущению епископа Василия, будущего святителя Рязанского… Ну и еще парадокс: Муром – важнейший юго-восточный форпост Древней Руси, «град сторожевой» – а поди найди в нем сейчас приметы боевого прошлого! В какой-то момент крепостная суровость уступила место дородной купеческой ухоженности, и ее историческая часть Мурома воплощает и поныне. О том, что город, вообще-то, родина богатырей – напоминает возвышающийся вместо утраченного городского собора с поднятым мечом скульптурный Илья Муромец (работа В. Клыкова), да паровоз одноименного бронепоезда, поставленный на вечную стоянку у вокзала. Земляки богатыря подарили состав фронту в 1942 году, «Илья Муромец» дошел почти до Берлина (закончил боевой путь в 50 километрах от него) и, между прочим, уничтожил немецкий бронепоезд «Адольф Гитлер». Очень символично.
Муром
Былинный богатырь Илья известен каждому ребенку с детства. Это – воин и надежный защитник земли русской от всякой вражьей нечисти. Герой киевских былин потом перекочевал в русские народные сказки, а также в сказания некоторых неславянских народов, например, норвежских, германских и финских племен. Наверняка многие помнят, как Илья служил князю Владимиру, сражался с Идолищем и Соловьем-Разбойником. Но прежде, чем взяться за подвиги, он сидел сиднем 33 года, пока его не исцелили странствующие калики перехожие. Между прочим, это были не обычные старцы – в дореволюционных изданиях былин пишут, что Илье явился сам Христос с двумя апостолами. Для советских ребят такие подробности опустили.
Памятник богатырю Илье в Муроме
У былинного персонажа был вполне реальный исторический прототип. «Настоящий» Илья жил в XI–XII веках. Родился в крестьянской семье в селе Карачарово под Муромом. Правда, кое-кто стремится «поселить» богатыря в черниговском селе Моровск (ну да, звучит прямо как «Муром», как не спутать), но это вряд ли – в Карачарове ведь даже колодец есть, якобы образовавшийся от удара копыта богатырского коня Бурушки. Еще об Илье Муромце известно, что незадолго до смерти он принял монашество в Киево-Печерской Лавре, где и был похоронен. Чтобы поклониться мощам, ехать в Киев не обязательно: часть их находится в Муроме. В 1643 году преподобный Илия Муромский был причислен к лику святых.
Для сомневающихся в историчности Ильи добавим: уже в наше время, в конце 80-х годов прошлого века, его останки были тщательно изучены с использованием новейших технологий. Исследования показали, что монах действительно был весьма внушительного по тем временам роста – 177 сантиметров – и богатырского телосложения. Ученые нашли подтверждения и тому, что Илья Муромец действительно одно время страдал болезнью, не позволявшей ему двигаться. Кроме того, возраст мощей вполне совпадает с тем, что указывают былины и сказания. Вот только в монахах он проходил недолго и не успел совершить подвигов во имя веры. Поэтому и жития Илии Муромского в Киево-Печерском патерике нет. Но былины и истинная народность героя – чем не памятник?
Другие известнейшие муромские святые – Петр и Феврония – почитаются сейчас как хранители семьи и брака. Между тем, об их земной жизни почти ничего не известно. Вернее – все, что мы о них знаем, почерпнуто из «Повести о Петре и Февронии», написанной в XVI веке неким священником Ермолаем по заказу митрополита московского Макария. Ермолай же создавал свою «Повесть» на основе устных преданий, коих в Муроме было предостаточно. Так что это произведение, в первую очередь, все же литературное и поэтичное – рассказывающее об истинной любви, способной преодолеть болезнь, социальные различия и вообще любые невзгоды. Так, мы узнаем, что Петр, брат муромского князя, сразился со змеем, убил его – но от крови чудища покрылся страшными язвами. Все лекари княжества оказались бессильны, но однажды Петру приснилось, что спасти его может только дочь бортника-пчеловода Феврония. Петр разыскал девушку, но та согласилась вылечить княжеского брата лишь при условии, что тот женится на ней. Петр пообещал, но едва исцелившись, нарушил свое слово (сыграл классический предрассудок – разница в происхождении). Болезнь вернулась и Петр, поняв намек, все-таки сыграл свадьбу.
Но благоденствие было недолгим. Как только Петр унаследовал муромский престол, местная знать выставила ему условие – избавиться от «недостойной князя» жены. Супруги предпочли вообще уйти из города и терпеть лишения, лишь бы не расставаться. Правда, со временем княжество погрязло в междоусобицах, и Петра призвали назад, на сей раз вместе с Февронией…
Под старость князь с княгиней вместе приняли монашество, взяли имена Давид и Евфросинья и поселились в соседних монастырях. Мужской – Благовещенский, женский – Троицкий… это они украшают сейчас центр города. А похоронить себя супруги завещали в одной могиле. Петр-Давид даже сам смастерил «двойной» гроб. Умерли они в один день на пасхальной неделе, но люди не решились выполнить их просьбу – слишком уж необычная она была, по христианским меркам. Супругов положили в разные гробы, но наутро они оказались лежащими вместе. В итоге, так вместе и похоронили.
Конечно, в «Повести о Петре и Февронии» немало вымысла, но исследователи не сомневаются в том, что у героев этого произведения были реальные прототипы. Скорее всего, это муромский князь Давид (вспомним монашеское имя Петра) и его жена.
Как бы то ни было, такие истории необходимы, их надо знать и помнить – особенно сегодня, когда после духовного и этического безвременья люди заново открывают для себя такие вечные понятия, как честь, любовь и верность. Ведь семья – это та самая животворящая клеточка, первооснова, заложенная в фундамент общества, без которой оно, общество, обречено на гибель.
Большой памятник Петру и Февронии стоит на площади перед Троицким и Благовещенским монастырями. В ногах у князя и княгини припрятан заяц – считается, что если потереть ему нос, счастье в браке обеспечено, отчего мордашка животного сильно выделяется блеском на фоне остального памятника. Те, кто полагает подобный ритуал дремучим язычеством, поклоняются мощам святых в соборе Троицкого монастыря.
Интересная коллекция Муромского историко-художественного музея располагается в доме Зворыкиных – местного купеческого рода, подарившего миру немало талантливых ученых, в частности – одного из «отцов телевидения» В.К. Зворыкина. Правда, свое знаменитое изобретение он сделал уже в эмиграции, в США.
Глава 2Ветер с востока
Дорогами Евпатия Коловрата
Для начала, как пишут в научных трудах, определимся с понятиями. Тот город, который мы сейчас привычно называем Рязанью, до 1778 года звался Переяславль-Рязанский. А исконная Рязань – это напротив городка Спасск: древние, сливающиеся с обрывистым окским берегом валы над селом Старая Рязань, самое большое городище России. Археологический заповедник. 60 гектаров мертвого города, разрушенного в 1237 году Батыем.
Вот об этом городе сначала и речь.
Рязань, как дальняя периферия Черниговского княжества, к середине XII века обособилась от «старшего брата» и зажила самостоятельной жизнью. Благодатные угодья окской поймы выгодно выделяли эти земли из плеяды других княжеств Северо-восточной Руси. Жить бы себе «русской житнице» да радоваться жизни… но была и обратная сторона. Рязанское княжество, «оседлавшее» Оку по обоим берегам, оказалось на юго-восточной границе Руси. Окно в степь… Привратник, пограничник земли Русской. А первый удар врага чаще всего оказывается особо жестоким и разрушительным.