4
На организацию перемирия ушло почти десять дней, еще три дня послы союзных планет добирались до Сатлэма. Все эти дни Толли Мьюн ходила за Тафом по пятам, интересовалась всем, что он делал, заглядывала ему через плечо, когда он работал на компьютере, ездила вместе с ним, когда он осматривал свои чаны для клонирования, помогала ему кормить кошек (и удерживать недовольного Дакса подальше от Черныша). Ничего подозрительного она не заметила.
Каждый день ей звонили десятки человек. Она устроила себе кабинет в зале связи, чтобы решать все неотложные дела, не теряя из виду Тафа. Хэвиланду звонили сотни раз в день. Он дал распоряжение своему компьютеру не соединять его ни с кем.
Наконец наступил день, когда послы, выйдя из своего шикарного дипломатического челнока, с изумлением стали разглядывать огромную причальную палубу «Ковчега» и коллекцию устаревших звездолетов. Это была яркая, красочная группа совершенно не похожих друг на друга людей. У женщины с Джазбо были иссиня-черные волосы до пояса, умащенные радужными ароматными маслами; щеки ее покрывала сложная сеть татуировок, указывающих на ее ранг. Скраймир прислал коренастого мужчину с квадратным красным лицом и волосами цвета горного льда. Глаза у него были хрустально-голубыми, и такого же цвета рубашка из металлических пластинок. Посол Лазурной Троицы двигался в облаке из голографических проекций – туманная, неустойчивая, колышущаяся форма, говорившая шепотом, которому как бы вторило эхо. Посол Роггандора – киборг – в ширину был такой же, как в высоту; он был сделан из одинаковых кусков нержавеющего дюрасплава, темного металлопласта и красной в черную крапинку плоти. Мир Генри представляла изящная стройная женщина в прозрачных шелках пастельных тонов; у нее была фигура мальчика-подростка и всезнающие глаза, по которым нельзя было определить ее возраст. Возглавлял группу послов крупный, плотный, пышно одетый вандинец. Кожа его, сморщенная от возраста, имела цвет меди. Длинные волосы были заплетены в тонкие, ниспадавшие ниже плеч косы.
Хэвиланд Таф подкатил на повозке из нескольких звеньев, извивавшейся между звездолетами, словно змея на колесах, и остановился прямо перед послами. Вандинец, сияя улыбкой, выступил вперед, сильно ущипнул себя за пухлую щеку и поклонился.
– Я бы подал руку, но помню, как ты к этому относишься, – сказал он. – Ты меня не забыл, «муха»?
Хэвиланд Таф моргнул.
– Смутно припоминаю. Кажется, мы беседовали с вами в поезде по пути на поверхность Сатлэма лет десять назад, – сказал он.
– Рэч Норрен, – представился мужчина. – Я не из тех, кого вы называете профессиональными дипломатами, но Совет Координаторов решил послать кого-нибудь, кто с тобой встречался и к тому же знает сати.
– Сати – оскорбительное прозвище, Норрен, – резко сказала Толли Мьюн.
– Да вы сами кого хочешь оскорбите, – ответил Рэч Норрен.
– И вы опасны, – прошептал из своего голографического облака посол Лазурной Троицы.
– Опасен тот, кто нападает. Мы вас не трогали, это вы повели себя как агрессоры, – возмутилась Толли Мьюн.
– Мы вынуждены были защищаться, – прогудел киборг с Роггандора.
– Мы не забыли последнюю войну, – сказала джазбойка. – На этот раз мы не стали дожидаться, когда ваши экспансионисты опять начнут колонизировать наши планеты.
– У нас нет таких планов, – возразила Толли Мьюн.
– Это у тебя нет, «паучок», – сказал Рэд Норрен. – Но, глядя мне в глаза, сможешь ли ты отрицать, что ваши экспансионисты мечтают расплодиться по всему Вандину?
– И Скраймиру.
– Роггандору тоже не нужны ваши человеческие отбросы.
– Лазурную Троицу вам не захватить!
– Да кому, к черту, нужна ваша вонючая Лазурная Троица?! – выпалила Толли Мьюн. Черныш одобрительно замурлыкал.
– Знакомство с этикетом проведения межзвездных переговоров было для меня весьма полезным, – прервал их Хэвиланд Таф. – Но тем не менее мне кажется, что нас ожидает более неотложное дело. Если господа послы соизволят сесть в мою повозку, мы могли бы отправиться к месту заседания.
Вполголоса переговариваясь между собой, послы заняли места в повозке. Лавируя между древними звездолетами, она покатилась к воздушному шлюзу – круглому и темному, словно устье туннеля или пасть какого-то ненасытного чудовища. Они въехали в шлюз, дверь позади них закрылась, и наступила темнота. Таф не обращал внимания на их недовольный шепот. Раздался металлический скрежет, пол начал опускаться. Когда они миновали две палубы, впереди открылась дверь. Таф включил фары, и они въехали в туннель.
Они двигались по лабиринту темных холодных коридоров, мимо бесчисленных закрытых дверей, следуя за неяркой синей полоской, мелькавшей перед ними словно какой-то призрак, прячущийся в пыльном полу. Единственным источником света были фары повозки да еще тусклое мерцание приборов на пульте перед Тафом. Сначала послы обменивались шутками, но темные недра «Ковчега» подействовали на них угнетающе, и один за другим члены делегации замолчали. Черныш начал ритмично царапать когтями колени Толли Мьюн.
Проехав какое-то время в пыли, темноте и безмолвии, поезд приблизился к высоким двойным дверям, которые открылись перед ними со зловещим шипением, а потом с лязгом захлопнулись. Воздух стал влажным и теплым. Хэвиланд Таф остановился и выключил фары. Пассажиров обволокла кромешная тьма.
– Где мы? – спросила Толли Мьюн. Ее голос отразился от высокого потолка, но эхо прозвучало как-то странно глухо. Хотя темнота была абсолютной, все понимали, что оказались в огромной комнате. Черныш тревожно зашипел, понюхал воздух и тихонько, неуверенно мяукнул.
Толли Мьюн услышала звук шагов, в двух метрах от нее замерцали огоньки. Таф склонился над приборной доской, наблюдая за монитором. Он нажал одну клавишу на светящейся клавиатуре и обернулся. Из теплой тьмы с легким шорохом выплыло мягкое кресло на воздушной подушке с подголовником. Таф забрался в него, словно король на трон, и дотронулся до кнопки на ручке. Кресло засветилось слабым фиолетовым свечением.
– Прошу следовать за мной, – объявил Таф. Кресло развернулось в воздухе и поплыло.
– Черт, – пробормотала Толли Мьюн. Она торопливо выбралась из повозки, взяла на руки Черныша и поспешила за удаляющимся троном Тафа. За ней, недовольно ворча, последовали послы. Она слышала за спиной тяжелые шаги киборга. Кресло Тафа было единственным пятном света в этой кромешной тьме. Догоняя его, она обо что-то споткнулась.
Внезапно раздавшийся кошачий вой заставил ее отпрянуть назад, и она натолкнулась на бронированную грудь киборга. Толли Мьюн неловко нагнулась и пошарила вокруг одной рукой, другой она прижимала к себе Черныша; пальцы нащупали мягкий мех. Это была кошка, которая начала тереться о ноги Толли Мьюн, громко мурлыкая.
Женщина еле-еле смогла ее разглядеть: это было маленькое гладкошерстное животное, почти котенок. Кошка перевернулась на спину, чтобы ей почесали живот. О них едва не споткнулась женщина с Джазбо. И вдруг Черныш выпрыгнул из рук Толли Мьюн и стал обнюхивать незнакомую кошку. Она тоже его обнюхала, а потом вскочила и скрылась в темноте. Черныш, немного помедлив, заорал и бросился за ней.
– Черт возьми! – вскричала Толли Мьюн. – Черт возьми, Черныш, ну-ка вернись! – Ничего, кроме эха, она не услышала. Кот не вернулся. Остальные ушли уже далеко. Толли Мьюн громко выругалась и поспешила за ними.
Впереди появился островок света. Подойдя поближе, она увидела, что все уже сидят по одну сторону длинного металлического стола. По другую сторону в своем троноподобном кресле восседал Хэвиланд Таф, сложив руки на животе. На его лице, как обычно, не отражалось никаких чувств. По его плечам, мурлыкая, расхаживал Дакс.
Толли Мьюн остановилась, гневно сверкнула глазами и выругалась.
– Черт бы вас побрал! – сказала она Тафу и повернулась назад. – Черныш! – крикнула она изо всех сил. Эхо прозвучало странно глухо, как будто все вокруг было обернуто мягкой тканью.
– Ныш!
Молчание.
– Я надеюсь, мы проделали весь этот путь не только для того, чтобы послушать, как Первый Советник Сатлэма зовет своего кота, – заворчал посол Скраймира.
– Конечно, нет, – заверил Таф. – Первый Советник Мьюн, будьте любезны занять свое место, и мы приступим к работе.
Она бросила на него сердитый взгляд и села на свободное место.
– Где мой Черныш?
– Об этом я не имею ни малейшего понятия, – бесстрастно ответил Таф. – В конце концов, это ваш кот.
– Он убежал за одной из ваших кошек! – запальчиво воскликнула Толли Мьюн.
– Несомненно, – согласился Таф. – Интересно заметить, что как раз сейчас у одной моей молодой кошки началась течка. Возможно, это объясняет его действия. Я уверен, что с ним все в порядке, Первый Советник.
– Я хочу, чтобы он был со мной на этом чертовом заседании! – потребовала она.
– Увы, – сказал Таф. – «Ковчег» – большой корабль, и они могут резвиться где угодно. Да и к тому же вмешательство в их сексуальное общение по сатлэмским понятиям было бы непростительным проявлением антижизни. Я бы не решился на подобное нарушение ваших устоев. Кроме того, вы не раз подчеркивали, что для вас самое главное – время, так как на карту поставлено слишком много человеческих жизней. Следовательно, я думаю, нам лучше без промедления начать работать.
Едва заметным движением руки Таф нажал на кнопку. Часть длинного стола исчезла. Через несколько секунд на ее месте, прямо напротив Толли Мьюн, поднялось растение.
– Перед вами манна, – сказал Таф.
Растение находилось в низком и широком горшке с землей. Это был спутанный клубок из бледно-зеленых вьющихся стеблей, живой гордиев узел. Усики густо переплетались между собой и свисали из горшка. На стеблях друг за другом располагались густые пучки листьев. Листья были маленькие, размером с ноготь, их глянцевую зеленую поверхность покрывала сетка тоненьких черных прожилок. Толли Мьюн протянула руку и потрогала один листик. На пальцах остался мелкий порошок, покрывавший его обратную сторону. Между пучками листьев с ветвей свисали гроздья больших белых плодов, похожих на нарывы, – к центру растения они были крупнее и более гнойные на вид. Один, наполовину скрытый листьями, бы