Мы одели Каду в рубашку и легкую матросскую куртку; эта одежда ему чрезвычайно нравилась, и он был непрерывно весел, пока качка не причинила ему морской болезни, от которой он сделался скучным; но он вскоре выздоровел, и к нему вернулась его веселость; казалось, что он вовсе не чувствовал потери своих друзей. В половине третьего с салинга были замечены на N три низменные острова, которые Каду признал за часть группы Айлу, на которой он однажды был; по его мнению, на SW должен находиться большой остров Темо, а далее к W o. Лигиеп. Мы находились теперь под ветром группы Айлу в 7 милях от нее, и для достижения ее надо было лавировать всю ночь.
1 марта на рассвете мы находились под ветром у южной оконечности группы, образуемой о. Айлу, по которому вся группа именуется. Длина всего острова составляет едва одну милю, а ширина 1/4 мили; этот остров отличался от прочих высокими пальмовыми деревьями. Мы приблизились к нему и увидели столбы дыма и прохаживающихся по берегу людей; обогнув этот остров, мы плыли вдоль южной стороны группы, которая состоит из коралловых рифов; когда же мы обогнули эти рифы, то находились в спокойной воде; затем мы продолжали плавание к северу вблизи рифа, надеясь найти проход. Вскоре мы увидели три лодки, прошедшие между рифами, но этот проход был слишком узок. Две из этих лодок подошли к нам так близко, что мы могли вступить в разговор с островитянами; радость Каду, увидевшего тут нескольких старых знакомых, была также велика, как и удивление этих последних.
Никто из них не решился взойти на корабль; оставаясь на лодках, они завели пространный разговор с Каду, который рассказывал все, что знал о нас, объявил о своем намерении отправиться с нами и о нашем желании провести несколько дней у их острова. Последнее известие чрезвычайно обрадовало дикарей, которые указали на севере довольно широкий, по их мнению, проход; мы немедленно поставили больше парусов, желая достичь его еще до вечера. Вскоре мы нашли три прохода, два из которых были довольно глубоки, но имели только по четыре сажени в ширину; третий был шириной в 50–60 саженей; поскольку время было уже позднее, а предприятие довольно опасное, да и пассат дул прямо из этого прохода, я отложил исследование до завтрашнего дня. Мы успели обозреть всю группу, которая в длину простирается на пятнадцать, а в ширину на пять миль; ее восточная часть состоит из цепи островов, а западная – из одного кораллового рифа.
2 марта. Течение увлекло нас за ночь на 7 миль к W; в 8 часов мы достигли прохода, через который, как мне казалось, будет почти невозможно проникнуть как из-за узости, так и из-за противного ветра; я надеялся, что стремившееся в проход течение поможет нам, и отправил лейтенанта Шишмарева для исследования фарватера. Он вскоре возвратился с известием, что хотя проход не более 50 саженей в ширину, но довольно глубок и совершенно безопасен, поскольку рифы, находящиеся у входа, подобно каменной стене возвышаются перпендикулярно из глубины моря. Я велел поставить все паруса, чтобы дать «Рюрику» наибольший ход, в надежде, что, когда в проливе поверну его против ветра, он своего хода не потеряет, пока не минует все опасности; это довольно опасное предприятие, конечно, не удалось бы без помощи течения, и мы были очень рады, что прошли пролив, не коснувшись рифов. Ветер позволял плыть прямо к острову Айлу, но повсюду на пути встречались во множестве коралловые мели, на обход которых требовалось слишком много времени.
В полдень мы дошли до удобного якорного места у о. Айлу; к нашему кораблю тотчас подошли три лодки, и Каду в матросской одежде стал на шканцах таким образом, чтобы дикари могли осмотреть его с головы до ног. С великим снисхождением он сказал им, чтобы они не боялись взойти на корабль; дикари, не веря своим глазам, отважились на его предложение только после продолжительного разговора с ним. Они сперва с большим удивлением рассмотрели одежду своего старого знакомого, а этот с большой важностью стал объяснять им прочие предметы, находя естественным, что с ним обращались крайне почтительно, как будто со знаменитым «тамоном».
Затем он милостиво согласился ехать с ними на берег, на лодке занял без всяких околичностей почетное место; добродушные дикари пели, ликовали и, нимало не размышляя о том, что он за несколько дней перед этим был равный им простой человек, перенесли его на плечах через воду; такое рвение в оказании услуг подкрепилось, вероятно, несколькими взятыми им с корабля гвоздями. Выйдя на берег, он сел с большой важностью, его окружили стоя, а он стал сказывать повествование о важных происшествиях и своих похождениях.
После полудня мы поехали на берег и заметили, что тут было мало земли, а потому группа бедна плодами; хлебного дерева мы вовсе не видали; пандановое дерево, находящееся на прочих островах в изобилии, оберегается здесь с большой тщательностью; кур, которых, подобно нашим цепным собакам, привязывают на веревке к жилищам, здесь имеется больше, но их мясо не употребляется в пищу, а только перья служат для убранства. Мы узнали, что Ламари незадолго перед этим отправился в Удирик, чтобы и там собрать войско, а Лангемуи, оставшийся вместо него начальником, находится в северной части группы на о. Капениур.
Группа Удирик находится, по показаниям дикарей, прямо на N отсюда, в расстоянии одного дня плавания; я более не сомневался, что она состоит из открытых нами в прошлом году островов Кутузова и Суворова. Каду отправился с нами на корабль, а островитяне провожали нас на своих лодках, наполненных кокосовыми орехами, которые они нам предлагали, не требуя никакой платы. Меня тронуло такое добродушие и бескорыстие при недостатке в плодах, и я щедро наградил их железом. По хорошему наблюдению мы нашли широту нашего якорного места 10°13'7'' с., долготу по хронометрам 171°1'27'' в.
4 марта на рассвете были поставлены паруса, и мы направились к о. Капениур, к которому прибыли, из-за множества встретившихся в пути коралловых мелей, только в 9 часов утра. Здесь мы остановились в 50 саженях от берега; найдя защиту от ветра, я решил употребить несколько дней на починку парусов и снастей, поскольку «Рюрику» теперь предстояло плавание по бурному океану, на котором в настоящее время года надо ожидать штормов. Самая большая глубина внутри группы составляла 20 саженей; на нашем якорном месте было только 6 саженей; грунт белый, глинистый, какого мы не находили еще ни в одной группе. Едва мы стали на якоре, как нас посетил Лангемуи, который, уже с вечера зная, что Каду у нас, так доверился нам, что взошел на корабль без всякого опасения и положил к моим ногам несколько кокосовых орехов.
Ему было по крайней мере 80 лет от роду, он был худощав и совершенно сед, но в нем пылал юношеский дух. Он мне очень понравился, я щедро одарил его и заключил с ним дружбу; он пригласил меня на свой остров и отправился обратно. После полудня я сделал ответный визит и был дружелюбно принят в его доме всем семейством, а Каду многое рассказывал о нашем корабле. На руке Лангемуи я заметил несколько рубцов от ран и спросил его, каким случаем они нанесены; старик указал на W и, рассказывая о своем давнем посещении жителей Ралика, от которых получил эти раны, вошел в такую ярость, что, схватив копье и с такой силой бросив его в дерево, отстоящее на 15 шагов, что оно крепко вонзилось в него, вскричал: «Мани мамуан Ралик!» (убить человека с Ралика). Я удивился искусству и силе, с которыми старик еще владел копьем, которое на 20 шагов было смертоносно.
Когда мой хозяин несколько успокоился, то я старался выведать от него, при помощи Каду, что он понимает под названием Ралик, и узнал следующее: известная нам уже цепь островов, простирающаяся от лежащей на севере группы Бигар до находящейся на юге группы Милле, именуется природными жителями Радак, как и я ее впредь буду именовать; на запад от цепи Радак простирается параллельно ей другая цепь, состоящая из девяти больших групп и трех отдельно лежавших островов; она густо населена и называется Ралик. Лангемуи растолковал все это, обозначив маленькими камешками на циновке цепь Радак, определив ее направление сперва от N к S до группы Эрегуп, а потом к SW. Так как известные нам группы были обозначены с большой точностью, то его показания о цепи Ралик также заслуживали доверия.
Наименовав несколько раз группы, старик указал также путь, которым надо следовать туда от Айлу. Для этого он применил следующий остроумный и очень ясный способ. Небольшой камень заменял в его руках лодку; с восходом солнца он отплыл от Айлу и, взяв SW-курс, прибыл в полдень к о. Темо, а оттуда к вечеру достиг группы Лигиеп (когда мы впоследствии открыли эту группу, то удивлялись его основательным сведениям об этой стране). От группы Лигиеп он выступил на другое утро, правил на запад, пробыл в пути два дня и две ночи и достиг принадлежащей к цепи Ралик группы Кваделен. Таким образом он с ясностью обозначал не только курс, но и время дня. В то время, когда он был ранен, обе цепи вели между собой жестокую войну, но теперь находятся в дружественных связях. Каду уверял, что ему также известна цепь Ралик, и рассказывал, что «тамон» Тиураур предпринимал путешествие на Ралик, разменялся именами с тамошним начальником и положил основание дружественному союзу между жителями обеих цепей островов.
Цепь Ралик имеет двух владетелей: Лагадак-Нанаит и Лабондугин. Первый называется «эруд-эллип» (великий начальник). Каду впервые ввел здесь слово «тамон»; так именуются предводители на Каролинских островах, здесь же они называются «эруд». Нам рассказывали, что между жителями обеих цепей островов нет никакого различия ни в языке, ни в обычаях и что в цепи Ралик группа Одия наибольшая и более прочих населена. Лангемуи утверждал, что от Эрегупа можно доплыть туда в 1 1/2 дня; так как мне по опыту известно, что здешние дни плавания редко больше 40 миль, то расстояние между обеими цепями должно быть около 60 миль. Плавание от Ралика к Радаку медленнее, поскольку в этом случае приходится идти против пассатного ветра.