разующего северную часть группы того же имени, находилась на NW 68° от нас в 3 1/2 мили. Теперь наступил совершенный штиль, корабль не слушался руля, а сильное течение к W несло нас к берегу. «Рюрик» находился едва в одной миле от буруна; мы только что приготовились спустить шлюпки на воду для спасения корабля от близкой опасности, как слабый северный ветер вывел нас из затруднительного положения. Мы могли обозреть всю группу, которая гораздо меньше виденных прежде, но совершенно подобна им. Самое большое ее протяжение от NO на SW составляло 14 1/2 мили, ширина не превышала 4 мили.
Из прохода у о. Лигиеп прямо к нам шла лодка под парусом с 10 человеками экипажа; когда ветер утих, они принялись грести, скоро нас догнали, но приблизились только на 30 саженей. Когда мы заговорили с ними на их языке, то они крайне удивились, рассуждали между собой, потом приблизились к нам и спросили, откуда мы пришли. «Из Отдии», – сказал я; они с изумлением повторили: «Из Отдии! Из Отдии!» – и спросили, находится ли на корабле «тамон» Тотабу. Когда же я ответил утвердительно и лично им представился, то весь их страх исчез, они привязали свою лодку к «Рюрику» и поспешно влезли на шканцы. Ламари, недавно посещавший эту группу, рассказывал здесь о «Рюрике» и, вероятно, в выгодном свете, поскольку они с такой беспечностью подошли к нам; эта детская доверчивость была весьма приятна.
Лигиепцы – рослые, сильные и складные люди, чем выгодно отличаются от прочих радакцев. Казалось, что наши гости оделись в праздничное платье, так как на них все было совершенно новое; намазанные кокосовым маслом волосы были красиво связаны и украшены раковинными венками и перьями; в ушах все они имели свертки черепахи, каковое украшение я редко видел на Радаке. Вообще здешние жители показались мне достаточнее и веселее, чем на прочих группах. Взойдя на корабль, они прежде всего одарили нас. Татуированный «тамон» положил к моим ногам несколько кокосовых орехов и надел мне на голову свой раковинный венок, то же самое сделали прочие с моими товарищами.
С любопытством бегали они повсюду, всему удивлялись и чувствовали самое большое влечение к железу; они осведомлялись о Каду и спросили, привезли ли мы его обратно. Когда мы одарили их, то они до крайности удивлялись нашей щедрости и старались выразить свою признательность приглашением на берег, где, по их словам, прекраснейшие «риджини» (женщины) примут нас.
Островитяне указали в западной части группы проход, который, по их уверению, был довольно глубок и широк для нашего корабля, но я не намеревался посетить Лигиеп и собирал сведения о цепи Ралик. Я спросил одного «тамона», где лежит эта цепь, и он указал на W; потом я спросил, где находится о. Кваделн, он опять указал на W; теперь я надеялся непременно найти группу островов Кваделн, тем более что и в прошлом году начальник группы Айлу указал мне ее в том же направлении. Когда островитяне пробыли у нас около часа, поднялся свежий ветер; они расстались с нами, а я следовал к W вдоль группы, оканчивая ее опись. На закате мы обогнули западную часть группы и направили курс к W, надеясь открыть цепь Ралик. Мы нашли широту группы Лигиеп 9°51'30'' с., долготу по хронометрам 169°13'30'' в. Склонение компаса 10°56'' восточное. Я назвал эту группу по имени нашего достойного контр-адмирала графа Гайдена[135]. Всю ночь мы держались курса к W; перепадали дожди, и сильные шквалы часто принуждали нас убирать паруса.
6-го на рассвете мы с любопытством озирались во все стороны, будучи уверены, что откроем цепь Ралик, но все было тщетно. Широта наша была по полуденному наблюдению 9°42'56'' с., долгота по хронометрам 168°7'20'' в.; следовательно, мы подвинулись от Лигиепа к W на один градус долготы, и я начал опасаться, что мы уже прошли цепь, поскольку такая низменная земля легко может быть не замечена. Когда солнце закатилось, а мы все еще не видели берега, то я с прискорбием оставил дальнейшие поиски цепи Ралик, которые отняли бы у меня слишком много времени.
Нужно было достигнуть северного муссона в Китайском море, чтобы попасть в Манилу, где предстояло чинить корабль; потом с тем же самым муссоном я должен был пройти Зондский пролив. Так как в этой еще никем не посещенной стране могли находиться, кроме цепи Ралик, и другие острова, то я велел лечь на ночь в дрейф, а 7-го на рассвете опять продолжил плавание к W; но и этот день прошел в тщетном ожидании увидеть берег. Течение увлекло корабль в сутки на 18 миль к W.
9-го. Найдя широту по наблюдениям 9°32'54'' с., а долготу по хронометрам 162°47'33'' в., мы прошли через место, где должны находиться о. Касбобус и «36 островов» испанцев, но не заметили ни малейшего признака близости берега. Я все еще продолжал плавание к западу, чтобы попасть на о. Гогелон, или сделать, может быть, какое-либо открытие, поскольку страна эта, как мне известно, ни одним мореплавателем не была еще исследована. В продолжение уже нескольких дней вода имеет голубоватый цвет, ее соленость несколько увеличилась. Ночью шел сильный дождь и наступили шквалы и гроза. 11-го. Широта 9°19'56'' с., долгота по хронометрам 158°35' в. Мы находились теперь там, где должен быть о. Гогелон[136], но напрасно старались увидеть его; поэтому я вправе утверждать, что он не существует. В продолжение 11-го и 12-го числа нами взято множество расстояний между Луной и Солнцем; выведенная из них долгота совершенно сходилась с найденной по хронометрам.
13-го в полдень мы нашли широту 8°59' с., долготу по хронометрам 155°36' в. Вода все еще имела необыкновенно голубой цвет[137]. Безветрие мучило нас уже несколько дней; поэтому я взял курс севернее, чтобы достичь свежего пассата и идти прямым путем к о. Гуагаму, одному из Ладронских островов[138].
15-го все еще продолжался штиль. Широта в полдень 9°25'48'' с., долгота по хронометрам 154°59'15'' в. Сегодня поймана большая акула, в животе которой, к величайшему удивлению всего экипажа, найдена подбитая сукном тюленья шапка, которую один матрос за несколько дней перед этим, играя с товарищами, бросил за борт.
Шапку эту трудно было узнать, так как она была покрыта дегтем и салом, и от этого весьма тяжела; ее хозяин объявил, что теперь он ни под каким видом не расстанется с ней. Я наблюдал сегодня прозрачность воды посредством белой тарелки и нашел, что она видна на глубине 27 саженей; прежние наблюдения этого рода были сделаны отрезком красного сукна[139].
20-го, достигнув широты 10°42' с. и долготы 150°9' в., я заметил внезапную перемену в цвете воды, которая опять сделалась темно-синей[140].
23-го. В половине девятого утра мы усмотрели со шканцев на NW 68° южную часть о. Рота, или Сарпан [Рота]; она была едва только видима, хотя мы находились от нее не далее 19 миль. Я велел править к Сарпану, желая определить его долготу; в 3/4 11-го часа был усмотрен на WSW о. Гуагам [Гуам] на расстоянии 12 миль. Поскольку, по Арросмитовой карте, нельзя видеть Гуагама до прохождения меридиана о. Сарпана, то вероятно, что в определение долготы последнего вкралась ошибка. Сарпан, кажется, несколько выше Гуагама; неподалеку от западной части его южной оконечности находится небольшой и высокий остров. Мы нашли широту южной оконечности Сарпана 14°00'58'' с., а долготу по хронометрам 145°20'14'' в. Теперь я пошел прямо между обоими островами, держась середины пролива, который я считал безопасным, в чем, однако, как я впоследствии узнал, ошибся. В середине пролива, несколько ближе к Сарпану, находится подводная мель, которая при большой зыби могла сделаться опасной и для «Рюрика»; большим кораблям и при тихой погоде надо остерегаться этой мели, не показанной ни на одной карте.
Живущие на Гуагаме испанцы утверждают, что при большой зыби над этой мелью виден бурун. В полдень о. Сарпан находился на NW 20° от нас в расстоянии 8 3/4 мили; вид его непривлекателен, мы видели одни только голые утесы. Отсюда я направил курс к северной оконечности о. Гуагама, к которому мы прибыли в 4 часа; здесь вид берега приятнее, и мы сожалели, что не можем посетить его еще сегодня. Нет ни одной карты Гуагама, которой можно было бы руководствоваться в плавании; городок Агадна [Агана] был известен мне только по описанию, а так как время было уже слишком позднее для поисков его еще сегодня, то мы удалились от берега.
24-го, как только начало светать, я опять пошел к северной части острова, намереваясь плыть вдоль западного берега к S, пока не открою городок Агадна. Северная часть о. Гуагама отвесно поднимается из моря на умеренную высоту и простирается прямой линией на S насколько хватает глаз; прекрасный лес покрывает верхнюю часть острова и представляет мореплавателю приятнейшее зрелище. Ветер дул столь свежий, что мы убрали брамсели. В 11 часов северная оконечность Гуагама была позади нас, и мы находились под ветром острова; свежий пассат, удерживаемый высоким берегом, обратился почти в штиль.
Изредка подували ветерки, которые приводили корабль в некоторое движение и приносили с близкого берега прелестнейшее благоухание; эти приятные ощущения особенно умеет ценить мореход, который в продолжение долгого времени бывает лишен берегового воздуха.
На полмили к О от нас находился мыс (именуемый природными жителями Тулоберспит [Тангиссон]), который служит первой приметой во время плавания от северной оконечности к S, так как между этими двумя отличительными точками земля идет почти в прямом направлении. Мыс весьма замечателен потому, что его оконечность образуется цилиндрической скалой, отвесно вздымающейся из моря. От этого пункта берег образует к О глубокую впадину и разделяется на несколько небольших бухт; здесь природа восхитительна. Если б я мог возвратиться к тому времени, когда Магеллан открыл эти острова, то «Рюрик» уже давно был бы окружен множеством лодок веселых островитян, но теперь этого не было: введение христианской религии не распространило здесь своего благословения; с того времени истреблены все природные жители Ладронских островов.