вого хода дел Компании, ни понести урона от злоупотребления, в делах ее существующего; но говорю, как должно говорить россиянину, желающему пользы и славы своему государю и отечеству.
Известно, что блаженной памяти император Павел I государственною грамотою пожаловал на определенное время исключительную привилегию одному соединенному обществу под названием Российско-Американской компании, производить на островах Северо-Восточного океана и по северо-западному берегу Америки промыслы и торговлю на правах и постановлениях, высочайше утвержденных. В грамоте означены пределы российских владений, на исключительную выгоду помянутому обществу пожалованных. Право обладания России сим краем основано на началах, принятых за истинные и справедливые всеми просвещенными народами, а именно: по праву первого открытия и по праву, еще того важнейшему, первого занятия. Вся Европа ведает и признает, что северо-западный берег Америки, от широты 51° к северу, открыт нашими мореплавателями Берингом и Чириковым. Русские первые из просвещенных народов подробно изведали здешний край и основали в нем свои промыслы; а потому, кажется, нет никакого сомнения, чтобы Россия, наравне с прочими державами, имеющими в их зависимости подобные области или колонии, не могла располагать ими сообразно с своими постановлениями, основанными на благе и выгодах ее подданных.
Но, к удивлению моему, как в нынешнем, так и в прежнем[232] моем путешествии, я видел совсем другое. Граждане соединенных областей Северной Америки ежегодно посылают туда по нескольку судов, число коих иногда простирается до двадцати, для торговли с жителями в пределах России принадлежащих и ею занятых. Подрыв, какой они делают торговле и промыслам Американской нашей компании, простирается до чрезвычайности. Довольно сказать, что в бытность мою на Сандвичевых островах нашел я там несколько судов, принадлежащих помянутой республике, из коих одно собрало на северо-западном берегу Америки в два лета 3600 бобров, другое в одно лето получило их более 1000. Из сего можно видеть, какое большое число сих животных все они ежегодно доставляют в Кантон. Все сии бобры или, по крайней мере, самая большая часть из них должны были бы чрез руки россиян идти к китайцам.
Старшина колюжей с острова Баранова в воинской одежде
Рисунок М. Тиханова
Это еще не все. От сей, можно сказать, хищнической торговли происходит другое, гораздо важнейшее зло: сии суда снабжают жителей порохом, свинцом, ружьями и даже начали доставлять им пушки, явно с намерением употреблять сии орудия против россиян, из коих весьма многие пали от действия оных, и я смело могу утверждать, что самая большая часть русских промышленников, погибших от руки диких американцев, умерщвлены порохом и пулями, доставленными к ним просвещенными американцами.
Я не понимаю, каким образом согласить такую явную вражду сих республиканцев с правами народными. Свобода их плавать при берегах мест, нами занятых, должна бы основываться на одном из следующих трех обстоятельств. Первое: если бы государь, пожаловав право одному обществу россиян на промыслы и торговлю в известной части своей империи к исключению всех прочих своих подданных, не хотел иностранцев лишить сих выгод и в грамоте своей, не упомянув о них ни слова, подразумевал, что они могут оными пользоваться наравне с Российскою компаниею. Но таким образом изъяснять высочайшую грамоту невозможно. Второе: что торгуют они в наших владениях с согласия и позволения самой Компании, но и этого нет; ибо захочет ли Компания добровольно дать участие в правах и выгодах, ей одной волею монарха предоставленных! Наконец, третье: что места, занятые Компаниею, суть угодья общие, в которые всяк, кто пожелает, может иметь свободный въезд; а это возможно ли допустить? Сие означало бы, что государь пожаловал Компании чужое – то, что России не принадлежит.
Я уже выше сказал, что на обладание местами, нами занимаемыми, Россия имеет неоспоримое право, и хотя капитан Кук приписывает себе первое открытие северо-западного берега Америки выше широты 57°, но он был введен в сие заблуждение по незнанию о плаваниях в том краю наших мореходцев и что тот край был нам лучше известен, нежели англичанам. Например: славный сей мореплаватель утвердительно пишет, что он нашел большую реку, которую лорд Сандвич назвал его именем. Кук приводит и доказательства, что это действительно река. Но русские знали, что так называемая Кукова река есть не река, а большой залив, который мы и теперь называем Кенайскою губою. И если бы не Ванкувер, то и по сие время русским никто бы не верил, а открытие Кука считали бы за истинное, и залив слыл бы и ныне рекою. Но Ванкувер, соотечественник и последователь Кука, подтвердил опытом опись русских.
Пролив между Кадьяком и Афогнаком Кук принял за залив. Другого пролива между Кадьяком и Аляксою Кук вовсе не знал, но русским он был известен под именем Кенайского пролива. Англичанин Мирс (Mears) в 1786 году, зашед в него, не знал, где он, доколе русские к нему не приехали и не сказали, что он в проливе, которым может пройти безопасно. Он по их наставлению прошел пролив и весьма наглым образом счел его своим открытием и даже дал ему имя; но Портлок, также англичанин, которому Мирс о полученном им от русских сведении сказывал, напечатал о сем в своем путешествии.
Капитан Кук сделал также и другие ошибки, которые русским были известны, например: острова Ситхунок и Тугидок принял за один остров и назвал островом Троицы (Trinity Island). Евдокийские острова, или Семиды, также показались ему одним островом и так положены на карту под именем Туманного острова, и пр. Прежним нашим мореплавателям запрещалось объявлять свету о своих открытиях, а журналы и описи их были представляемы местному начальству, которое в те времена, по примеру испанцев, все их держало в тайне и тем лишало славы своих мореплавателей. Впоследствии многие из сих бумаг сгнили и растерялись; оставалось лишь несколько кратких выписок из них, да и те были сделаны людьми, в мореплавании не сведущими, каков, например, Миллер{234}, который, вероятно, многого, в морских журналах писанного, и не понимал. Если бы нынешнему мореплавателю удалось сделать такие открытия, какие сделали Беринг и Чириков, то не токмо все мысы, острова и заливы американские получили бы фамилии князей и графов, но даже и по голым каменьям рассадил бы он всех министров и всю знать; и комплименты свои обнародовал бы всему свету. Ванкувер тысяче островов, мысов и пр., кои он видел, роздал имена всех знатных в Англии и знакомых своих; напоследок, не зная, как остальные назвать, стал им давать имена иностранных посланников, в Лондоне тогда бывших. Беринг же, напротив того, открыв прекраснейшую гавань, назвал ее по имени своих судов: Петра и Павла; весьма важный мыс в Америке назвал мысом Св. Илии, по имени святого, коего в день открытия праздновали; купу довольно больших островов, кои ныне непременно получили бы имя какого-нибудь славного полководца или министра, назвал он Шумагина островами, потому что похоронил на них умершего у него матроса сего имени.
Но Беринг и Чириков – не одни наши мореплаватели, которые обозревали тот край; впоследствии там плавали Левашев, Креницын и многие штурманы, командовавшие торговыми судами, которых журналы могли быть любопытны и полезны, если бы в Охотске с них брали списки и отсылали в Адмиралтейскую коллегию, где бы из них делали надлежащее употребление. Если бы журналы наших мореплавателей не сгнили в архивах, а были бы исправлены, сличены один с другим, приведены в исторический порядок и напечатаны, тогда иностранцам (от мыса Св. Илии к северу) не осталось бы другого занятия, как только определить долготы разных мест астрономическими наблюдениями, чего наши мореплаватели тех времен не имели способов делать.
После всего, мною в сих строках приведенного, странно покажется, что директоры, управляющие делами Компании, позволяют чужестранцам пользоваться правами и выгодами, монаршею милостию одной ей дарованными, или, лучше сказать, допускают их грабить Компанию.
Кажется, можно быть уверенным, что если бы главное правление Компании представило о сем зле куда следует и просило бы о защите высочайше дарованных Компании привилегий и пособии к обороне ее имущества, то прозорливое и попечительное правление Компании отказало бы в просьбе оного,[233] и тем более, что отогнать от своих областей контрабандистов есть дело позволительное; а правительство американских Соединенных областей объявило уже, что оно не может запретить своим подданным не торговать там-то и там-то и что всякий из них за поступки свои в чужих владениях и за нарушение постановлений в оных должен сам за себя ответствовать.
Семейство колюжей с острова Ситхи в воинской одежде
Рисунок М. Тиханова
Надобно, однако ж, откровенно сказать, что правление компанейских владений не так устроено, чтоб могло поставить их в почтение у приходящих туда иностранцев. Мне кажется, что всякое торговое общество, владеющее по воле своего правительства областями, получившее право иметь военные силы и крепости, действовать не только оборонительно, но в случае нужды и наступательно против врагов оного, обязано сохранять в своих крепостях и войсках совершенный военный порядок и устройство. Теперь в компанейских владениях недостает трех главных вещей: определенных должностей, различия чинов и единообразной одежды или мундира. Правитель, или начальник крепости, по своему соизволению назначает должности, определяет в них кого хочет, сменяет когда хочет, и всяк одевается, как кому угодно. Во всей крепости не увидишь ни одного человека, похожего на солдата.
Иностранцы, приходящие с кораблями в компанейские владения, могут ли подумать, чтоб оные составляли области и укрепленные места, российскому скипетру принадлежащие, когда они не находят там ничего подобного регулярному гарнизону? Естественно, они заключат, что места сии не иное что, как временные оборонительные укрепления, сделанные промышленниками для защиты себя против диких, следовательно, и никакого уважения к ним иметь не могут. Я сам несколько раз, приезжая с своими офицерами в компанейские крепости, смеялся над странною противоположностию, ими представляемою: подъезжая к ним, видишь довольно хорошо укрепленные места, снабженные достаточною артиллериею, и флаг, в своем месте величественно развевающийся, – все это вместе имеет приличный воинственный вид. Но лишь войдешь в крепость, как вдруг представляется взору стража почти во все возможные платья русского простого наряда одетая, и не увидишь ни одного чиновника, который походил бы на военнослужащего человека: все они одеты во фраки, в куртки или в сюртуки. По моему мнению, Компания должна иметь свой мундир, правительством утвержденный. Единообразная воинская одежда не к одному только украшению и наружному блеску служит, как то многие полагают. Напротив того, я думаю даже, что она есть начало или первое основание дисциплины в войсках.