К художникам, завершившим период расцвета испанской живописи, принято относиться с еще меньшей симпатией, нежели к Мурильо, однако когда видишь лучшие произведения Кареньо, обоих Антолинесов, Коэльо, Серезо, Эспинаса, Ириарта, Менендеса, обоих де Торресов, Тобара, Вальдеса Леала и др. в испанских музеях и церквах, исполняешься к их несколько мертвенному искусству большим уважением. Все это громадные виртуозы и первоклассные техники. Впрочем, из них Коэльо и Кареньо достигают и большой силы впечатления в тех случаях, когда они лучше вспоминают национальные заветы своей школы: строгость и искренность. Эрмитаж дает лишь слабое понятие о некоторых из них, другим приписаны плохие картины, едва ли исполненные даже учениками и помощниками мастеров.
Серрезо, МатеоТоррес,матиас деИриарте, Игнасио ДеЭспиноса, Хуан де
Лучше всего посчастливилось у нас Серезо (1635 — 1675), представленному картиной “Св. Мария Египетская” (“Мария Египетская в пустыне”. В наст. время автором считается Хосе Клаудио Антолинес.), напоминающей лучших Фети, и Матиасу де Торресу (1631 — 1711) с его эффектной в красках картиной 1697 года “Представление в храме”. Произведений последнего великого художника Испании, открывающего эру истории “новой живописи”, — Гойи (1742 — 1829) Эрмитаж вовсе не содержит. [56]
Игнасио де Ириарте. Переправа вброд. Холст, масло. 62,5х83,5. Инв. 310. Из собр. Кузвельта, Амстердам, 1814
Хуан де Эспиноса (В наст. время автором считается Бартоломе Кардучо). Бегство в Египет. Холст, масло. 126,5х105,3. Инв. 376. Из собр. Кузвельта, Амстердам, 1814
Атрибуция же “Сельский праздник” (В наст время автором считается Корнелис де Валь (1592 — 1667), Фламандская школа), “Христос вседержитель”, “Мадонна”, “Рождество христово”, “Крещение Христа” (В наст время автором считается Хосе Клаудио Антолинес), “Снятие с креста”, “Голова молодой девушки” — X. Антолинесу, Барросо, Кастильо, Maco, Мойе, Наваррете, Вальдесу Леалю, а также прелестной болонской картинки “Сон Магдалины” (“Мария Магдалина”) — Менендесу (В наст. время автором считается Бенедетто Лути, Флорентийская школа.), лишены всякого основания. Любопытны в документальном отношении подписные картины Ф. Камильо “Вознесение Богоматери”, Кардуччо, о которой мы говорили выше (помеченная 1631 г.), и Пантохи делла Крус “Портрет дона Диего де Вальмайор”, 1605 года.
Французская школа
Ввиду многих черт сходства в искусстве стран латинских рас и католической культуры мы переходим сейчас после Италии и Испании к Франции. Это тем более возможно, что начальный “германский”, “готический”, период французской живописи остается без иллюстрации в Эрмитаже. Французские “примитивы”, значение которых обозначилось за последние годы, отсутствуют в нем, да и французское чинквеченто представлено лишь одним (отличным) портретом Ф. Клуэ (1516? — 1573?), изображающим коварного герцога Алансонского, копией с портрета Марии Стюарт и, наконец, рядом превосходных рисованных портретов семьи и двора короля Карла IX, принадлежащих карандашам Франсуа Клуэ и его школы (в отделении рисунков). Желающие познакомиться в Петербурге с той высотой, на которой стояло изобразительное искусство во Франции в средние века и в начале Ренессанса, должны обратиться к изучению миниатюр в манускриптах, хранящихся в Публичной библиотеке. Особенно замечательными являются там иллюстрации Н. Бурдишона к “Письмам” св. Иеронима.
Итальянские влияния
Таким образом, изучение французской живописи по влияния Эрмитажу приходится нам начать с XVII века. И тут мы сразу можем заметить аналогию фазисов развития ее с тем, что уже видели в Италии и в Испании. К этому времени самобытные средневековые, “готические” черты почти совсем исчезли из французских пластических художеств и последние превратились в какое-то эхо того, что произносилось в Италии. Величайший из французских художников Ренессанса Жан Кузен работал совершенно в характере тех многочисленных итальянских мастеров, которые явились во Францию по приглашению королей для росписи дворцов. Еще ближе к пармезанцам и флорентийцам стояли Амбруаз Дюбуа, Этьен Делон, Бернар, Фреминэ и другие художники последней трети XVI и начала XVII века. Затем наступает влияние болонцев-академиков и натурализма Караваджо, и с этого момента французская живопись представлена, в главных своих выражениях, в Эрмитаже.
Национальные особенности
Надо, впрочем, сказать, что, примкнув внешне к итальянским формулам, искусство Франции, точно так же, как и искусство Испании, в существе сохранило свои национальные особенности. Лучших французских художников не трудно отличить от современных итальянцев и испанцев, благодаря особому отношению их к делу. В этом отношении всегда просвечивает умный расчет и тонкое чувство меры. Сильных порывов не найти во французском искусстве. После “fortissimo” Италии и Испании, оно может показаться даже несколько вялым, стушеванным и холодным. Но нужно преодолеть это первое впечатление и приглядеться ближе к французам. Поэзия замысла лучших среди них не умалена заботой о строгости и изяществе, а вся “показная сторона” их искусства если и не обладает силой захвата, с которой мы познакомились в творчестве Тициана и Рибейры, то все же содержит в себе неисчерпаемый источник художественного наслаждения. Именно Франция играет в хоре искусства новой истории роль, которая в древности выпала Элладе. И здесь издавна жил культ уравновешенности, стройности, ритма, грации. Оттенки театральности, фальши, жеманства присущи, правда, и произведениям французского искусства XVII и XVIII веков, однако именно здесь они смягчены чувством такта и меры. В Германии, в Испании и даже в Италии “гримаса” барокко дошла до таких пределов, от которых Франция всегда отворачивалась с негодованием.
Натурализм
Линия натурализма вылилась во Франции в своей непосредственной форме в творчестве Валантэна — самого близкого подражателя Караваджо, и в скромных картинках братьев Ленэн, появление и развитие которых остается покамест не вполне выясненным.
Валантен (Жан де Булонь)
Валантэн (1591 — 1634) представлен ныне в Эрмитаже всего двумя типичными картинами, обладающими как достоинствами, так и недостатками основателя натурализма. [57] Две же другие картины убраны в запасные залы.
Ленэн, братья
Картины Ленэнов являются едва ли не самыми простодушными и искренними “портретами натуры” во всей истории искусства. Аналогичное явление можно найти только среди второстепенных голландцев и испанцев XVII или же в живописцах XIX века, например в нашем Венецианове. Это реализм в своем чистом виде: передача видимости не из искания красоты, а лишь для разрешения задачи изобразить вещи так, чтобы каждому они казались “похожими”.
Круг братьев Ленен. Крестьяне в кабачке. Холст, масло. 78х94,5. Инв. 328. Из собр. Потоцкого, 1839
Блестящих живописных достоинств в картинах братьев Ленэн искать нечего, но ценно в них то, что мы видим как бы фотографии с людей и обстановок, давно исчезнувших. Сила убедительности этих “фотографий” громадная. Мы верим, что именно такими должны были выглядеть те люди, которых изображали Ленэны и которые так похожи, если переменить костюмы, на теперешних людей. Впрочем, отдельные (плохо связанные между собой) куски у Ленэнов бывают и прелестными по технике и краскам. Так, например, полны жизни все головы на большей из наших трех картин “Посещение бабушки”.
Луи Ленен. Посещение бабушки. Ок. 1745/48. Холст, масло. 58х73. Инв. 1172. Из собр. Кроза, Париж, 1772
Еще реже можно в их необильном творчестве найти красивый цельный колорит. Тем замечательнее наша маленькая картина “Семейство молочницы”, выдержанная в прелестной, светло-серой, чисто “пленэрной” гамме.
Луи Ленен. Семейство молочницы. 1640-е. Холст, масло. 51х59. Инв. 1152
Вуэ, Симон
Среднее положение между натуралистами и академиками занимает ряд даровитых художников с эффектным, но очень поверхностным Симоном Вуэ (1590 — 1649) во главе. Вуэ имел у современников (не только на родине, но и в Италии) колоссальный успех, и это отразилось на его искусстве в невыгодную сторону. Первоначальные картины Вуэ, вроде эрмитажной “Смерти Лукреции” обличают строгость и совершенную зависимость от формул Караваджо. Но затем Вуэ отходит от этого стиля и начинает подражать модным итальянцам вроде Гвидо Рени и Ланфранко, колорит становится более цветистым, освещение более разбитым, рисунок и композиция, в их искании легкой элегантности, небрежными. Однако и в таких картинах Вуэ встречаются куски отличной живописи, говорящие против того отрицательного отношения, которое выработалось к мастеру.
Симон Вуэ. Мадонна с младенцем. Холст, масло. 99х76,5. Инв. 1216. Из собр. Кроза, Париж, 1772
Гир, Лоран де ла
Близко к Вуэ стоит эклектик Лоран де ла Гир (1606 — 1656), представленный в Эрмитаже ясной и цветистой картиной “Меркурий передает Бахуса на воспитание нимфам”, на которой имеется полная подпись художника и год: 1638. [58]
Лоран де ла Гир. Меркурий передает Вакха нимфам на воспитание. 1638. Холст, масло. 112х135. Инв. 1173. Из собр. Кроза, Париж, 1772
Дальнейшие судьбы французского искусства представлены в Эрмитаже с большей полнотой. Здесь можно проследить как все развитие французского академизма, являвшегося отражением академизма “болонцев”, так и реакцию “колористов”, которые одно время смягчили суровость и напыщенность академического искусства. Наконец, превосходно представлены у нас и художники независимые: Пуссен, Клод Лоррен, Ватто и Шардэн, которых трудно уложить в какие-либо рамки и которых следует разбирать отдельно.