Кроме того, шизоидные структуры развиваются, разрастаются, поглощая новые элементы. И пленники лабиринтов тоже развиваются. Образ идеальной женщины у шизоида может долгое время жить собственной жизнью, строить планы и стареть. Реальному прототипу постоянно будет ставиться в упрек несоответствие абсурдному идеалу.
Рефлексоид же будет вполне доволен, если его избранница (избранник) хотя бы однажды проявила себя достойным образом. Психопат сохранит ее реальные достоинства и будет о них часто с благодарностью вспоминать, публично нахваливать. Неудивительно, что в долгосрочной перспективе именно рефлексоидный подход придется второй половинке по душе.
Одного особо мечтательного шизоида воображаемая муза вообще умудрилась бросить и, громко хлопнув форточкой, сбежала из мира грез. Ушла к общему знакомому-рефлексоиду. А еще друг называется!
Р+Д
Аддиктоид не любит, когда кто-то напоминает о самом факте зависимости. Рефлексоид не может не напоминать о столь важной черте конкурента: это человек-мемуары, его общение сводится к воспоминанию, припоминанию и напоминанию. Даже став собутыльником аддиктоида, рефлексоид не поменяет своих привычек. Да, он хороший слушатель и замечательный рассказчик. Однако эта скотина помнит все! И мало того, что помнит, так еще другим забыть не позволяет.
«А помнишь, как ты вчера выпил на спор бутылку абсента, и мы тебя всей кафедрой философии откачивали?» – иронично напомнит рефлексоид, хотя сам в одну философскую харю вылакал две и еле стоял на ногах. Чувство вины, с таким трудом потопленное в алкогольном море, радостно всплывает на поверхность. Опять топить придется… Аддиктоид очень быстро спивается в дружной компании таких же аддиктоидов, но еще быстрее лед трогается, если в компанию затесался рефлексоид.
Рефлексоид, кстати, философствует за столом вовсе не от хорошей жизни. Вполне возможно, что ему хочется просто посидеть, помолчать и помечтать о своих былых свершениях. Однако аддиктоид не потерпит чужого молчания и будет навязываться с пьяными вопросами и жалобами на родственников. Рефлексоида столь низкопробный материал не интересует (в мемуары не вставишь), поэтому он играет на опережение и сам занимает роль рассказчика.
Чем активнее рефлексоид вспоминает и припоминает, тем глубже аддиктоид ныряет в зависимость. Соответственно, чем сильнее зависимость аддиктоида, тем глупее и скучнее его монологи и тем упорнее рефлексоид борется за роль рассказчика.
Р+Г
Гипертим постоянно в действии, в движении, в гуще событий. Чем не герой исторического романа? Рефлексоид постоянно в воспоминаниях, в рассказах, в мемуарах. Чем не автор исторического романа?
На первых порах все хорошо. Рефлексоид наблюдает за гипертимом, запоминая подвиги и разочарования. Гипертим с удовольствием позирует для словесного портрета. Результат не устраивает обоих.
Монологи рефлексоида слишком скучны, чтобы гипертим их слушал. Дела гипертима велики и чудны, но слишком далеки от завершения, чтобы рефлексоид о них вещал с должным пафосом. Да и как можно всерьез относиться и тем более рассказывать о недоделанных подвигах? «Муссолини подвел войска к Тиролю и собирался напасть на Гитлера, но ему стало скучно и он напал на Эфиопию»?. Гипертиму тоже, знаете ли, не очень приятно в глазах аудитории выглядеть эдаким вертопрахом с семью пятницами на неделе.
Пытаясь исправить ситуацию, гипертим бросается во все тяжкие и совершает все новые и новые подвиги, чтобы поведать о них рефлексоиду. Подвиги, как всегда, до ума не доводятся и в летописи не попадают. Рефлексоид не хочет общаться с гипертимом; если и рассказывает публике о герое, то только в ироничном ключе. Словесное кружево расползается из-за незавершенности, поэтому рефлексоиду приходится вплетать в сюжет непропорциально большое количество действующих лиц и воспоминаний. Чем больше подвигов (не)совершает гипертим, тем труднее рефлексоиду поспевать за ним, тем больше дыр в сюжете, тем больше воды и тем больше исторический роман похож на болтовню старого Мазая.
Р+Ц
Мы не располагаем достаточно точными данными касательно пары Р+Ц. Мы лишь предполагаем, что они конкурируют между собой. Во-первых, такой прогноз вытекает из их положения на диаграмме (см. Приложение, рис. 2, 14). Во-вторых, мы не претендуем на строгий научный подход, поэтому можем обратиться за помощью к аналитической психологии Юнга. Читатель всегда может проверить наши гипотезы на практике, познакомив циклоида с рефлексоидом.
Казалось бы, при чем тут Юнг? Основатель аналитической психологии в своих поздних работах активно апеллировал к архетипам. Архетип – это символ (объект, образ, миф…), который вызывает схожий психический отклик у разных представителей одной культуры. Эти поэтические и красивые образы позволяют на интуитивном уровне прочувствовать глубинную общность внешне никак не связанных феноменов, предвосхитить неочевидные результаты исследований. Не стоит, однако, забывать, что метод архетипов не является научным, это всего лишь эффективное и эффектное упражнение по развитию своего бессознательного, юнгианская «медитация». Так что давайте немного помедитируем.
Циклоид ассоциируется с архетипом воскрешения, чередования смерти и возрождения из мертвых. Это и ежедневная борьба бога солнца с хтоническим крокодилом, и праздник урожая, и циклы пассионарности Гумилева, и лунные календари с гороскопами. Все это очень красиво и занимательно, но правдиво лишь наполовину. История повторяется, но не только повторяется. Биохимические процессы в организме носят колебательный характер, но эти колебания затухают.
Рефлексоид не принимает циклоидной полуправды и начинает активно делиться опытом. Он-то знает, что прошлое не повторяется, а накапливается. Нет двух одинаковых историй (иначе зачем было рассказывать непременно обе?). Миф о вечном повторении разрушается под натиском мемуаров и биографических очерков.
Но где та ось времени, которая превратит круг в спираль? У рефлексоида таковой не имеется (он вам не параноид). Поэтому на смену архетипу вечного повторения приходит архетип вечного возвращения. Чем дальше мы убегаем от какого-либо сюжета, тем выше вероятность неожиданно вернуться в исходную точку. Всякое событие – одновременно и эхо, и предвосхищение чего-то более важного. Человек накапливает опыт не для того, чтобы им пользоваться, а чтобы о нем рассказывать. И это накопление бесконечно во времени и в пространстве.
Циклоид своим примером опровергает полуправду рефлексоида. Он не может отрефлексировать опыт резкого изменения настроения, не может рассказать о нем. Возвращение также недоступно циклоиду. Предположим, полный цикл психического расписания у какого-то циклоида составляет сутки. Как ему вернуться в состояние, которое было час назад? Подождать двадцать три часа – единственный способ. Никак больше. Рефлексоидный миф о том, что «прошлое – это опыт, к которому всегда можно обратиться», разрушен.
Сенситив
Приходит мужик к врачу.
– Доктор, у меня яйца звенят!
– Голубчик, побойтесь бога. Как звенят?
– Ну вот так!
Мужик бегает по кабинету. Дзинь-дзинь-дзинь. Да так громко, звонко, задорно.
– Действительно. Звенят…
Доктор выглядит удивленным. Но ничего не поделать. Факт есть факт.
– Ну что, доктор? – не унимается пациент. – Это же невероятно! Это же удивительно! Скажите честно, я феномен? Про меня напишут в медицинском журнале? Я же феномен! Вот, слышите, дзинь-дзинь-дзинь. Я феномен?
– Да какой вы феномен? – доктор задумчиво поправляет стетоскоп. – Никакой вы не феномен. Самый обычный мудозвон.
Обиделись бы вы на такое заявление? Нет. А вот сенситив обиделся бы. И долго переживал бы, вздыхал. Старался ходить потише, чтобы не звенеть своим внезапно отвергнутым талантом.
Сенситивы крайне ранимы и болезненно реагируют на любую критику. Вплоть до того, что невинная просьба исправить несколько мелких ошибок ввергает «яхудожника» в панику.
– Я художник, я так вижу!
– Петя, ты не художник. Ты строитель. У тебя сейчас несущая рухнет.
– Ой, все.
1. Сенситивы капризны, раздражительны, плаксивы
Собственно, «сенситив» и переводится как «чувствительный», «ранимый». Он чувствителен ко всему. Помните критерий психопатии? Одинаковая реакция на разные стимулы. Так вот, сенситив одинаково болезненно реагирует на любую коммуникацию. Вы с ним просто поздоровались, а он уже испытывает чувство вины.
В отличие от виктима, который всегда ищет и находит виноватых, сенситив обижается на самого себя. Сенситив не просто плачет: он оплакивает собственное несовершенство, упиваясь ощущением своей ничтожности. Кто сказал «мазохизм»? Как не стыдно! Ничего вы не понимаете! Мальчик ранимый, не троньте мальчика.
Хотя нет. Вы как раз все поняли предельно правильно. Сенситив ищет и находит источник вдохновения в нравственных страданиях. Он несет бремя тоски по совершенству, грезит о потерянном рае. Кто рождается в муках сенситивного творчества? Посланцы того света, воплощающие законченность и завершенность смерти. Холодное творчество сенситива, взятое само по себе, бывает вполне сносным и эстетически выверенным. Однако оно (творчество) составляет разительный контраст с миром живых, с бурным потоком иррациональностей, случайностей и аффектов. Взятое в контексте культуры, сенситивное творчество в принципе не может вызвать эмоционального отклика у аудитории. Психопат переживает по этому поводу, ибо очень остро чувствует (на то он и сенситив) чужое равнодушие.
Вместо того, чтобы дать волю эмоциям, выплеснуть агрессию на «плебеев» и тем самым сорвать аплодисменты, сенситив замыкается в себе. Он ошибочно полагает, что его шедевры (да и он сам) недостаточно совершенны. Этот мотив недостаточного совершенства преследует психопата всю жизнь и служит неисчерпаемым источником сомнительного вдохновения: холодного, осуждающего, мертвенного. В минуты творческого экстаза сенситив неподвижен, он занят прогнозированием своих ошибок. Сенситив не может смириться с неизбежностью несовершенства. Он заранее знает, что никогда не добьется идеального результата, поэтому лучше и не начинать. Самокопание, перфекционизм и прокрастинация – друзья сенситивного психопата, проверенные и старинные, как вековое упрямство дядюшки Ау[20].
Обратите внимание на многословность и вычурность предыдущих абзацев. Мы могли сказать гораздо проще: сенситив ничего не делает, потому что боится сделать работу некачественно. Но сам психопат никогда не придет к этой простой формуле. Он будет долго и пафосно расписывать свои чувства, рассуждать о совершенстве, рассыпаться в самоупреках, не забыв поплакать.
Сенситивы бывают разной степени многословности. Но их в этом плане объединяет одно мерзкое качество. Очень любят говорить под руку. Даже самые молчаливые обязательно выберут момент, когда вы чем-то заняты, и будут задавать вопросы или изливать душу. Когда же вы ответите молчанием или просьбой хотя бы минуту не трындеть (а как вы еще должны реагировать?), сенситив захлебнется от наплыва эмоций. Он одновременно и обижен на вас, и злится на самого себя, и глубоко разочарован в этом мире, и… Поэтому на производстве такие ребята абсолютно противопоказаны.
Хоть плакаты рисуй: «Рабочий! Не включай станок, когда в помещении бродят сенситивы!».
Именно бродят. Такая у них реакция на любую организованную движуху, на малейшую дисциплину. Сенситивы не выносят муштры, порядка, расписания. Просто прийти без опоздания для них проблема. Или хотя бы позвонить и предупредить об опоздании. Или приехать до того, как мероприятие закончилось. Если все-таки удалось усадить психопата на попу ровно, то бедняга будет чувствовать себя глубоко несчастным. Из рук все валится, на ресницах слезы, взгляд потерянный – сенситив за монотонной работой.
Итог этого пункта: сенситив чувствует себя неполноценным, поэтому капризничает. Может, ему просто нужно выговориться? Только не это! Он будет жаловаться на все подряд, глотая реальные или воображаемые слезы. Слушать это совершенно невозможно. Ярко выраженного соскальзывания нет – сенситив доводит мысли до конца. Но нет и основной темы. Все одинаково плохо. Поэтому – левая полуплоскость.
Лишь о самом главном сенситив никогда не расскажет – об отношении к себе. Он попросту не услышит призыва быть добрее к себе. Эта тема табуирована и спрятана в слепой зоне сенситивной психики. Надежды на рефлексию и смягчения страданий нет.
2. Сенситив болезненно переживает свое несовершенство и ПРОКРАСТИНИРУЕТ
Если дисциплина и рутина плохо влияют на сенситива, то в творчестве он сможет проявить себя лучше? О нет, нет, только не это, пожалуйста! Именно эту ошибку в воспитании часто совершают гиперопекающие родители (хотя их основная ошибка – это сама гиперопека как таковая). Мол, ребенок ленивый, капризный. Ой, простите, в смысле нестандартный и ранимый. Давайте-ка его в школу наскальной живописи или кружок первобытной песни!
И вот тут-то выясняется, что сенситив – это вам не истероид, который тащится от всяких конкурсов, концертов и прослушиваний. Истероид, даже ничего толком не умея, будет в первых рядах: петь громче всех, рисовать самую яркую мазню, забирать призы зрительских симпатий. А сенситив? Ошибки, рабочие моменты, вредные критики – в штыки, до слез, до истерик. А еще говорят, будто истерические припадки – это оружие истероидов. Отчасти так. Но с раненным в самую ж… в самое сердце сенситивом никакой истероид не сравнится.
Прибавьте сюда еще, что врожденный талант к творчеству есть далеко не у всех. И то, что занятие творчеством вызывает к жизни загадочный комплекс Хроноса. Поэтому если в жизни вам встретится не в меру творческий сенситив, ведите себя очень осторожно. Лучше вообще не затрагивайте тему творчества в разговорах. А то еще ненароком помяните артиста, который пришел к успеху (а сенситив не пришел).
В итоге сенситив понимает, что никогда не сможет в творческом акте воплотить свои идеалы в реальность. Зачем же приниматься за работу, если все равно где-нибудь напортачишь? Незачем – решает психопат – и ПРОКРАСТИНИРУЕТ. Да. Именно большими буквами. Сенситивы – талантливые прокрастинаторы. Они помнят все свои ошибки и панически боятся их повторить. Они мечтают сотворить совершенный шедевр, но их мечты направлены в прошлое. Им кажется, что когда-то давно они почти приблизились к вратам рая или даже “прошли сквозь, только что не мимо”, но нашли в пустых кущах лишь разбитые скрижали и огрызок запретного плода.
3. Сенситивы воспринимают молчание как критику
Рефлексоид и шизоид позитивно реагировали на нулевой стимул. Сенситив отвечает на молчание агрессией. Если не хвалят, значит творчество не впечатлило зрителей. Скорее всего, они мысленно плюют на холст психопата. Только хорошее воспитание сдерживает их от освистывания сенситивного выступления. Чем дольше вы молчите, тем сильнее психопат накручивает себя. Мысль о том, что вы просто от природы немногословны, не приходит в голову к непризнанному вечно ноющему гению.
Могут ли ранимые эльфы быть агрессивными? Могут-могут. В основном их агрессия направлена на себя. Вплоть до попыток суицида. И, как назло, у сенситива нет потребности привлечь к себе внимание, свойственной истероиду. Поэтому если эти ребята режут вены, то сразу вдоль (истероид бы порезал поперек), тихо, в теплой ванне, в одиночестве. Повезет, если найдут и спасут. Как правило, не спасают. Мы были бы благодарны психологам-энтузиастам, которые подтвердят или опровергнут наше предположение: среди настоящих суицидников сенситивные психопаты занимают первое место. Это позволило бы нам (нам – это нации, государству, обществу) существенно продвинуться в профилактике самоубийств.
Если бы сенситивные психопаты убивались об стену только поодиночке, то и Дарвин был бы с ними. Но сенситивы – большие любители парных суицидов с романтическим подтекстом. В качестве мотива декларируется несчастная любовь или отношения, неодобряемые семьей. Однако любовь и отношения формируются (придумываются) задним числом, как дополнительные декорации для суицидальной сцены.
– Девушка, который час?
– Этот мир против нашей вечной любви!
– Девушка, вы вообще кто? Какая любовь? Время сколько?
– Время встретить смерть вместе, любимый. Шагнуть в вечность, взявшись. Где тут ближайшая крыша?
Прохожий подло отказывает даме в совершении совместного суицида на почве великой любви. Очередной повод для самоубийства, на этот раз одиночного.
В общем, приглядывайте за сенситивами. В умелых руках это тонкий инструмент для манипуляций. Например, только сенситиву под силу спровоцировать конформоида на агрессию: настоящую, а не навязанную социальной средой в качестве одобряемого поведения. Но и вертеть этим инструментом нужно крайне аккуратно и бережно. Чтобы ценное, но слабое звено не выпало в самый неожиданный момент. И чтобы вас потом не привлекли по 110-й статье.