… после того, как закончил работать, он буквально потух, на моих глазах. И года не прожил.
Говорил как есть: мой дед, в прошлой жизни, был мелиоратором. И после выхода на пенсию вместе с изменившейся повесткой вдруг узнал, что всю жизнь вредил экологии и действовал природе во вред — чего принять и пережить просто не смог.
— Про близких родственников я тебе могу рассказать целый сборник удивительных историй. Сейчас я говорю именно про тебя, — не соглашаясь, показывая что я не был убедителен, едва качнула головой Саманта.
Я некоторое время не отвечал, просто рассматривая лежащую на мне девушку. Несмотря на наготу, позу и ситуацию, она сейчас — вкупе с тоном, интонациями, выглядела истинно по-королевски.
— Да. Со мной тоже такое было, — раздельно произнес я, глядя в ее удивительные глаза.
Сразу вспомнилась демонесса, которая убила меня на самом взлете. Я о-очень хорошо запомнил ее взгляд, завершивший мой путь в предыдущем мире. Так что уверенно мог сказать, что в именно моей жизни также был подобный момент.
— И я обязательно расскажу тебе об этом, как только представится возможность, — предвосхитил я вопрос заинтересованной Саманты. — Сейчас это опасное для тебя знание.
— Если у тебя было подобное, тогда ты должен меня понять.
— Я всегда готов тебя понять. Расскажешь, о чем речь?
— О боже, да! — фыркнула Саманта, наконец-то снимая с моих плеч острые локти и снова устраивая голову у меня на груди. — А ты как думаешь, к чему я разговор веду?
— И когда у тебя такое произошло? — поинтересовался я, убирая от подбородка щекочущую прядь ее рассыпавшихся волос.
— Вчера.
— Вчера?
— Да, вчера.
— Хм. Каким образом?
— День за днем, год за годом я вбивала в головы всех окружающих постулат о том, что я будущая королева. Королева, — повторила Саманта.
Лица принцессы я сейчас не видел, но был уверен, что она сейчас невидящим взглядом смотрит вдаль, навсегда провожая недавние чаяния и мечты.
— Убедить всех в том, что я настоящая королева, и король для этого мне не нужен, — снова заговорила Саманта, перейдя почти на шепот.
— Оу. Так ты из этих?
— Нет.
— А ты поняла, про кого я? — осторожно спросил я.
Ольга, когда открывала мне не свою тайну, во время нашей беседы — это я только недавно понял, анализируя ее поведение, была откровенно насторожена. И даже, наверное, испугана. Поэтому представляя, о чем сейчас может идти речь, хотел все же сначала услышать от Саманты о зреющем революционном движении среди влиятельных одаренных женщин.
И не ошибся. Услышал.
— Если ты про тайную ложу скучающих мамаш, желающих воцарения в Большой Четверке радикального матриархата, то поняла, — с нескрываемым пренебрежением произнесла Саманта.
— Мм… скучающих мамаш?
— Ты не знал, что их так называют?
— Может быть ты немного путаешь…
— Не думаю, что мы говорим о разных тайных ложах. Или ты не про ту тайную клику, где верховодит мама́ твоей подружки Мекленбург? — слово «мама́» Саманта произнесла с настоящим английским небрежением к французским соседям.
— Вот прямо так верховодит?
— Ну в числе прочих. Ты же понял, о чем я.
— Хм. Это же вроде тайна таинственная.
— Пфф, — только и выразила к отношение к этой тайне Саманта.
В этот момент я вдруг понял, что они с Ольгой удивительно похожи в своем отношении к готовящим воцарение матриархата одаренным дамам. Только Ольга свои мысли по этому поводу высказывала несколько иначе — гораздо более спокойнее и, наверное, мягче. В отличие от яркой и импульсивной Саманты. Причем, несмотря на кажущуюся мягкость, твердостью характера Ольга Саманте как минимум не уступает.
«Но царевна всех милее, всех румяней и белее…» — вспомнил я, как на чистом русском произнесла Саманта. Черная принцесса и белая принцесса — вдруг пришло мне на ум сравнение. При этом вспомнил некоторые полунамеки, тон, мимику, неявные штрихи в поведении Ольги и Саманты. И вдруг понял, что обе они похожи еще и в том, что демонстративно не воспринимают всерьез Анастасию. Хм, интересно.
— Ясно. Ты не их этих, но идею я примерно понял, — протянул я задумчиво, отвлекаясь от мыслей об Ольге и Анастасии. — Что поменялось вчера?
— Все.
— Все?
— Вообще все.
— Ну… довольно спорное утверждение, как по мне.
— Ты думал о том, что я могла отказать тебе в праве выйти за меня на арену?
— Но…
— Нет никаких но. Я бы абсолютно ничего не потеряла, а в перспективе весьма много приобрела.
— Сэр Галлахер думает по-другому. Или он хорошо играл?
— Сэр Галлахер… он хороший наставник. Нет, он не играл. Но он смотрит на этот мир снизу.
— Ты так говоришь, как будто это плохо.
— Я могла тебе вчера отказать в просьбе. И отправить вместо себя на арену умереть кого-либо из свиты. Да, большинство причастных после этого подумали бы, что я слаба, опозорена и раздавлена. И пусть бы думали, я сейчас вне политических игрищ, и на чужое мнение мне наплевать. Не корсет, нигде не жмет, дышать не мешает.
— Допустим. А дальше?
— Освободила пленных, ну или попробовала бы это сделать. Эвакуировала всех своих из Инферно, подождала бы совсем немного… год или два. Потом вернулась в Базаар, также в канун Йоля, и вырезала бы вообще всех бурбонов в зоне досягаемости…
— Достойно, — произнес я негромко, но Саманта еще не закончила.
— …все те, кто смотрит на мир снизу, всегда видят отступление там, где имеет место шаг назад для разбега. Если бы через год-два произошедшее на арене было для меня важно, я бы залила кровью бурбонов весь их сраный Инферно — повод в наличии, потом прижала московитов и у меня появился бы свой целый мир.
«Совсем немного… год или два». — отметил я. У Саманты уже измененное чувство времени, и мышление других категорий: она уже свыклась с возможным бессмертием, и «год или два» для нее — это совсем чуть-чуть.
— Как тебе план? — поинтересовалась Саманта.
— Отличный. Не знаю зачем тебе весь Инферно и проблемы с… как ты говоришь, московитами, — не очень легко мне далось это слово применительно к английской частной компании. — Но признаю, в общих чертах звучит красиво.
— Я сказала: если он мне будет нужен. Ты невнимательно слушал.
— Ты этого не говорила.
— Я это подразумевала, нужно слушать между строк тоже.
— Так почему же ты мне не отказала?
— Меня не устроит ни один король. Даже если это будет ровня выигравшему Великую войну Георгу.
О том, кто выиграл Великую войну этого мира у каждой нации стран Большой Четверки были свои версии. И мне по праву рождения близка была версия совсем не о короле Георге-Победителе. Говорить об этом, правда, я сейчас даже не подумал.
— Но?
Саманта подняла голову, и ее невероятные голубые глаза внимательно на меня смотрели, изучая реакцию.
— Тебя не устроит ни один король, но… Или нет никаких но? — вернул я ей ее недавнюю фразу и интонацию.
— Но меня вполне устроит легендарный герой, будто сошедший со страниц преданий. У меня кстати уже есть один на примете.
— Воу. Завидую парню.
— И когда ты позовешь меня под венец, — даже не обратила внимания на мою ремарку Саманта, — я без раздумий стану твоей женой.
И ведь сказала не если, а когда. У нее определенно присутствует уже не только измененное чувство отношения ко времени, свойственное технически бессмертным, но и удивительная, буквально железобетонная уверенность в себе.
— Вот так вот все просто… — задумчиво протянул я.
— В смысле?
— Ну, вот прямо без раздумий станешь…
— Я же о конкретном моменте времени. Никаких гарантий, что после моего обещания быть с тобой в горе и в радости тебе будет со мной легко.
— Почему сэр Галлахер не хочет, чтобы я забрал мечи? — переменил я тему.
— Это опасно, — совершенно спокойно ответила Саманта.
Ни один мускул на ее лице даже не дрогнул. И сияние глаз осталось прежним — принцессе не потребовалось никаких усилий.
Я задал вопрос в момент ее крайнего психоэмоционального напряжение — тема то непростая. И она сейчас, несомненно, была честна со мной.
— Опасно для меня?
— Нет.
— Опасно для кого?
— По разумению сэра Галлахера, для всего мира.
— Мечи — это слишком сильный артефакт?
— Ключ, способный без запасов накопленной силы открывать двери в иные миры, думаю способен считаться ценным артефактом. Что ты насчет этого…
— Клинки парные, — негромко произнес я, прервав Саманту.
— Что?
— Клинки парные. Они неразделимы… нет, неправильно выразился. Они дополняют друг друга, и наверняка работают только вместе.
— И?
— Я хочу сказать, что если смотреть с точки зрения партнерства во имя мира, то…
— For the World or for peace? — переспросила Саманта, переходя на английский.
— У тебя есть чувство слова, — сделал я ей комплимент.
Выражения Partnership for peace — партнерство во имя мира (в понимании мира без войны), и Partnership for the World — партнерство во имя Мира (в понимании как нашего дома), на русском языке звучат одинаково. А в контексте применения возможностей парных клинков, второй вариант, будучи озвученным, приобретает еще более полное звучание.
— Говорим одно, подразумеваем… ну, не мне же тебя учить, — улыбнулся я.
— Поняла. Продолжай.
— А о чем я? — поинтересовался я, вновь убирая от шеи ее щекочущую прядь. — Ах да, все о том же: ты Виндзор, я Романов, и в идеале, если обсуждать сферического коня в вакууме, причем без возможности нашего замужества, нам с тобой нужно было бы взять по одному мечу себе и встречаться для разовых акций по предварительной договоренности. Конечно, сейчас я так сделать не готов, но когда свойства клинков…
— Что, прости? — переспросила Саманта словно между делом.
— Сферический конь в вакууме. Идеальная среда для проведения эксперимента, с реальным миром несовместимая.
— Нет-нет, я чуть про другое. Про Виндзоров.
— Ты же… из Британской королевской семьи, верно? — даже смутился я. При этом подспудно понимая, что так ошибиться не мог.