Насчет отобранных палачами чужих жизней я уже получал ответы однажды — на полянке в охотничьем домике. И примерно знал как это делать. Вот только…
Вот только в прошлый раз это было в живом мире, в совсем еще недавно благостном месте — в чистом и светлом березовом лесу. В месте, где не лилась сотнями лет кровь умирающих в муках и страхе жертв.
Если я попробую сейчас собрать осколки чужой смерти в попытке понять кто погиб здесь — не станет ли это опасным? И не придется ли после собирать осколки уже моего сознания?
Раздумывая таким образом, я так и стоял в центре разрушенного храма-пентагона на вершине пирамиды, пытаясь понять себя. Сейчас мне нужно было определиться — гложет ли меня внутри червоточина страха, от которого я уже устал, или же это нужная, совсем нелишняя здесь и сейчас предусмотрительность.
Так и не придя к надлежащему выводу, подошел ближе к алтарю. Положил на каменную поверхность недоеденный резиновый брикет сухпайка. Машинально отряхнул руки, и только после, осторожно, словно касаясь неподвижной, но опасной и ядовитой змеи, положил ладонь на камень.
Шум в голове стал громче, и руку я отдернул.
Вдох, выдох, и преодолевая, даже задавливая накативший страх, я снова положил ладонь на каменную поверхностью.
Не лучшая была идея — заглянуть в воспоминания этого места.
Напитанный кровью жертв камень не был разумным. Но он — в отличие от этого мира, был живым. И меня вышвырнуло в местную Изнанку — ее остатки, частично разорванные. Рваная и неполная полуявь-полунавь.
И здесь, на границе мертвого мира с его мертвым же, призрачным отражением, я оказался словно перед огромным бесформенным монстром, жаждущим чужих мучений и страха. Или, за неимением, желающим сожрать разум одного идиота, который решил поставить эксперименты с неизвестными артефактами.
Монстр, правда, оказался не до конца пробудившимся. Кроме того, на каменном алтаре лежал недоеденный брикет, который меня скорее всего… ну, не то что спас, но уберег от более пристального внимания. Потому что именно эта недоеденная пластилиновая мерзость оказалась словно якорем, за который я схватился, выпрыгивая обратно в мертвый мир из остатков местной Изнанки.
Постояв несколько минут, анализируя, я пришел к выводу что в принципе, ничего серьезного мне не грозило. Свалить я бы сумел в любом случае. Да, несомненно, я бы и так остался жив, здоров и при памяти, но… недоеденный брикет все же помог. Без него, наверное, мне было бы не очень хорошо. А так отделался лишь сильной, моментально запульсировавшей под бровями головной болью, и спутанностью мыслей — попав под эхо готовящейся ментальной атаки неразумного организма.
Щелчком сбросив недоеденный брикет с алтаря на пол — прикасаться к нему больше не хотелось, я вышел из здания храма и спустился вниз по лестнице. Глаза заливал пот, на голове словно надет чугунный обруч, тело казалось ватным. И, кроме этого, меня в спуске сопровождали картинки воспоминаний.
Здесь, на каменном алтаре, совсем недавно умерла Варвара Островская. Семнадцать лет, русская, владеющая даром, из мещан. Одержимая из предыдущей группы фон Колера.
Варвара, по официальной неофициальной версии — это я от Николаева знал, якобы погибла на одной из Арен Второго Инферно в поединках с демонами. Подобных тем, в которых совсем недавно участвовала Саманта со своими родезийцами — русские географы таким тоже занимались.
На самом же деле Варвара приняла смерть здесь. И об этом не знал даже Николаев. А кто знал? Наверняка знал фон Колер, как организатор ее смерти. А кто еще?
Может быть Марьяна? Они же работали с бароном в связке. И может быть я что-то упустил, и все же есть смысл добраться до вокзала Елисаветграда, чтобы забрать из камеры хранения ее заметки.
«Et_in_Arcadia_ego» — даже пароль от ячейки без записи помню. Пароль, который нам с Валерой Марьяна на бумажку записала. Интересно только, он с кавычками или без? И нижние подчеркивания — это просто пробелы, или нижние подчеркивания?
Пока я спускался по ступеням, пробиваясь через ватную слабость, мысли так и лезли в голову. Но оказавшись внизу, поморщившись от очередной пульсации боли под бровями, понял — в данный момент в этой жизни мне неинтересно больше ничего, кроме отдыха.
Пока Ира отводила меня в предназначенную палатку, Ада сходила за Андре. Стрелковый инструктор пришел проведать, выслушал мою интересную историю и посоветовал принять снотворное и обезболивающее. А еще попросил в следующий раз предупреждать, когда меня озаряют удивительные идеи, стыковываясь с безудержным энтузиазмом.
Ни снотворное, ни обезболивающее я принимать не стал — справился сам, ментальными практиками. Уснул, даже не раздеваясь. О чем сильно пожалел, когда проснулся весь мокрый и липкий от пота.
Проснулся я, кстати, не сам. Меня разбудил шум нездоровой суеты вокруг. Который мне очень и очень не понравился.
Глава 22
Глянул на часы, выданные вчера Андре. Обычные механические, с фосфоресцирующими стрелками.
Часы показывали три часа шесть минут. Три часа шесть минут утра — это я больше пятнадцати часов проспал. Подумал об этом мельком, выбираясь из палатки. И сразу заметил вокруг ускоренное движение. Пробежал мимо десяток бурбонов — в одну сторону, в другую просеменили несколько гуркхов. Двое из них сгибались под тяжестью автоматического гранатомета, явно недавно доставленного. Еще один тащил массивную треногу, остальные несли ящики с боеприпасами.
— Что за суета? — поинтересовался я у Иры.
И едва услышал свой голос, как из ушей пропала преследовавшая меня со вчерашнего дня, с момента спуска с вершины храма ватная пелена. Которую я даже и не замечал до этого.
Сразу на меня навалилось какофония звуков — крики команд Андре, характерный лязг подготавливаемого к бою оружия, речетатив ругательств — это Мустафа уже со второй группой организмов прибыл. Но неожиданно, слыша голос сирийца, я с помощью эмпатии понял, что за показной бравадой раздающего указания Мустафы скрывается самый настоящий страх.
Обернувшись на голос, я его даже увидел. Спину, правда — сириец вместе с десятком бойцов в форме моего отряда варлорда пробежал в сторону оборудованных позиций. Хотел его окликнуть, но меня уже отвлекла Ира.
«Мать моя женщина» — только и произнес я, обернувшись по жесту индианки. Посмотрев туда, где из прохода перевала, противоположному тому откуда мы пришли вчера, на наше плато надвигалась густая и высокая — высотой в пятиэтажный дом, пелена.
Обволакивающие клубы «тяжелого» дыма лоскутной пелены ползли на нас без ветра — словно созданный генератором стелящийся дым на рок-сцене. Неприятное зрелище — даже одним своим видом пелена серого, с красными прожилками цвета вызывала омерзение.
Мимо меня, что-то громко крича, вновь пробежал Мустафа, подгоняя уже другую группу бойцов отряда. Сириец был взбудоражен настолько, что смотрел на мир широко открытыми глазами. Подобного зрелища он явно не ожидал здесь увидеть — хотя, судя по его реакции я понял, что природа дымовой завесы ему известна.
Мустафа заметил меня и притормозил. Без слов он махнул рукой — одним жестом и поздоровавшись, и показав что на меня у него нет времени, и вновь ускорился, направляясь к расположению подчиненных бойцов.
Клубы надвигающегося на нас стелящегося дыма между тем добрались до подножия плато, обтекая его с двух сторон. И целенаправленно обходя нашу скалу, добираясь до разрушенной части, после обвала превратившийся в пологий склон. Там уже занимали оборону гуркхи и бурбоны, распределял отдельных бойцов по позициям Мустафа. Вот только за последние секунды Андре не было не видно, ни слышно…
— Артур.
Не было видно, потому что стрелковый инструктор сейчас находился за моей спиной. Резко обернувшись, я столкнулся с ним взглядом.
— Сейчас здесь станет… жарковато, — голос Андре был неестественно спокоен. — Укройся в храме и прошу тебя, не лезь в драку некоторое время. Когда небо над нами полностью закроется, и мы окажемся окружены, Ира и Ада помогут тебе в поиске существ, контролирующих пелену.
Выждав короткую паузу, дождавшись моего кивка, Андре продолжил.
— Для освещения здесь я буду пускать красные и зеленые ракеты. Эта пелена не непроглядная, она как густой туман. Но чем света больше, тем лучше. Держат пелену контролеры. Пока мы в пелене, мы ограничены в возможностях. Поэтому контролеров нужно найти и убить. Найти тебе их помогут Ира и Ада, а вот убить — попробуй сам. Думаю, кроме тебя этого никто сделать не может. И я очень на тебя надеюсь в этом, — голос Андре по-прежнему был неявственно спокоен. Выдавало его состояние только речь — он никогда раньше не разговаривал подобными короткими рублеными предложениями.
Вслух отвечать я опять не стал, вновь ограничившись кивком.
— Когда полетит желтая ракета, можете начинать поиск, — сказал Андре индианкам. После стрелковый инструктор глянул на меня. Он явно хотел что-то еще сказать, но справился с собой и не сказал. Развернувшись, Андре направился в сторону позиций гуркхов, я же обернулся на крики Мустафы.
— Артур, — едва отвернулся, как сразу повернулся обратно на оклик Андре.
Приостановившийся стрелковый инструктор стоял сейчас в паре метров.
— Будь острожен, — только и он.
Как показалось, хотел сказать Андре совершенно другое. Но что, теперь не спросить — он уже бежал на оборудованный командный пункт.
Между тем некоторые щупальца клубящейся пелены уже понемногу заползали на скальное плато. Очень сильно напоминая мне поисковые щупальца пылевого конструкта, созданные две недели назад Дианой во время матча турнира. Кстати, кроме теневых и неприятно багряных лоскутов, словно неводом удерживающих в себе пелену, наступающий на нас тумана из поднятой пыли в основном и состоял — обратил я внимание.
Очень, так скажем, странное и неприятное совпадение. Хотя с другой стороны, в пустынном мертвом мире что еще можно эффективно использовать кроме Воздуха и пыли как связку для маскирующего или поискового конструкта? И, опять же, в мутной надвигающейся пелене виднеются багровые змейки. Словно удерживающие, и даже тянущие за собой всю конструкцию. Возможно, для ее создания стихия Воздуха и не использовалась.